Ломая лёд: получилось ли зрительское кино у режиссёров артхауса?

И «Дуэлянт», и «Ледокол», уверен, войдут в историю российского кинематографа, причём не только семизначными цифрами бюджетов и амбициозностью продюсерских замыслов. Главная особенность этих фильмов ― в том, что их режиссёры ранее заслужили себе известность как творцы авторского кино. Режиссёр «Дуэлянта» Алексей Мизгирев снял несколько жёстких социальных драм, а Николай Хомерики, создатель «Ледокола», прежде делал тонкие психологические фильмы про одиночество и некоммуникабельность. И вот теперь ― блокбастеры: нет ли в этом творческого вывиха?

В самой идее привлекать представителей артхауса для работы над жанровыми фильмами, конечно, ничего нового нет. Ярким примером такого сотрудничества в недавнее время является Кристофер Нолан, снявший знаменитую трилогию о Бэтмене, не говоря уж об оскароносном Алехандро Гонсалесе Иньярриту, который вполне успешно совмещает в «Бердмэне» и «Выжившем« художественную самостоятельность и мощь голливудских ресурсов.

Вот и в своих новых фильмах, несмотря на рамки жанра, Мизгирев и Хомерики награждают зрителя всеми радостями, комплексами и проблемами, которые были характерны для них и ранее, только теперь разрослись до исполинских размеров.

К примеру, «Дуэлянт» представляет нам мир в стиле «Шерлока Холмса» Гая Ричи и «Видока» Жана-Кристофа Кома́ра, но под свинцовым питерским небом, с добавкой типичной мизгиревской брутальности. Главный герой, дворянин Яковлев (Пётр Фёдоров), дерётся на дуэли за деньги и оказывается в центре запутанной интриги, сплетённой его влиятельным врагом. Правда, поединки в защиту попранной чести в «Дуэлянте» не всегда отличишь от разборок «по понятиям» в стиле 90-х. Эпизодам выяснения отношений сопутствуют реплики вроде: «Сука, смотри в пол».

Кадр из фильма «Дуэлянт»

Но несмотря на эти допущения, сценарий картины крепок и мускулист, герои харизматичны, и каждая из сюжетных линий находит лихой поворот. Пётр Фёдоров в образе «проклятого» бретера Яковлева весьма убедителен, граф Беклемишев ― одна из лучших ролей Владимира Машкова, а Юлия Хлынина в роли княгини Марфы Тучковой будто всю жизнь прожила в этом фантастическом, немного театральном Петербурге Мизгирева.

Буквально все актёры в «Дуэлянте» чувствуют себя как рыба в воде. С водой в фильме, правда, перебор: дожди здесь прекращаются разве что между сменами брандспойта. Это, конечно, поклон жанру «нуар», а ещё ― отсылка к историческому питерскому наводнению. Но даже в этом водном беспределе есть какое-то подлинное угрюмство, свойственное Мизгиреву. «Дуэлянт» ― кино чёткое, меткое, попадающее точно в подброшенный пятак.

С «Ледоколом» сложнее.

Николай Хомерики в фильме рассказывает историю, основанную на реальных событиях: экипаж советского корабля «Михаил Громов» провёл 133 дня среди льдов, столкнувшись с айсбергом. Главный герой ― капитан Петров (его играет всё тот же Пётр Фёдоров) в экстренной ситуации решает спасти члена экипажа, случайно выпавшего за борт, что влечёт за собой поломку корабля. Начальство присылает другого капитана (Сергей Пускепалис), и тот сразу же начинает «закручивать гайки», отстранив Петрова от командования. Так зарождается производственный конфликт, который развивается на протяжении всего фильма и вовлекает в действие всё новых персонажей ― от трусливого гэбэшника-старпома Еремеева (Алексей Барабаш) до обаятельного второго помощника капитана (Виталий Хаев).

Кадр из фильма «Ледокол»

Айсберг, несмотря на обилие компьютерной графики, выглядит вполне внушительно и становится ещё одним героем фильма: члены экипажа даже называют его «Семёном Семёновичем». Но Хомерики этого мало, он старается «утеплить» фильм-катастрофу сложными человеческими отношениями. Это ведёт к уплотнению сюжета, и вместо одного крупного соперника ― собственно, ледяной глыбы, ― в фильме антагонистов оказывается несколько. Ими попеременно становятся то авторитарный капитан Севченко, то карьерист Еремеев, то работник органов, который пытается шантажировать жену Петрова.

Ключевые события предстают то ли странным нагромождением случайностей, то ли следствием непрофессионализма героев. Один из членов экипажа гибнет то ли от взрыва, то ли от внезапного сердечного приступа, двое летают на вертолёте, едва не задевая айсберг лопастями, а капитан Петров в одночасье отправляется бродить по льдам, и конечно, попадает в полынью, где его едва не съедает морской лев. Эта череда неоправданных действий могла бы подкупать в камерной драме: да, все дураки, все несчастные, а мы их любим. Но не в фильме-катастрофе, где любое действие должно быть мало-мальски объяснено.

В «Ледоколе» по мере развития сюжета нам все больше приходится то надолго забывать, то опять неожиданно вспоминать целые сюжетные звенья. Тот факт, что за кораблём всё это время дрейфует айсберг, и то, почему так долго и мучительно рожает жена одного из моряков (чья именно жена, мы узнаем лишь в самом конце), и отчёго вертолёт то сломался, то завёлся, но о нём тут же опять забыли, пока на корабле происходил бунт, ― всё это остается как бы за пределами фильма…

Кажется, нам просто слишком многое хотели рассказать. Но если судить о «Ледоколе» по щедрому разнообразию характеров и актёрских работ, совмещающих комичность и драматизм, ― от пилота Кукушкина (Александр Паль) до потерявшего голос полярника (Александр Яценко) ― то это кино удалось именно потому, что оно неправильное и живое.

Кадр из фильма «Дуэлянт»

Зрительская судьба «Дуэлянта» и «Ледокола» пока непонятна, и меньше всего хочется в этой ситуации придираться к мелочам. Худшее, что можно сделать, ― затянуть традиционную песню-плач о тотальной бездарности российского кинематографа. Хотя попыток много. Упомяну хотя бы недавний текст Евгения Гришковца с подзаголовком «У меня не осталось надежды на наше кино». Автор намекает, что недавно как раз посмотрел «Дуэлянт» и «Ледокол», и пишет, что российский кинематограф ― это как фабрика «Тайга», которая в советские годы выпустила партию джинсов, но их никто не покупал: «западло».

При всей едкости рассказанной Гришковцом притчи, отношения к обсуждаемым фильмам она имеет мало. И «Дуэлянт», и «Ледокол» ― прежде всего, интересное кино, потому что в нём не всегда соблюдаются правила. Мизгирев и Хомерики вносят в так называемое «зрительское» кино личностное начало. И идти на него стоит немедля, пока взломан лёд.