Рекомендовано Учебным комитетом при Священном Синоде Русской Православной Церкви

Флоренский П. А. Священное переименование. Изменение имен как внешний знак перемен в религиозном сознании. М.: Издательство храма святой мученицы Татианы, 2006. – с. 360.

ISBN 5–901836–20–7

© Игумен Андроник (Трубачев)

© Музей священника Павла Флоренского

© Храм святой мученицы Татианы при МГУ им. М. В. Ломоносова, 2006

Содержание

Предисловие
Предисловие автора

Глава I. Лингвистическое исследование слова имя
I. Два взгляда на имя
II. Этимон слова «имя» в арийских языках
III. Словоупотребление «имени» в арийских языках
IV. Этимон слова «имя» в семитских языках
V. Словоупотребление «имени» в семитских языках
VI. Итоги лингвистического обследования слова «имя»

Глава II. Религиозно-историческое исследование значения имени

I. Ход развития миросозерцания европейских народов.
II. Непосредственное миросозерцание народов и вытекающие из него представления о связи между различными явлениями
III. Связь имени и его носителя
IV. Мистическое значение имени
V. «Власть имени»
VI. Обычаи, происшедшие на почве предствлений о власти имен
VII. Божественные имена
VIII. Библейские представления об Имени Божием
IX. «Во имя Божие» в Библии
Х. Итоги историко-религиозного обследования значения имен
XI. Противоположность в понимании «Имени Божия» у древних и у наших современников
XII. Мистическое значение «Имени Божия» в Новом Завете и в святоотеческой письменности

Глава III. Сакраментальное переименование
I. Точка зрения.
II. Явления ономатологические и явления сакраментальные
III. Идея тотемистическая и идея родовая
IV. Имя и родовое устройство
V. Переименование в браке
VI. Переименование в побратимстве
VII. Переименование в рабстве и клиентстве
VIII. Наименование при вхождении в семью, в род, в трибу и т. п. родившегося в семье
IX. Переименование при натурализации в чужом народе и государстве
Х. Переименование при вступлении на должность
XI. Переименование при посвящении в мистерии
XII. Переименование при монашеском постриге
XIII. Переименование в секте странников или бегунов
XIV. Крещальное переименование
XV. Общие замечания о сакраментальном перименовании
XVI. Переименование посмертное

Глава IV. Мистическое переименование

Предисловие

Многие из читавших книгу священника Павла Флоренского «Столп и утверждение Истины» (М., 1914) обращали особое внимание на 20-е примечание: «Относительно того, что слово понималось в древности и понимается по сию пору народом как некоторая мистическая реальность а, в частности, что смысл речения «είς `όνομα» в Священном Писании – мистический и метафизический, а вовсе не номиналистический, не вербальный, – доказательства см. в исследованиях…» и далее среди списка литературы: «П. Флоренский. Священное переименование. 1907 (суммирующая работа; готовится к печати)» («Столп…» С. 616–617).

Что это за работа? Была ли он опубликована? Сохранилась ли рукопись? – эти и подобные вопросы естественно возникают у интересующихся творчеством отца Павла.

Прошло 100 лет со времени написания П. А. Флоренским этого труда, и вот он, наконец, дождался опубликования. С точки зрения формальной, данная работа является соединением двух курсовых сочинений, написанных П. А. Флоренским во время учебы в Московской Духовной Академии на 2-м и на 3-м курсах. Руководителем работы был профессор архимандрит Иосиф (Петровых), впоследствии известный как основоположник «иосифлянского» раскола. Работа была оценена архимандритом Иосифом на 5+ со следующей припиской: «Улучшить оценку не могу, а потому ограничиваюсь благодарностью высокоталантливому, многоученому автору, являющему столь отрадный синтез дарования и трудолюбия». Впрочем, сам П. А. Флоренский полагал недостатком работы ее слишком большой объем.

Какое же место занимает это сочинение в творчестве отца Павла? 1. Эта работа явилась продолжением его исследований закона прерывности (об этом сам П. А. Флоренский пишет в предисловии). 2. Эта работа заложила фундамент философии языка П. А. Флоренского. Его последующие философские работы («Общечеловеческие корни идеализма», «Мысль и язык», «Имена»), а также богословская позиция в споре об Имени Божием опирались на фундаментальное историко-религиозное исследование 1906–1907 гг. 3. Уже в этой работе П. А. Флоренский применяет характерный для всего его последующего творчества метод исследования: чтобы понять исследование и объяснить его, надо исходить из мировоззрения его эпохи. Только тогда возможна объективная оценка.

Причины, по которым данная работа не была опубликована, не известны. Можно лишь предположить, что это были причины внешнего характера: занятость П. А. Флоренского преподаванием в МДА с 1908 г., длительный срок подготовки к защите магистерской диссертации (1914), трудность набора.

Надеемся, что данная публикация станет свидетельством не только необычайного таланта и трудолюбия П. А. Флоренского, но и уровня богословского образования в Московской Духовной Академии начала ХХ века.

Сочинение публикуется по рукописи П. А. Флоренского, хранящейся в Архиве священника Павла Флоренского («Музей священника Павла Флоренского», Москва). Публикация подготовлена при участии прихожан домового храма святой мученицы Татианы при МГУ им. М. В. Ломоносова – Марины Анохиной (выпускающий редактор), Елены Жосул (общая редактура), Александры Никифоровой (редактор греческого языка), Михаила Селезнева (редактор древнееврейского, арамейского, аккадского и пунийского языков), Владимира Файера (редактор латинского языка), Дениса Сдвижкова (редактор немецкого и французского языков), Татьяны Кашириной (редактор церковнославянского языка), а также Веры Чукановой (редактор арабского языка), Марии Булах (редактор эфиопского языка) и издательства храма святой мученицы Татианы.

Игумен Андроник (Трубачев)
Музей священника Павла Флоренского

Предисловие автора

Настоящая работа представляет собою небольшой эпизод в длинной веренице мыслей о прерывности, господствующей в космосе. Общее, математическое обозрение принципа прерывности мною почти закончено, по крайней мере в объеме, имевшемся в виду изначально. Затем план исследования требовал конкретизации добытых математических результатов. Но, рассматривая духовный рост личности (поскольку он касается моей темы), я столкнулся с изменением имени при таком духовном росте. Это переименование, как один из внешних признаков бурного процесса в духе и внезапного перелома в религиозном сознании, потребовало особого обследования. Ввиду неисследованности вопроса о переименовании пришлось временно остановить поток мысли и направить ее по новому руслу, чтобы собрать и упорядочить сырой материал об изменении имен в процессе религиозных пертурбаций. Этою целью и задается настоящий appendix к более общей работе о прерывности, и отсюда делается понятным, что с автора спадает сама собою обязанность оправдывать свою работу, раскрывать ее raison d’être. Вызванная прямою нуждою (и в этом – достаточное оправдание ее), настоящая работа может поэтому предполагать известными основные обводы изучаемого явления и идти, следовательно, синтетически; последнее – ради сжатости изложения. Замечу еще походя, что она может восполнить недостаток в литературе на русском языке по изменению имен: у нас, насколько мне довелось узнать, не имеется ни одной работы или даже заметки, посвященной этому вопросу; старинные же латинские диссертации, касающиеся его же, настолько редки, что даже в библиотеке Моск. <овской> Дух. <овной> Акад. <емии> и библиотеке Румянцевской не имеется ни одной из них. Отдельные же факты настолько разбросаны, что для приблизительного уяснения себе их области необходимо пересмотреть целую литературу.

Глава I. Лингвистическое исследование слова имя

I. Два взгляда на имя

Имена выражают природу вещей. – Имена – только условные значки вещей. – Познание имен дает познание вещей; имена имеются у вещей «естественно». – Познание вещей позволяет дать им имена; последние придаются вещам по человеческому произволению. «По природе» и «по авторитету», издревле противопоставленные друг другу в вопросе о сущности и происхождении имен, вкратце резюмируют содержание дальнейших споров на эту тему. Как рационализм и сенсуализм в области познания, так же и эти две крайности, от Платона и доселе, разделяют людей мысли.

Два противоположных мнения, сопоставленные Платоном в диалоге «Кратил», высказываются тут гераклитовцем Кратилом с одной стороны и учеником софистов Ермогеном – с другой; вероятнее всего, что последний рассуждает по-протагоровски.

По мнению Кратила, «правильное название каждой вещи прирождено ей природою, и не т̀о ея имя, которым называют ее некоторые, условившись называть так и издавая часть своего голоса, но и у греков, и у варваров есть прирожденная всем им правильность наименований». «Имя, свойственное по природе неделимому, – говорит Кратил в ином месте диалога, – не должно ли тому законодателю [т. е. первому установителю наименований, каким, например, представлен в Библии (Быт. 2.19–20) Адам] уметь полагать в звуках и слогах и, смотря на это самое, чт̀о такое имя, составлять и придавать все имена, если он хочет быть верным их придавателем». Это понятно: «вещи получают свои имена от природы и не всякий есть составитель имен, а только тот, кто смотрит на имя каждого предмета в отношении к природе и может вид сего полагать в буквах и слогах». Как живописец подражает цветам тел, музыка – звукам, так и слово подражает сущности вещи, равно как сущности ее цвета, звука и т. п.; «если бы кто мог – сущности каждой вещи подражать буквами и слогами, то он выразил бы, чт̀о значит каждая вещь». Вот как характеризуется роль «наименователя». «Имена, – повторяется еще, выражают буквами и слогами вещи, к которым прилагаются так, чтобы подражали сущности». Кратил даже не хочет согласиться с тем, что имя может быть неверным. Имя настолько связано с вещью, что оно или – не имя, или верно; назвавший кого-нибудь не его именем на самом деле «никого не назвал» и только «напрасно издал бы такие звуки». «Такой человек шумит, напрасно сам себя приводит в движение, как будто бы ударом двигал что медное». Если бы упомянутый выше законодатель вздумал исправлять имя, изменяя его буквы, то лишил бы слово всякого реального значения: «когда станем что-нибудь отнимать, присоединять или перестанавливать, – имя хотя и напишется, по мнению Кратила, однако же неправильно, как будто бы оно вовсе не было написано, даже выйдет прямо другое, если подвергнется таким переменам». Из такого взгляда понятен общий вывод, что «имена учат» и что «кто знает имена, тот знает и вещи». А так как сущность вещей для гераклитовца Кратила есть движение, то «имена означают у нас сущность идущего, движущегося, текущего» – мнение, высказываемое Сократом и подтверждаемое Кратилом.

Таково учение гераклитовцев, по своему содержанию весьма близко подходящее к ходячему в древности воззрению на мистическую и магическую природу имен. Платон противопоставляет ему номинализм софистов. По словам Ермогена и «многих других», – «имена суть условные знаки, они служат знаками для условившихся, которые наперед знают вещи, и в этом состоит правильность имени, – в условии; разницы же в том нет, тàк ли кто условливается, как ныне принято, или, напротив, нынешнее малое называет великим, а нынешнее великое – малым».