Блаженны, кто верует, не видев, но я ни с кем не поменяюсь

Крест Апостола Фомы - традиционный крест Малабарской Индийской Церкви (монофизитской)

В традиции же Православной Церкви этот день называется Антипасха ("напротив Пасхи") и, будучи восьмым днём после Воскресения Господня, являет собой прообраз будущего восьмого дня Господнего творения - Царства Божия. Этот же день посвящён уверованию апостола Фомы - одной из самых противоречивых и загадочных фигур среди дюжины учеников Спасителя.

Начать хотя бы с того, что нам не вполне известно его имя, ибо "Фома, иначе называемый Близнец" (Ин: 11:16) содержит в себе тавтологию - T'oma (תאומא) - уже означает "близнец". В сирийских источниках его называют Иуда Тома, но не указывается чьим именно близнецом он являлся (если не считать гностических текстов, лживо провозглашающих его близнецом Христа). Зато в отличие от ряда других апостолов, мы точно знаем, куда он отправился проповедовать: в Индию, где он принял мученическую смерть и где доныне существуют церкви христиан "Фоминой традиции".

Апостолу же Фоме приписывается целый ряд апокрифических текстов, часто откровенно гностических. Почему именно его еретики первых веков избрали в качестве авторитета, которым они прикрывали изложение своего учения, неясно, однако можно только предположить, что именно апостольская пытливость и тяга к знанию сослужила ему дурную службу (Кирилл Александрийский предостерегал паству от чтения Евангелия, приписываемого ап. Фоме, предупреждая, что оно написано манихейцами). Близнец же, наряду с Иудой-предателем, единственный апостол, чьё имя вошло в разговорный русский язык - в виде выражения "Фома неверующий", ибо, пропустив явление Господне на Пасху, он заявил "Аще не вижу на руку Его язвы гвоздинныя, и вложу перста моего в язвы гвоздинныя, и вложу руку мою в ребра Его, не иму веры" (Иоан. 20, 25). Удивительная нелицеприятная посмертная слава для того, кто, благодаря своим чертам характера, играет одну из ключевых ролей в богословии Евангелия.

Ведь это Близнец единственный не боялся вернуться со Спасителем в Иерусалим, как опасались другие ученики, - «Пойдем и мы умрем с Ним» (Иоан. 11:16) восклицал он, потому что действительно верил Иисусу. Ведь это Фома уточнял (опять-таки, дотошливость и желание знать) у учителя: "не знаем, куда идешь; и как можем знать путь?" (Иоан 14:5), на что Христос провозглашает "Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня". Ведь это Фома сказал: «Господь мой и Бог мой!» (Иоан. 20:28). Фома жаждал чуда - теперь, сейчас, в начале дня или в другое время суток- не потому, что не верил в Воскресение или в Христа. Отнюдь, его вера была в чём-то выше даже веры апостола Петра, признававшего в учителе Мессию/Христа.  Св. Анастасий Синаит в VII веке с слове на Неделю о Фоме пишет: "Видевшие Христа во плоти считали Его за пророка; а мы, хотя и не видели Его телесными очами, но еще от малых ногтей, ещё тогда, когда были малыми детьми и отроками, познали в Нём Бога, научились исповедовать Его Владыкою вселенной, Творцом веков, Сиянием Славы Отчей. Святое же Евангелие Его слушаем с такой верой, как бы видим Самого Христа."Именно Фома первый провозгласил Его Богом.

Ап. Фома. Иконостас Преображенского храма, Кижи. XVIII век.

"Блаженны невидевшие и уверовавшие" говорит Спаситель, говоря о тех, кто поверит чистому словесному молоку Евангельской истории и возлюбит его, то есть о нас с вами, живущих в двух тысячелетиях от тех событий. Но первым, кто провозгласил Иисуса не благим учителем, а Богом, был именно апостол Фома. И вскоре после этого акта веры, после его беседы с Христом апостол Иоанн заканчивает своё Евангелие, ибо именно уверение Фомы и ставит восклицательный знак в истории Воскресения (чудо со 153 рыбами и диалог с ап. Петром уже больше говорят о грядущей апостольской миссии бывших рыбарей, одним из которых был и Близнец).

 Близнец, как известно, оставил и ещё один след в церковной истории и снова благодаря двум своим чертам - умению опаздывать и желанию во всём убедиться лично. Он вернулся в Гефсиманию на третий день после Успения Пресвятой Богородицы и либо присутствовал при вознесении её тела, либо требованием открыть гробницу убедил засвидетельствовал перед остальными апостолами факт оного вознесения. И именно он, опять-таки желавший факт документального подтверждения, получил от Пречистой с небес её пояс.

  Удивительный он был человек - Фома по прозвищу Близнец. Живи он сейчас, мы бы не постеснялись его назвать "материалистом до мозга костей", ведь ему нужны были и язвы гвоздинныя, и пояс Богородицы. Но разве Всевышний отказал своему ученику? Разве он спросил его, как Петра "Почто усомнился еси, маловере?" (Мф 14:31). Никоим образом. Ведь в этом открытии ран заключается одна из главных тайн Царства Божия - Христос  страдал как человек и воскрес не как призрак/дух, как было подумали одиннадцать апостолов (Мф 24:37), но в своём теле. Как писал академик Аверинцев в "Стихе о уверении Фомы",

Что я видел, то видел,
и что осязал, то знаю:
копье проходит до сердца
и отверзает его навеки.

И так же в своём теле была вознесена Всепетая Мать. Тем самым Господь свидетельствует, что материя не есть что-то чуждое и враждебное, но одна из частей Божьего творения, и что воскресение в Царство Божие не иллюзия и не галлюцинация, а объективная, позитивная реальность. Именно это Богочеловечество нам, готовым воспринимать чистое словесное молоко, и было продемонстрировано соработничеством апостола с его Господом. Наука Фомы - "Безрук не обнять".

Пояс Пресвятой Богородицы. Современная икона

Пожалуй, апостола Фому можно назвать одним из самых известных экспериментаторов в истории человечества и открытия, которые он совершил в результате оных экспериментов, и заявления, которые он сделал, превосходят все мудрости учебников и энциклопедий. Он же воплощает в себе чуть ли не все черты обычного учёного: 1) твёрдые убеждения, на которых базируется первоначальная гипотеза, 2) чрезвычайно важную способность быть переубеждённым фактами, противоречащими гипотезе, - ну и, разумеется, 3) распространнёнейшее среди учёных умение опаздывать к важнейшим собраниям и пропускать крайние сроки.

В диалоге веры и науки необходимо понимать, что учёные пусть даже и не всегда готовы признать себя новорождёнными младенцами, о которых говорит апостол Пётр, но зато они хотят дотошно узнавать, "как можем знать путь?" и для их веры требуется ощущение. И если они следуют не путём безвопросного восприятия словесного молока, а своим - то у них на этом пути был предшественник, один из двенадцати апостолов.

К превеликому сожалению, очень часто обе стороны этого диалога друг друга не слышат и воспринимают не только как противников, но и видят в них уродливых Квазимодо, приписывая то горб мракобесия, то кривизну богоборства. "Мы крепчали в борьбе, мы теряли, любя", выражаясь строчками Константина Арбенина. Однако надо помнить, что эти уродства они ведь quasi modo - "как будто", и что тот дух искания, что двигал апостолом Фомой, приводил его и к изучению мира, и к познанию Господа. Ибо через чудо узнавание Господа можно знать истинный путь. "Мы забыли Фома, как творить чудеса", - продолжает Арбенин, так давайте об этом не забывать. Ведь от нашего соработничества с Господом, что воскрес в третий день по писанием, зависит не меньше чудес, чем от апостольского. "С нами Бог и Фома, с нами Бог и Фома".