Как Гарри Поттер околдовывает мир?

Рано или поздно (скорее рано) те, кто пишет интеллектуальную историю популярной культуры, соберут воедино господствующие в обществе идеи о «Гарри Поттере». Картина, скорее всего, окажется примерно такой, как описывает Дж.Б.С. Халдейн: «Теории проходят через четыре стадии принятия: 1) это бессмысленная чушь; 2) взгляд любопытный, но уж очень нестандартный; 3) может, это и верно, но кого это интересует? — и 4) я всегда это утверждал»¹. Историки популярной культуры, исследуя то, как люди понимают «Гарри Поттера», обнаружат такую смену взглядов: 1) книги антихристианские, даже демонические; 2) антихристианские в том смысле, что воспитывают интерес к оккультизму; 3) не имеющие отношения к христианству, просто сказка про волшебников; и 4) глубоко христианские, как сказочные повести К.С. Льюиса («Я всегда это утверждал»).

Как ни растет сейчас повсеместно убеждение в глубинно-христианском содержании «Гарри Поттера» — настолько, что в недавнем документальном фильме о ее книгах Дж.К. Роулинг пришлось пространно опровергать мысль, будто она пишет с целью кого-то обратить в христианство², — стоит вспомнить: всего каких-то пять лет назад христианские критики ее книг сумели убедить большинство людей (и, кажется, всех журналистов) в том, что в «Гарри Поттере» можно найти очень многое, но только не христианство, и что эти книги опасно давать детям.

Как они могли так ошибиться? И почему читатели им поверили?

Ответ на вопрос «Почему стар и млад любят Гарри Поттера?» решает и эти вопросы: ведь, разобравшись в этом, мы не сможем более так заблуждаться относительно Гарри и его автора. Ответ очень прост, хоть его часто и понимают неверно. Читатели любят «Гарри Поттера» из-за духовного смысла и христианского содержания этих книг.

Прежде чем перейти к тому, как это понимать, позвольте мне объяснить, как это понимать не надо.

Прежде всего: это не значит, что романы о Гарри Поттере написаны исключительно для христиан, с мыслью о христианах и тем более с единственной целью просветить и обратить в христианство неверующих. Ничто из этого не верно, и ничто не имеет отношения к важному вопросу: почему мы любим «Гарри Поттера»?

«Гарри Поттер» — это не «Оставленные»³ и даже не «Хроники Нарнии»: в этих книгах не пересказывается напрямую христианское вероучение, они не зовут в церковь.

Даже сейчас, когда Дж.К. Роулинг открыто обсуждает цитаты из Писания в «Дарах смерти», сомневаюсь, что ее читатели — особенно читатели-нехристиане — в США, Великобритании и по всему миру согласятся, что любят ее книги из-за их христианского смысла. На мой взгляд, едва ли хоть у кого-то из читателей, взрослых или детей, приключения Гарри Поттера, от первого до последнего, ассоциируются с традиционными христианскими образами.

Так как же люди могут любить эти книги из-за их христианского содержания, если сами его не распознают, не понимают и автор вовсе не ставил своей целью проповедь?

Ответ на этот вопрос достаточно прост, однако потребует нескольких вступительных замечаний; собственно, его детальному объяснению и посвящена эта книга. И у религии, и у литературы долгая история, но почти никто из нас, даже из выпускников Итона, не изучал в школе их взаимоотношения. Так что для начала послушаем экспертов.

Начнем с Мирчи Элиаде, профессора Чикагского университета. В своей книге «Сакральное и мирское» Элиаде объяснял, что «нерелигиозный человек в чистом виде представляет довольно редкий феномен даже в обмирщенных современных обществах»⁴.

Смысл этого замечания очень прост. Человек сотворен как духовное существо — неважно, верите ли вы, что он создан эволюционной случайностью или руками Бога. По самой его природе человеку неуютно в чисто светском мире, в котором не остается места для нашей способности воспринимать реальность, «насыщенную бытием». Хотя школы, суды, законодатели табуируют использование «слова на Б» в образовании, государственных учреждениях и в любом публичном дискурсе, не считая выборов президента, но люди продолжают жить мифом, религией, духовностью — просто потому, что все это в нас встроено.

Светские культуры модерна и постмодерна, изгоняющие сакральное из публичного пространства, идут против течения. Пусть наш мир резко отличается от традиционных цивилизаций, сосредоточенных на Боге, — он все еще полон религиозных элементов. Как писал Элиаде: «Понадобилась бы целая отдельная книга, чтобы описать мифы современного человека, скрытую мифологию в милых его сердцу зрелищах, в книгах, что он читает»⁵.

Уже чтение как таковое выполняет важную религиозную или мифическую функцию:

Даже чтение выполняет мифологическую функцию… прежде всего потому, что, подобно мифу, позволяет человеку «выйти из Времени»... «Убиваем» ли мы время, читая детективный роман, погружаемся ли в иные временные измерения, представленные в любом романе, мы благодаря чтению вырываемся из нашего собственного течения времени, переносимся в другие ритмы, переживаем другую «историю»⁶.

Если мы примем предпосылки Элиаде: 1) человек создан для переживания сакрального и 2) люди будут искать и переживать сакральное даже в культуре, отрицающей как духовные способности человека, так и духовность как таковую, то ответ на вопрос, почему мы любим «Гарри Поттера», очевиден. В светской культуре само чтение уже выполняет религиозную функцию; однако Гарри дает нам гораздо больше. Читая о Гарри и его магическом мире, мы бежим из вселенной, лишенной и облагораживающей истины, и красоты, и добродетели. Но еще важнее то, что образы, характеры и темы этой книжной серии несут в себе духовный смысл и специфически христианскую образность, характерную для английской литературной традиции.

Мы любим Гарри Поттера, потому что призваны к религиозному опыту — а эти книги вываливают на нас религиозный опыт так же, как вываливает уголь в подвал грузовик с углем: неконтролируемой лавиной. Но это не мощный снежный сход миссионерской проповеди, желающий застать тебя врасплох и заставить обратиться. Это риторика мастерски рассказанной истории со множеством религиозных и мифических «ключей», которые входят в «замочную скважину» твоего сердца, созданного, чтобы улавливать эти иерофании, явления и вторжения священного — и резонировать им в такт.

Задача моей книги — разобраться в этих «ключах»: символах, используемых Дж.К. Роулинг, развиваемых ею темах, во множестве традиционных приемов и структур, которые она заимствует у английских классиков. Почти все эти орудия — христианские; но еще более важно, что исключительно христианской является английская литературная традиция, в которой она пишет, — все ее двенадцать столетий.

Некоторых читателей это беспокоит, так что об этом стоит поговорить поподробнее. Этих читателей вполне устраивают мифы и архетипы, однако, стоит перейти к какой-то конкретной религии, у них включаются все защиты. Не знаю, что это — страх перед обращением или просто узколобость, но такие люди руками и ногами отбиваются от мысли, что «Гарри Поттер» написан на религиозном, почти исключительно христианском языке. Однако это так, и обойти это никак не выйдет.

Верно, что феникс, единорог или грифон встречаются в разных культурах по всему миру. Верно и то, что в других культурах эти волшебные существа понимаются не так, как у английских писателей и читателей. Но в английских историях эти символы имеют специфически христианское значение (см. главу 9). Не знать об этом значении или настаивать на других — не широкий взгляд на вещи и не религиозный плюрализм. Это просто невежество и, если позволено будет сказать, возможно, даже христофобия.

Даже будь Роулинг исламофашисткой, индуистской жрицей или буддистской отшельницей, у нее были бы связаны руки: приключенческий эпос, написанный по-английски и в английской традиции, все равно выйдет христианским. Единую огромную тушу культуры невозможно разделать на антрекоты, отпилив, допустим, парламент от религии.

Моя задача в «Как Гарри заколдовал мир» — провести вас по уже знакомой, как я предполагаю, территории семи книг «Гарри Поттера» и указать на все религиозные и мифические элементы, присущие традиции, в которой пишет Дж.К. Роулинг. Скорее всего, — если только вы не очень необычный читатель — в первый раз у вас глаза полезут на лоб, и нам придется пройти этим маршрутом дважды, чтобы убедиться, что вы ничего существенного не упустили.

В первых десяти главах мы выделим ключевые образы, темы и символы, проходящие через всю серию, посвятив каждую главу определенному предмету. Начнем, например, с магии в литературе, поскольку многие читатели не понимают, как она вообще совмещается с «религиозностью» — известно ведь, что традиция запрещает игры с колдовством. После этого бросим взгляд с птичьего полета на «путешествие героя», литературную алхимию, символы и их роль в повествовании. Совершив это первое путешествие и разобравшись в легенде Карты Мародеров, мы обратимся к самим семи романам о Гарри Поттере, к каждому поочередно, и посмотрим, что сможем из них извлечь. Я объясню религиозный смысл и христианское содержание каждой книги и расскажу, почему, на мой взгляд, читатели так на них реагируют. Ваша задача — понять мои объяснения и проверить, что я упустил. Это четвертое издание книги, и каждое следующее издание обогащают и дополняют письма читателей, обращающих мое внимание на что-то новое.

Магический сеттинг

Некоторые христиане осуждают «Гарри Поттера», поскольку оккультные практики прямо запрещены во многих местах христианского Священного Писания. Хотя читать об оккультных практиках не запрещено, эти христиане предпочитают (также в согласии с Писанием, которое увещевает родителей оберегать детей от зла) защищать своих детей от книг, в которых оккультизм изображается симпатичным и привлекательным. Эти христиане верят, что одобрение оккультизма и изображение его как чего-то нормального подталкивает людей к увлечению колдовством.

Меня самого чтение книг о Гарри Поттере убедило, что изображенная там магия не более способна подтолкнуть читателя к реальной ворожбе, чем научно-фантастические романы о путешествиях во времени — побудить к поиску путей в прошлое. Любящую семью многое в этих книгах порадует и едва ли что-то испугает. В том числе порадует традиционное и вполне безобидное волшебство, характерное для английской литературы, волшебство, воспитывающее в читателе духовный взгляд на мир и отнюдь не поощряющее тягу к оккультизму.

Я говорю об этом без всяких сомнений, поскольку магия в «Гарри Поттере» — это вовсе не «колдовство», иными словами, не инвокационная магия. В согласии с вековыми традициями английской литературы, волшебство, которым в книгах о Поттере пользуются и герои, и злодеи, — это инкантационная магия, отражающая в сказочной форме человеческую жажду выйти за пределы материального мира вокруг нас.

Разницу между инвокационной и инкантационной магией обычно не преподают в школах, так что позвольте мне объяснить. Слово «инвокационная» происходит от латинского invocare — «призывать». Именно такого рода магию чаще всего именуют «колдовством». Писания всех религий Откровения предупреждают нас, что «призывать» демонические силы и сущности себе на помощь для приобретения силы или достижения каких-либо личных целей — глупо и опасно. Исторические сочинения, священные писания и предания, художественная литература (вспомним «Доктора Фауста»), когда касаются темы колдовства, стараются показать нам: неутолимая жажда власти и успеха, толкающая человека на путь черной магии, приводит к трагическому концу.

Но в книгах о Гарри Поттере инвокационного колдовства нет.

Даже самые злые волшебники здесь орудуют исключительно заклинаниями. Ни один персонаж во всех семи книгах ни разу не обращается к каким-либо злым духам. Никто, никогда.

Такая магия, как в «Гарри Поттере», — осуществляемая с помощью заклинаний и волшебных палочек — именуется инкантационной;как правило, к ней применяется слово «волшебство». Слово «инкантационный» происходит от латинского incantare —«петь в лад», «гармонизировать». Чтобы понять, как она работает, нам придется отступить на шаг от материалистического кредо нашей культуры («все существующее измеряется в терминах исчислимой массы или энергии») и взглянуть на мир сверху вниз, так сказать, начиная с Бога.

Для некоторых из нас различие между инвокационной и инкантационной магией в новинку. Иногда меня спрашивают, к какой разновидности относится молитва. «Разве это не призыв? Разве мы, когда молимся, не обращаемся точно так же к Богу, призывая его имя? Почему же это оказывается „черной магией“?»

Призывать Бога — это, разумеется, не черная магия; и это соображение помогает нам прояснить разницу между колдовством и «белой магией» английской литературы. Это разница между психической и духовной сферами⁷.

В материалистическую эпоху — такую, в какой живем мы сейчас, — различие между психическим и духовным трудно определимо, хотя его прекрасно сознают все традиционные религии. Для нас это различие теряется, поскольку нас учили, что все существующее состоит из материи и энергии в разных сочетаниях. Следовательно, все, что не является ни материей, ни энергией, слипается в единый ком чего-то периферийного или попросту иллюзорного. Трудно запомнить различия между вещами, вместе отправленными на помойку идей!

Однако разграничение между психической и духовной сферой очень важно. Психическая сфера — достижимая через душу и включающая в себя силы души, от эмоций и чувств до рассудка и интеллекта, — служит домом для демонических и ангельских тварных существ; это, чаще всего, падшее место, отрезанное от Бога. Духовная сфера — это «место Божье», трансцендентная реальность, выходящая за пределы творения, неподвластная ограничениям бытия, пространства, времени.

Инвокационная магия обращается к падшим обитателям психической сферы. Молитва — призывание имени Бога и готовность сознательно жить в его присутствии в рамках нашего времени и пространства.

Инкантационная магия в литературе — гармонизация материальной реальности со Словом Божьим — представляет собой фантастическую, сказочную версию того, что в жизни становится возможно с помощью молитвы. Призывание сил, обитающих в психической реальности, запрещено повсеместно, как в литературе, так и в традициях Откровения. Однако обращение к духовной реальности и получение благодати оттуда есть то, к чему призван человек, пока он остается homoreligiosus .Одна из функций традиционной английской литературы, частью которой является «Гарри Поттер», — поддерживать в нас память об этой духовной реальности.

Христианство, как и все традиции Откровения, верит, что весь тварный мир приходит в бытие благодаря животворящему Слову Божьему, Его песни. Как творения, созданные по образу Божьему, мы можем гармонизировать себя со Словом Божьим и волей Его, и при этом ощущать присутствие силы Божьей. Магия и чудеса, о которых мы читаем в великой английской литературе, — просто отражения действий Бога в нашей жизни. Рискуя преувеличить и окарикатурить свою мысль, все же скажу: магия в «Гарри Поттере» и других хороших книгах в жанре фэнтези очень напоминает чудеса святых.

Разницу между инвокационной и инкантационной магией наглядно изображает К.С. Льюис в «Принце Каспиане». Как вы, возможно, помните, на принца Каспиана и лесных созданий, почитающих Аслана, нападает дядя принца. Дела у «стороны добра» идут худо: кажется, их вот-вот сомнут и вырежут. И вот двое героев с «хорошей» стороны решают, что им остается надеяться только на магию.

Принц Каспиан возлагает надежды на магию музыки. У него есть рог, который Аслан — христоподобный лев, главный герой этих сказок — много веков назад вручил королеве Сьюзан, велев протрубить в него, если придет беда. В отчаянную минуту Каспиан трубит в этот инструмент, полученный свыше⁸. Мелодия повиновения и веры, извлеченная Каспианом, гармонизирует ткань мира, и нежданно-негаданно к нему является помощь в виде самих детей Певенси, братьев и сестры королевы Сьюзан.

Гном Никабрик, напротив, полагается на колдовство. Он разыскивает старуху, умеющую призывать ужасную Белую Колдунью, в надежде, что это злобное существо, жаждущее власти и ненавидящее Аслана, поможет «нашим» (в обмен на то, что они откроют Белой Колдунье дорогу в Нарнию). Надо ли уточнять, что маги-музыканты, шокированные действиями гнома, быстро кладут конец его колдовству?

В историях о Нарнии, как и в других великих книгах в жанре фэнтези, добрая магия всегда инкантационная, а злая — инвокационная. Инкантационная магия строится на гармонизации мира с творящим Словом Божьим через подражание. Инвокационная — на вызове злых духов ради власти или успеха; и это всегда трагическая ошибка. В «Гарри Поттере», в полном соответствии и с литературной традицией, и с увещеваниями Писания, мы встречаем исключительно инкантационную магию. Беспокойство о том, что эти книги могут «заложить фундамент» для тяги к оккультизму, благонамеренно и понятно, но неверно направлено: оно упускает из виду, что магия в «Поттере» вовсе не демоническая.

Может быть, вы спросите: «Но, если магия в „Гарри Поттере“ гармонирует с христианством, почему же ей могут пользоваться и отрицательные герои?» Хороший вопрос.

Как в «реальной» жизни по образу Божьему, несомненно, созданы даже дурные люди, так и в мире Гарри Поттера пользоваться инкантационной магией могут все волшебники и волшебницы, как добрые, так и злые. Злодеи из числа волшебного народа собственной свободной волей выбирают служить Темному Лорду и ставят ему на службу свои магические способности — точно так же, как и большинство из нас, увы, хотя бы иногда ставят свои силы и или таланты на службу Злу. Как мы увидим далее, организующим началом в книгах о Поттере становится борьба между положительными героями, служащими истине, красоте и добродетели, и отрицательными, жаждущими власти и личной выгоды.

Некоторые фанаты Льюиса и Толкина утверждают, что эти писатели используют магию совсем не так, как Роулинг, поскольку, в отличие от мира Гарри Поттера, создания их фантазии не пересекаются с реальным миром. Они полагают, что такое размывание границ сбивает нас с толку и мешает понять, где выдумка, а где реальность.

Но Льюис и Толкин в своих историях отличнейшим образом размывали границы — так же, как и Гомер, Вергилий, Данте и другие авторы, над которыми мучаются английские старшеклассники на уроках литературы. Идея, что Средиземье и Нарния представляют собой отдельные реальности, как минимум, спорна. Средиземье — это и есть Земля между Второй и Третьей эпохами (а мы живем в так называемую Четвертую эпоху). Нарния пересекается с нашим миром в начале и в конце каждой книги, а в «Последней битве» открывается, что она, как и наша Земля, восходит к единому небесному архетипу — царству Аслана. Выделение Роулинг в этом смысле обнаруживает недобрую придирчивость и, возможно, предубежденность.

Однако то, что магический мир существует внутри мира маглов (маглами волшебники и волшебницы в «Гарри Поттере» называют обычных людей, лишенных способностей к магии), не только соответствует лучшим традициям эпических мифов и фэнтези, но и отражает положение христиан в мире сем. Не хотелось бы долго на этом задерживаться, но К.С. Льюис сравнивает жизнь христиан с жизнью в стране, оккупированной врагом⁹. Вот что он имеет в виду: традиционные христиане понимают, что человек пал, что у него нет больше возможности прогуливаться и беседовать с Богом в Эдеме, и что миром сим правят силы, противостоящие Богу. Эту идею иллюстрируют романы Льюиса о Рэнсоме¹⁰.

За что мы любим магию «Гарри Поттера»? Мне кажется, у нас есть три серьезные причины ею восхищаться. Во-первых, мы живем в эпоху, когда натурализм —убеждение, что все сущее состоит из материи и энергии, — сделался всеобщей религией, а вера в любые сверхъестественные или противоестественные силы считается заблуждением. Инкантационная магия «Гарри Поттера», требующая гармонизации с некоей более великой магией, подрывает веру в это безбожное мировоззрение. Магия «Поттера», хоть мы и переживаем ее лишь в воображении, на время подавив недоверие, питает наши духовные способности кислородом, от которого стараются отрезать нас школа и общество. И, поскольку эти книги подрывают материалистическое мировоззрение нашего времени, можно даже сказать, что они закладывают основу для традиционного понимания духовной жизни, которая только и есть истинно «человеческая» жизнь.

Далее, пересечение между «магическим» и «магловским» мирами в «Гарри Поттере» наводит на полезную мысль: возможно, господствующее среди американцев «биполярное» мировоззрение, которое произвольно делит мир на «светское» и «духовное» (а то и вовсе на «светское» и «религиозные суеверия»), попросту чушь. Традиционное понимание видит мир как сакраментальное единство,в котором духовное пронизывает материальное (так же как и сам человек — душевно-телесное существо, обладающее духовными способностями). Слом границы между магами и маглами помогает читателям увидеть, что само бытие (не сводящееся к материи и энергии) объединяет воедино всю реальность, и обнаружить это «великое бытие» возможно лишь в поиске сакрального, а не «научного» или профанного.

И в-третьих: мы любим магию в «Гарри Поттере» за то, что она помогает нам упражнять атрофированные духовные силы (отождествляя себя с Гарри и его друзьями), в то же время призывая нас быть такими же благородными и отважными, как они. Это очень важно — и к этому мы вернемся в следующих главах.

Вы слышали истории о детях, которых заманивали в ведьмовские ковены, воспользовавшись их желанием стать похожими на Гарри? О том, что с выходом в свет книг о Гарри Поттере растет число членов оккультных группировок, поскольку, мол, чтение этих книг неминуемо подталкивает людей к оккультизму? Эксперты, профессионально занимающиеся исследованием оккультных группировок, сообщают, что, несмотря на популярность «Баффи — истребительницы вампиров» и «Гарри Поттера», такие группировки и в Европе, и в Соединенных Штатах количественно ничтожны, и в последнее десятилетие их численность стабильно уменьшается¹¹. В реальном мире куда более вероятно, что ребенок в итоге станет кришнаитом, гинекологом или членом какой-либо христианской тоталитарной секты, чем ведьмой или колдуном.

И даже если бы желание колдовать в самом деле соблазняло детей и подталкивало их к оккультизму, смею надеяться, думающие люди восприняли бы это как прискорбное, трагическое заблуждение, указывающее скорее на неверное воспитание конкретного ребенка, чем на опасность от книги. Так безумная популярность в 1960–1970-х «Подземелий и драконов» со всем сопутствующим оккультным мусором выросла из нездорового и прискорбного недопонимания «Властелина колец», эпоса с очевидными христианскими обертонами. Но если бы нам предписывалось избегать книг, которые можно неверно понять или перевернуть их содержание с ног на голову, трагедия в Джонстауне¹² и другие подобные случаи логически требовали бы отказаться от Библии.

А что с названием первой книги в серии? Если в этих книгах нет колдовства, почему же и первый роман, и первый фильм называются «Гарри Поттер и Колдовской Камень»? В том-то и дело, что первая книга называется вовсе не так. Артур Левин, издатель серии о Гарри Поттере в США, изменил название с «Философского камня» на «Колдовской», поскольку был уверен, что книгу со словом «философский» в заглавии не купит ни один американец.

Один православный епископ заметил как-то, что ненавистники Гарри, «сосредоточившись на магической образности литературных деревьев, не видят за ними духовного леса»¹³. Если в таком непонимании «Гарри Поттера» благонамеренными христианами есть нечто трагичное — это трагедия «дружественного огня». Как пехоту порой по ошибке накрывает огнем собственная артиллерия, так и Гарри слышит обвинения с той самой стороны, которой служит. Принимая литературную магию за колдовство, некоторые христиане воспринимают удар по атеистическому натурализму как приглашение заняться оккультизмом¹⁴. Если «магические деревья» «Гарри Поттера» смогут хоть немного помочь тем, кто потерял почву под ногами, вновь вырастить из пепла духовный лес — значит, Роулинг окажет современному человечеству большую услугу.

Почти каждый день я получаю от читателей электронные письма о том, как им «сложно» читать «Гарри Поттера» в свете его трансцендентного значения и специфически христианского содержания. Они настаивают, что символы, темы и смыслы этих книг вполне понятны и без воображаемого христианского подтекста, который видят в них верующие.

Доказывая, что символизм «Гарри Поттера» вовсе не «исключительно» христианский, эти читатели совершают ошибку, поскольку не желают видеть одной неудобной истины об английской литературе.

У меня есть друзья, преподающие и пишущие о Саудовской Аравии и арабской культуре в целом. Их работа не ограничивается исламом; однако они не были бы специалистами в своем деле, если бы не осознавали огромного влияния Корана и исламского мировоззрения на культуру, политику, вообще на все арабское. Надеюсь, это понять не сложно.

К сожалению, в постхристианскую в культурном смысле эпоху, во времена, когда университеты по большей части питают откровенную враждебность к любым религиозным смыслам (с такой враждебностью я столкнулся там, где учился сам), от людей ускользает тот простой и неудобный факт, что на протяжении всей своей истории, вплоть до последних пятидесяти лет, английская литература была… кхе-кхе… да, именно «исключительно» христианской. Христианские авторы писали для христианской читающей аудитории, их книги, стихи и пьесы были призваны способствовать духовной и повседневной христианской жизни общества. Именно такова была суть английской литературы, и это начало меняться только после Первой мировой войны.

Когда я объясняю популярность романов о Гарри Поттере реакцией мира, из которого изгнана духовность, на возвышающий и просвещающий опыт трансцендентного (пусть он и подается как развлечение), меня часто обвиняют в прозелитизме и в том, что я насильно втискиваю в «Гарри Поттера» христианское содержание. В ответ на это можно только рассмеяться. Никто ведь не подозревает моих друзей-арабистов в желании обращать людей в ислам из-за того, что их сообщения о событиях и тенденциях на современном Ближнем Востоке насыщены отсылками к исламу, занимающему огромное место в арабской культуре.

Если кому-то из фанатов Гарри неприятно слышать, что другие читатели, будь то христиане или нет, интерпретируют книги о Поттере в христианском свете, я бы попросил их спросить себя, в чем проблема. Чтение книг в христианской литературной традиции (если оно обращено не к чисто христианской аудитории и не имеет узкого, конфессионального, характера) приглашает к дискуссии о христианских элементах сюжета и о традиционных приемах, используемых автором. Литературная алхимия, религиозные символы или, например, такой литературный прием, как использование «доппельгангеров» — все это не имеет особого смысла в отрыве от традиции, в которой написаны эти книги и в которой используются все эти ухищрения.

Обсуждая христианское содержание этих книг, я не стремлюсь проповедовать и не ставлю себе такой задачи. Я лишь надеюсь, что читатели лучше поймут и оценят эти книги благодаря разговору о Гарри Поттере в контексте традиционной английской литературы, которая, повторим, до недавних пор была преимущественно христианской. Ни пьесы Уильяма Шекспира, ни романы Джеймса Джойса невозможно понять, не оценив их духовный контекст и место в традиции английской литературы. То же касается и историй Дж.К. Роулинг.

Если читатели хотят смотреть на «Гарри Поттера» исключительно светским взглядом, то есть читать эти книги вне контекста и традиций, в котором они написаны, возможно, это просто не их книги. Английская литература (а «Гарри Поттер», несомненно, книга английская от первой до последней страницы) — христианская в том же смысле, в каком тибетская культура — буддистская, а политика Саудовской Аравии — исламская, и с этим ничего не сделаешь.

Отрицать это — значит не «проявлять свободомыслие», а жить в своих фантазиях. Точно так же, как отрицать христианские элементы «Гарри Поттера» или настаивать на его демоничности вовсе не значит проявлять большое благочестие и верность своей вере: те, кто так делают, просто демонстрируют непонимание места литературы в духовной жизни, христианских традиций английской литературы и, наконец, популярности «Гарри Поттера».

Теперь от просвещающей и возвышающей инкантационной магии «Гарри Поттера» перейдем к борьбе добра со злом в этих историях.

1 “The Truth about Death,” Journal of Genetics 58 (1962–1963): 463–464.

2 K. Rowling: A Year in the Life, a documentary by James Runcie (December 30, 2007), ITV1.

3 «Оставленные» (Left Behind) — серия из шестнадцати остросюжетных романов о последних временах и конце света, написанных Тимом ЛаХэем и Джерри Дженкинсом. — Прим. пер.

4 Eliade M.. The Sacred and the Profane: The Nature of Religion. New York: Harcourt, 1957(Элиаде М. Священное и мирское / пер. К. Гарбовского. М.: МГУ, 1994. — С. 127.).

5 Там же.

6 Там же.

7 Подробнее о смешении психической и духовной реальностей, характерном для нашего времени, и об опасности оккультизма, советую почитать: Upton’s C. The System of Antichrist: Truth and Falsehood in Postmodernism and the New Age. Ghent, NY: Sophia Perennis, 2001. Pp. 134–137.

8 См. Льюис К.С. «Принц Каспиан». Гл. 7 и 12. Читатели книг о Нарнии помнят из «Племянника чародея», что Аслан создал свой мир песней — так же, как верховное божество у Дж.Р.Р. Толкина создало Средиземье.

9 См. Льюис К.С. Просто христианство.

10 Имеется в виду «Космическая трилогия» К.С. Льюиса. — Прим. пер.

11 “Fundamentalism Afoot in Anti-Potter Camp, Says New-Religions Expert: Popular Culture Enjoys an Autonomy, Explains Massimo Introvigne,” Zenit News, December 6, 2001, http://www.cesnur.org/2001/potter/dec _03.htms.

12 Джонстаун — поселок в Гайане, место пребывания религиозной общины «Храм народов», названный в честь лидера общины Джима Джонса. 18 ноября 1978 года 913 членов общины совершили организованное массовое самоубийство. На сегодняшний день это самая масштабная и самая известная трагедия на почве религиозного сектантства.— Прим. пер.

13 Bishop Auxentios. Orthodox Tradition. 20 No. 3 (2003). Pp. 14–26.

14 Эту трагедию нашего времени в художественной форме изображает К.С. Льюис в повести «Серебряное кресло». «Серебряное кресло» — проникновенная история о духовном смятении и зачарованности современного мира материализмом или «жизнью под землей». Найдется ли в историях о Нарнии сцена более захватывающая, чем победа принца Рилиана над Зеленой Колдуньей в главе 12?

Книги издательства «Никея» можно купить в лавке храма мученицы Татианы (Большая Никитская улица, 1). Студенты МГУ могут получить 10%-ную скидку на литературу духовного содержания, предъявив студенческий билет