Духовные писатели

Из сборника «Дар ученичества» (М., 1993), рассказывает П. Проценко:

«Дядя Коля писал, запечатлевая основы и внутренние пружины православной культуры России. Впрочем, он был не дядя Коля, и даже не Николай Никанорович (Николаевич — дань конспирации) Беляев, каковым он значился в том далеком ушедшем мире, а епископ Варнава, полутайно, полуявно живший в СССР. Выпускник Московской духовной академии, чью дипломную работу похвально отметил в 1915 году о. Павел Флоренский. Преподаватель Нижегородской семинарии, он в 1920 году принимает епископский сан, а уже через два года остригает волосы и представляется всему городу сумасшедшим ради того, чтобы оставить высокое положение и епископскую кафедру.

Наступали десятилетия беспросветного террора, и, по благословению старцев, он таким необычным образом, через имитацию психической болезни, а говоря языком религиозным, через подвиг юродства, удалился в затвор, пустыню мира, в его уголки, чтобы созерцать происходящее, осмысливать его и писать Энциклопедию Православного Миросозерцания (получившую позже название «Основы искусства святости»).

В 1933 году он был арестован, осужден по 58 статье за контрреволюционную организацию (маленький монастырек из его духовных детей) и направлен в концлагерь на Алтае, откуда его, как больного, сплавили в психушку, из которой он и освободился на поруки своей духовной дочери В. В. Ловзанской в 1936 году. Изменив отчество, он до 1948 года жил в Сибири, пока, получив откровение о грядущих общественных переменах и о будущей возможности опубликовать свои труды, не переехал к Киев. Здесь, в начале 50-х годов, он работает над сборником статей под названием «Изумруд», посвященных раскрытию таинственной красоты евангельского учения.

В рассказе, отрывок из которого мы приводим, описана беседа на пароходе, плывущем по Волге, между ученым монахом и юной красавицей-студенткой. Действие происходит в год, знаменательный для России, — 1913.»

По Волге… к Царству Небесному

… Один из шахматистов крякнул и, деликатно предупредив другого: «Гарде вашей королеве», ухмыляясь в бороду, затянулся ароматной папироской. И табак был такой душистый, что не походил на табак, а на какой-то бесовский обворожительный фимиам, так что я, некурящий, все время порывался встать и спросить, что за душистая трава такая, пред которой, на мой взгляд, ничего не стоят ни гаванская сигара, ни турецкий самсун, ни английский кэпстеп, запах которых я знал.

Купец заканчивал свой обед, обжигаясь черным кофе и не менее огненным, прославленным на весь мир ликером Бенедектинского католического монастыря. На драгоценных бутылочках его, как известно, стоял гриф (подпись) преподобнейшего игумена — да не соблазняются людие! — во избежание бесчисленных подделок.

Появился новый персонаж — книгоноша Библейского общества. Почтенное учреждение международного характера, приближающее к нам день Страшного Суда, по предсказанию Иисуса Христа^[1]. Книгоноша продавал Священное Писание по баснословно дешевой цене. Только Библия стоила рубль-два, Евангелие же — пятиалтынный, полная Псалтирь — даже семь копеек.

Обошел кругом. Подошел к пианистке. Предложил Липочке, и она… купила книгу. Евангелие.

Из-за красивого переплета, — объяснил я себе, ибо у продавца чуть подороже были изящные издания.

Подбежала ко мне.

— Загадаю?

У меня упало сердце. Вот, оказывается, зачем можно еще покупать священные книги. Нашла сестра путь…

— О ком? О чем?

— Конечно, о женихе, — и пронизывает меня взглядом русалки.

— Небесном?

Она вытаращила глаза. Полная растерянность. Открыла все-таки книжечку и читает в первом попавшемся месте:

«… вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано».

— Что это значит?

Длинные ресницы, как вспугнутые птицы, поднялись и тотчас же снова опустились на поле книги.

— Именно то, что вы прочли. Что же еще? — холодно отвечаю я.

— Не понимаю.

— Повторю. Вам, Олимпиаде Назаровне, дано знать тайны Царствия Небесного, а им, большинству окружающих нас людей, — и я обвел рукой кругом, — не дано. Вы хотели погадать, а Бог открыл вам всю Свою волю…

Это было сказано немножко дерзко, вернее дерзновенно, но что мне было делать.

— Пожалуйста, не смейтесь.

— Я не смеюсь. Даже напротив. Гадать, да еще на священных предметах, это — кощунство, смертный грех. Но в житиях святых и даже в самой Библии мы находим, что Бог, снисходя к немощи человеческой и к неведению, открывался иногда и в гадании.

— Но объясните, что за тайны Царствия Небесного? Признаться, первый раз слышу об этом. Тайны… Причащаются Святых Тайн, это я знаю. Но тут ведь не то?

— Не то.

— Значит, кроме видимого христианства, есть какое-то еще невидимое?

— Вы как нельзя лучше поняли меня.

— Тогда, может быть, можно принадлежать видимо к христианству, но не быть христианином «невидимым», то есть которому открываются эти тайны Царства Небесного?

— Вы изрекли самую истину.

— Но мой язык болтает, а я ничего, повторяю, не понимаю. А я так люблю всякие «заумные» вещи…

— Тогда позвольте мне высказаться по этому поводу. Я буду краток.

— Тайны Царствия Небесного имеют свою земную историю. И они, действительно, факт. Одно Господь Иисус Христос говорил явно, прямо к народу, а другое лишь посвященным своим ученикам, как вы и прочли давеча в Евангелии. И даже больше, Господь дал прямую заповедь, не по зависти, или лицеприятию, или еще по чему подобному (да не будет такой богохульной мысли), а по жалости и желанию добра нам^[2], чтобы мы профанам…

Замечание. Это и в миру, но уже на основе чувства презрения… «Замолкни, чернь непросвещенна»… Или знаменитая горациево: «Procul vulgus» и т. д., каковое у нашего пиита выразительного передано: «Подите прочь. Какое дело поэту мирному до вас…"

Итак, чтобы мы недостойным не передавали драгоценных жемчужин Его слов, содержащих тайны и святыню Царства Божия.

«Не давайте святыни ПСАМ и не бросайте жемчуга вашего перед СВИНЬЯМИ, — так грозно и резко говорит Господь, — чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф. 7, 6).

— Ой, как страшно!

— Однако мы ежедневно видим и увидим еще тысячу раз, как реализуются слова Христа со стороны безбожных людей.

Липочка закрыла лицо свое руками: она вспомнила свою давешнюю выходку против монахини.

— Первые христиане, продолжал я, — строго соблюдали эту заповедь. Они завели так называемую Disciplina arcana или D. arcani, «Тайное учение», или «Учение тайны», по-русски сказать. Впоследствии надобность во внешней узде отпала, — но и до сих пор отзвук Disciplinae arcanae остался в возгласе диакона на литургии оглашенных: «Оглашеннии, изыдите, оглашеннии, изыдите, елицы (только) вернии, паки и паки (еще и еще) миром Господу помолимся», — потому что христиане сами настолько удалились от духа и силы (1 Кор. 2, 4) Христова учения, что внешнее знание его тайн не могло нанести им при неправильном употреблении в общем духовного вреда, как все равно при знании колдовских наговоров и при отсутствии практического общения с бесами и самой веры в них человек не в состоянии вызвать этих бесов и заставить их помогать себе.

— Неужели есть бесы?

свое спасение, как видимо являлись, физически наносили им удары, так что близкие нередко находили их после избитыми до потери сознания в отшельнической келье, а вы говорите: есть ли бесы? А цыганки и гадалки?.. Правда, в большинстве случаев это шарлатанки, но на несколько тысяч попадает и одна настоящая, то есть имеющая дело с бесами, как та, о которой говорит Метерлинк…

— Метерлинк?

— Знаменитый писатель (М. Метерлинк «Погребенный храм»). Про себя. Не знаете? А Марию Башкирцеву читали? А про ту, которая в подробности предрекла смерть нашему Пушкину, тоже не слыхали? А это интересно.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Да, наконец, в Париже существует целая школа психолого-медико-психиатрическая, в смысле ученого учреждения, поставившего пред собою специальные задачи с неизвестным направлением, занимающееся изучением этих вещей научно; в Лондоне целое Психологическое общество, и проч. и проч., а вы говорите: есть ли бесы? Они часто фигурируют среди людей и в практике даже ученых, но только под другими названиями.

Но продолжаю.

— Итак, потому и «Тайны» Царства Небесного и «Тайное учение», что они от многих, от большинства сокрыты, несмотря на то, что текст евангельский доступен всем. Кстати, «Тайное учение»… Будем называть его так, хотя оно уже понятия Disciplina arcana, что было у первых христиан, которое притом специфично и представляет целую систему правил культово-сакраментального характера и догматических положений, обусловливающих последние, и к тому же ограниченную определенным временем церковной истории, тогда как я беру это определение по другому признаку, именно только со стороны общей скрытности и таинственности явления и невозможности насильственного дерзкого, искусственного, не подберу выражения, (вос) хищения его, обладания им, т. е. без благодати, самочинно. У святых отцов-аскетов, особенно великих и методичных, мы тоже находим тенденцию не все раскрывать пред учениками из области высокодуховных и созерцательных явлений чудесного характера, по причине их неспособности понять сущность последних, как должно. А добро, несмотря на то что добро, тоже не полезно, если не в меру, не вовремя преподается. Есть и другие причины, тоже не зазорного характера, когда ими утаивается иногда кое-что. Так они соблюдали эти правила Disciplinae arcanae, которыми они старались охранить себя. Надо же исполнять нечто из того закона, который преподаешь, чтобы он покоился на достаточном основании, как того требует и учит наука всех внешних наук — логика.

Итак, повторяю, «Тайным учением» называю его так потому, что оно скрыто, но не для всех. Не то чтобы учение это, наподобие тайных сект, религиозных и мирских, держалось в тайне и сообщалось бы только посвященным. Нет, оно, вначале обладая всеми этими свойствами, поскольку и само христианство было religia illicita (недозволенная религия), теперь, наоборот, распространяемое явно, на ДЕЛЕ (не на словах или в качестве субъекта и объекта пропаганды и проповеди) — на деле все-таки является для большинства людей ТАЙНЫМ, неизвестным, скрытым.

И скрытым, скажем прямо, от неразвитых и непросвещенных внутренних очей и слуха. В этом и заключается мистичность всего христианства, священный мрак его по причине светлости, превосходящей яркость солнечных лучей, в догматах ли, таинствах, или еще в чем, чего мир не хочет признавать, перед чем не желает смириться и преклониться, считая все это за nonsense, чепуху, невозможную, бессмысленную вещь. Мистика, правда, всегда иррациональна, плотскому уму недоступна, но если ею жила тысячи лет большая и лучшая часть всего человечества, ясное дело, она — прекрасный факт, ибо по воздуху кулаками никто не машет, желая его поколотить. Это еще Апостол Павел сказал (1 Кор. 9, 26).

— Но вы говорите про какого-то «нового» человека с новыми расширенными чувствами? И с новым расширенным сознанием, о котором человечество мечтает, и то не в области; официальной науки, а оккультной, которую иррелигиозная наука так же, как и христианскую мистику, считает «ненаучной», т. е. чепухой, недействительной вещью. Это и понятно. Оккультные знания — знания бесовские, а следовательно, как прямая противоположность чистому божественному откровению и ведению, в то же время вещь чисто духовная, противны и неприемлемы для позитивного мышления.

Отсюда видно, что официальная наука очень отстала и ретроградна, хотя и мнит обратное. Колдовство стало научным фактом.

Но все-таки хвалиться нечем, пройдет еще несколько столетий, когда официальные ученые усвоят что-нибудь из начатков элементарной алгебры, но до высшей математики им все же далеко и, прямо надо сказать, никогда не дойти, если они не откажутся от своего узкого мировоззрения, позволяющего им брать и исследовать только внешне-практические стороны мистической философии и делания, а не внутренне-существенную и духовную были знакомы уже тысячи лет, есть шарлатанство, т. е. не только ей непонятны самые элементарные вещи, но она их считает за отрицательную величину. Следовательно, через «0» (нуль) не перешла даже, т. е. через порог безразличия. Что же говорить ей про знания йогов, махатм. Я не говорю уже про древних волхвов и чародеев!

Но, как бы то ни было, вы правы. Мы вот сразу же, как говорили, пришли к новому и неизвестному миру понятий духовных зрения и слуха: новых чувств и ощущений, неизвестных мирской, скажем, университетской психологии. Об этом и Священное Писание говорит:

«Итак, кто во Христе, (тот) новая тварь», — Kaine KTISIS (2 Кор. 5, 17).

И прибавляет: древнее прошло, теперь все новое. Но это не для всех. Это когда человек видит невидимое всеми и вообще как-то прикоснулся уже здесь веянию того невещественного и нескончаемого будущего века, в который достойные люди перейдут по смерти. Для того, действительно, древняя мимоидоша, се, быша вся нова.

Поэтому св. Апостол и Евангелист Иоанн Богослов, обладавший в совершенстве этими дарами, называется Церковью ТАЙНОЗРИТЕЛЕМ. Про него в службу на день его памяти поется:

«О чудесе ужаснаго, и вещи мудрительныя! Яко полн сый любве, полн бысть и богословия».

(Славник, на «Господи воззвах».)

«Яко неизреченных тайн самовидец», «Утешителев свет восприем», «научился еси неизреченным Божиим тайнам»…

(На литии, на стиховне, passim.)

— Но все не могут быть такими?

— Это дары Христовы или Св. Духа, все равно, как сейчас сказано было («Утешителев свет» и проч.). И для наличия духовной жизни они не обязательны. Христианство и без них в человеке может быть мистической и таинственно действующей силой. Но все-таки сила, именно благодатная, должна жить в человеке, хотя бы и невидимо. А сила есть сила, не фикция, не самообман, не галлюцинация, не выдумка, не сказка, а вещь, энергия, возьми термин из внешних наук, хотя, повторяю, и незримое. Но ведь и космические силы, поддающиеся экспериментальному измерению, тоже не всегда видимы и обнаруживаются лишь в своих проявлениях. Однако мы не обманываемся в них. Протяните руку и вложите ваши тоненькие пальчики в штепсельную розетку сзади себя, как вас тряхнет… так и в благодатной силе ошибиться нельзя, тем более, что и действие ее в тысячи раз сильнее. И это еще на самых низших ступенях духовной жизни, когда человек не имеет даров чудотворения.

— Но я подобных людей не встречала.

— Значит, не видели истинных христиан, которым открыты эти самые тайны Царства Небесного: новой твари.

А потом ведь вы, наверное, искали блестящих качеств в человеке, тогда как на первых порах духовные дары не ярко проявляются^[3].

Не придет Царствие Божие приметным образом, предупреждает Христос, и не скажут: «вот, оно здесь», или: «вот, там»… (Лк. 17, 20-21).

Это еще в Ветхом Завете было открыто величайшим пророкам, которые жили новозаветным евангельским духом, когда все окружающие думали оправдаться плотским законом, по-нашему бы теперь сказать, обрядовым исполнением заповедей, как наши старообрядцы мнят спасаться.

Так, пророк Илия удостоился видеть Бога, насколько то возможно человеку. И вот, говорит Библия, — по-видимому, в тон и вашим чувствам, насколько вы это выразили в только что сделанном замечании, —

«… Господь пройдет, и большой сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом; но не в ветре Господь.

После ветра землетрясение; но не в землетрясении Господь. После землетрясения огонь; но не в огне Господь. После огня веяние тихого ветра (хлада тонка) — и — тамо Господь» (3 Цар. 19, 11-12).

— Все-таки я не представляю, как я могу отличить среди обычных людей этого «нового» человека, «сверхчеловека»…

— Но не в смысле Ubermensch'a Ницше. Полная ему про-ти-во-по-лож-ность.

— Итак, как отличить?

— А очень просто.

Апостол Павел говорит:

«Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. На таковых нет закона. А иже Христовы суть, плоть распяша со страстьми и похотьми» (Гал. 5, 22-24).

И только. Никаких чудес. А ведь это те, которые — Христовы. Но «востаните, идем отсюда» (Ин. 14, 31).

Продолжение следует искать в сборнике «Дар ученичества»

Примечания:

^[1] Мф. 24, 14: «И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам: и тогда придет конец».

^[2]  Т. е. чтобы нам было меньше муки по смерти. Ибо если мы будем посвящены в таинства и не оправдаем их в своей жизни, как надо, то говорит Господь: «… земле Содомской отраднее будет в день суда…» и проч. (Мф. 11, 21-24).

^[3]  Даже безбожники понимают это в интеллектуальной области и пользуются силой [!идей!] для пропаганды и влияния на массы. Идея — не материальная вещь — бывает очень тонкая и абсолютно отвлеченная, поворачивает массы, — миллионы народов, вот хотя бы теперь (1955) идея мира — в такую-то сторону. Где же тут материализм?!