Страсти по пассии. PRO ET CONTRA
Так что же за зверь – пассия? Понадерганы песнопения из Страстной седмицы... Ни то ни се: Страстная еще далеко-далеко, а у тут уже «Разделиша ризы Моя себе» поется. Нет такой службы в Уставе. И все тут.
С православного форума:
Пассия - это грубейшее нарушение богослужебного устава Православной Церкви, весьма, к сожаленю, укоренившееся в нашем обиходе. Игумен П.
Наибольший "молитвенный настрой и сопереживание" вызывают акафисты "матушке Матронушке" (вот на пассии тоже акафист читают)... Иной раз думаешь, может быть, эти акафисты по воскресеньям вместо литургии служить - народ молиться хоть будет, а не заниматься Бог знает чем, прерываясь на земные поклоны в "важные моменты". П.
По крайней мере, пассия вызывает более правильный молитвенный настрой, чем абстрактный Чесноков или Матронушка... С.
Так что же за страшный зверь такой – служба пассия?
Действительно, это самая поздняя по времени возникновения православная служба. Поэтому Типикон (Устав Православной Церкви) ее не знает. Она была составлена в первой половине XVII в. Киевским митрополитом Петром (Могилой) (1596 (97) – 1647 гг.; митрополит с 1633 г.) и практиковалась сначала (с XVIII в.) в юго-западных епархиях, а с н. XX в. широко распространилась по всей России. Пассия совершается Великим постом, в 1, 2, 3 и 4-ю (или 2, 3, 4 и 5-ю) недели (т. е. воскресенья) или пятницы на вечернем богослужении, повечерии или вечерне. Количество пассий соответствует количеству евангелистов - на этих службах воспоминаются спасительные страдания Господа Иисуса Христа и за каждой пассией прочитываются евангельские повествования об этом: на первой - 26-я и 27-я главы от Матфея, на второй - 14-я и 15-я от Марка, на третьей - 22-я и 23-я от Луки, на четвертой - 18-я и 19-я от Иоанна. Кроме того, на пассии звучат некоторые песнопения из богослужения Великой Пятницы - дня телесной смерти Господа. Так, исполняется стихира "Приидите, ублажим Иосифа приснопамятного", которую поют во время целования Плащаницы Христовой; перед чтением Евангелия звучит прокимен "Разделиша ризы Моя себе и о одежди Моей меташа жребий". Ранний чин этой службы не предусматривал каких-либо частей, кроме Евангелий и проповеди, но народное благочестие добавило к ним еще и акафист - Кресту Христову или Страстям Господним.
Однако, будучи произведением поздним, с точки зрения Устава необязательным, в известной степени аналогичным западным страстям (passio) по Матфею (Марку, Луке, Иоанну), да еще и с откровенно латинским названием, служба пассии вызывает смущение в народе. Так в чем же ее неправильность?
Кутузов Борис Павлович, головщик (регент) храма Спаса Нерукотворного образа на территории бывшего Спасо-Андроникова монастыря, один из ведущих специалистов в области знаменного пения:
— Пассию служить нельзя. Вы читали мою книгу о церковных реформах XVII века? Из нее многое понятно; ее как раз переиздали в прошлом году . Пассию не надо сейчас служить потому, что это неправославное занятие. Само слово «пассия» — латинское, католическое. А пришла к нам эта служба от западных униатов, т. е. полукатоликов. Во-вторых, что такое пассия сейчас, как она служится? В каждом храме это происходит по-своему, по-разному. Но в основном понадерганы песнопения из Страстной седмицы. Ни то ни се: Страстная седмица еще далеко-далеко, а у тут уже «Разделиша ризы Моя себе» поется — я уже давно на такие службы не хожу и считаю, что ходить и не надо. Там происходит религиозная экзальтация. Стараются сделать все поторжественнее: выход с Евангелием, выход диакона с толстой свечой и так далее. Происходит не что иное, как экзальтация — в основном доверчивых бабушек. А потом мы удивляемся, почему у нас на службах начинает кто-то петухом кричать. Говорят: надо ее отчитывать. Нет, не надо было ее сначала экзальтировать — тогда не надо было бы и отчитывать. Во всяком случае, пассия — это неправославное дело. Не надо ее служить.
— Но ведь наше чинопоследование мало имеет общего с католическим богослужением. Например, в него входит акафист Страстям Господним, написанный святителем Иннокентием Херсонским…
— Это более широкий вопрос, об акафистах. В православной традиции, которую очень четко хранят старообрядцы, существует только один Акафист по Уставу — Акафист Божией Матери в субботу пятой седмицы Великого поста – в Субботу Акафиста. По этому вопросу очень много корреспонденции приходило мтрп. Филарету (Дроздову): в то время вопрос об акафистах стоял остро. Ему писали: зачем такая лавина акафистов? А он писал: а на что жаловаться? В Уставе один только Акафист – Божией Матери. Он словно притворился наивным. А кроме того, в молитве после этого Акафиста Божией Матери сказано: «Тебе единой приносим это служение». То есть только к Божией Матери возможен акафист. А что у нас получилось за последние триста лет? Написали непроходимое волнующееся море акафистов. Причем этот вопрос в XIX веке ставился на Синоде, и Синод распорядился убрать некоторые акафисты. У мтрп. Филарета есть статья на эту тему. Он говорил, что в них слишком много общих выражений, словно они написаны на одну колодку.
Писали акафисты все кому не лень. Например, князь Гагарин – человек совершенно нецерковный, но набивший руку. Это было модно – написать акафист. Он в Петербурге издает книгу «Мои эротические похождения в деревне», а в другом месте — он издает свои акафисты. Вот такие у нас авторы акафистов.
Один архимандрит говорил — и я с ним полностью согласен, — что надо оставить один Акафист — Божией Матери, так, как это делают старообрядцы, а все остальные — просто сжечь. Это самое радикальное решение.
А сейчас что мы видим? В монастырях акафисты. Ну монахам ли этим заниматься? Даже свт. Игнатий (Брянчанинов) говорил: акафисты — это для новоначальных. То есть это очень жидкое разведенное молочко. Но внедрять это в монашеское делание — это извращение монашеского чина. Монах не для этого идет в монастырь.
— Все же акафист, входящий в пассию, написал не князь Гагарин, а свт. Иннокентий.
— Ну и что из этого? Писали и кроме него. Мтрп. Филарет говорил: хорошо ли это, что любой может написать акафист и дать его в общее употребление Церкви? Это нехорошо, потому что попадали и такие авторы, как князь Гагарин. Поэтому ориентироваться надо на старообрядцев. Они держат то, что сохранилось, – чистое Православие.
— Нехорошо, когда все пишут акафисты. Но хорошо ли так привязываться к обряду, в том числе к старому? Разве от эстетики обряда зависит чистота веры?
— Нет, чистота веры зависит от точного соблюдения Устава. В Уставе нет лавины акафистов — там только один Акафист - в Субботу Акафиста. О чем и говорил мтрп. Филарет. Так соблюдайте Устав, а другие акафисты если и можно читать — то келейно, а не для общего употребления. Придумать же можно все что угодно, и спровоцировать нашу паству очень легко. Мало ли, что бабушкам понравилось и что они даже просят служить пассию. Надо не за паствой идти, а вести ее священству и духовникам. Я за Устав — причем за дониконовский. Тогда у нас не будет вопросов.
Чтобы как-то подтвердить или развеять народные сомнения, мы обратились за разъяснениями к специалисту по истории богослужения Русской Церкви, зав. редакцией Богослужения и литургики ЦНЦ "Православная энциклопедия", доценту Церковно-практического отделения МДА диакону Михаилу Желтову:
С точки зрения самого строя службы пассии в ней нет никаких элементов, которые были бы неправославными сами по себе или не были бы заимствованы непосредственно из православного богослужения: акафист Страстям Христовым (его история составляет отдельную тему для обсуждения; но это — уже давно вошедший в нашу традицию акафист, который присутствует во многих изданиях Молитвослова, Акафистника и т. д.), Евангелия, взятые из Страстных служб прокимен и стихиры — вот что отличает пассию от уставной вечерни. Вопрос пассии состоит вовсе не в присутствии в ее чине чуждых православному богослужению элементов, а в том, что устав ничего не знает о ее совершении. Однако встречающиеся порой взгляды на пассию связаны с двумя заблуждениями.
Заблуждение 1: пассия является подражанием Баховским (или, шире, лютеранским) «Страстям по Матфею/Иоанну/Марку/Луке».
Из чего состоят «Страсти»? Говоря вкратце, в них чередуются хоровые части, части «рассказчика» (певца или чтеца), арии различных вокалистов, посредством которых до слушателя доносится евангельский текст; «Страсти» как бы пересказывают его по ролям. Поэтому уже даже просто по содержанию «Страсти» не имеют ничего общего с пассией. Пассия — это православная богослужебная форма, вечерня, в которую вставлены некоторые православные песнопения. А «Страсти» — это новая (по сравнению с вечерней) форма, представляющая собой своеобразный способ пересказа и переживания евангельского повествования при помощи музыкальных средств.
Заблуждение 2: пассия – вредное католическое нововведение; она порождает экзальтированность.
Разве в пассии есть католический текст? И как могут текст Евангелия, акафист Страстям Христовым, который печатается в Молитвослове, настоящие страстные прокимен или стихира, взятые из Триоди, создать экзальтированность? Ведь если не могут, то и проблемы никакой нет, а если (якобы) могут, неужели нам придется признать, что на Страстной седмице экзальтированность нормальна, а во время пассии нет? Православные песнопения, элементы православного богослужения, всегда влияющие на нас благодатно, не будут во время пассии воздействовать на нас как-то иначе.
Возникновение пассии
Опуская литургические подробности и говоря лишь в общем — если исследовать исторические корни пассии, то они восходят к XVII в. В это время и у нас, на Востоке, и на Западе в христианской духовности ставился особый акцент на переживании Страстей Христовых. Причем если говорить о проявлении этого на русской почве, то не обязательно нужно связывать это со влиянием на нас, скажем, униатов или вообще «латинским влиянием», реформами патриарха Московского Никона или императора Петра Великого и т. п. Так, скажем, среди старообрядцев очень популярна книга «Страсти Христовы», впервые напечатанная еще до патриарха Никона, то есть в эпоху очень настороженного отношения ко всему западному (хотя книга и основана на западных образцах), и эта книга, по своему содержанию, полностью соответствует духу пассий.
Поэтому главное возражение против совершения пассий — не в якобы присутствующих в них «западном влиянии», «особой экзальтированности» и тому подобном, а в том, что нелогично нарушать строй великопостных богослужений, вставляя уже со 2-й недели поста службу, включающую в себя совершенно особые песнопения Страстной седмицы.
Действительно, проблема на самом деле состоит не в том, что пассия – подражание чему-то: как мы выяснили, в этой службе нет ничего неправославного, заимствованного откуда-то, откуда не следует заимстовать. Проблема состоит, во-первых, в отступлении от богослужебного устава, который подобной службы не знает (впрочем, современная практика отступает от устава весьма во многих вещах, так что с этой точки зрения указанный аргумент не столь уж принципиален); во-вторых же и в главных, — в нарушении порядка течения церковного года. Церковный год — это очень важный компонент церковной жизни в целом: он имеет и рациональное, педагогическое значение — мы должны пережить определенную последовательность священных воспоминаний; и мистическое, духовное значение — для нас важен именно такой, а не иной, порядок праздников и постов; и нельзя преувеличивать или преуменьшать ни то, ни другое значение строя церковного года. В этом смысле пассия оказывается не на месте: вдруг на второй неделе поста мы уже оказываемся в Страстной седмице. Вот за это ее и можно критиковать.
Но обратим внимание на следующий факт: устав требует, чтобы все Евангелие было вычитано в первые дни Страстной седмицы на часах. Зачем? Страстная седмица имеет ярко выраженный изобразительный характер, и этим сильно отличается от богослужений других дней года. Каждая служба обозначает какое-то событие в истории Страстей Господних. На Страстной седмице на утренях и вечернях прочитываются определенные отрывки из Евангелия, которые рассказывают о событиях, произошедших в начале того или иного дня и в конце дня. Промежуток же между соответствующими событиями был заполнен, как мы знаем из Евангелия, еще какими-то словами или делами Спасителя. И вот, в первые три дня Страстной седмицы Господь учил в храме. Легко догадаться, что наши евангельские чтения на часах в эти три дня, само звучащее в православном храме Слово Божие, изображает собой проповедь Христа — Слова Божия — в храме ветхозаветном. В этом смысле конкретное наполнение чтений часов (какие конкретно евангельские зачала звучат) не имеет значения, в отличие от Евангелий Утрень и Вечерен, где конкретные зачала говорят о конкретных событиях Страстной. Традиция чтения Евангелия на часах первых трех дней Страстной седмицы исторически — сравнительно поздняя; но в сознании людей она превратилась в обязательный элемент, причем произошла и некоторая трансформация: многие теперь уже думают, что нужно не просто изобразить проповедь Христа в храме, а обязательно вычитать все Евангелия от начала и до конца (вернее, почти до конца — Евангелие от Иоанна не дочитывается). Поскольку сделать это за первые три дня Страстной — трудновато, так как придется провести в храме очень много времени (вспомним, что в этом-то и состояла мысль тех, кто ввел эту практику: изобразить проповедь Христа в храме от утра и до вечера, изобразить предельно буквально), то Евангелия многие начинают вычитывать заранее, до Страстной седмицы, в течение рядовых великопостных седмиц. Такая практика широко распространена сегодня в России. (Другой вариант сокращения заключается в том, чтобы вычитать только одно Евангелие вместо всех, но зато сохранить его исключительное место в часах одной лишь Страстной седмицы: так делают, например, в наших духовных школах, и этот вариант, очевидно, более правильный.) Что же происходит? По сути, то же самое, что и с пассией: нарушение церковного богослужебного круга, нарушение его символики – ведь если мы начинаем читать Евангелие на часах, скажем, уже со 2-й седмицы Великого поста, то тогда на уникальная символика Страстной становится менее ясной. Но эта практика ни у кого вопросов не вызывает. Ведь, в самом деле, и действительно нет ничего страшного в том, что Евангелие читается заранее, — так же, как и в совершении пассии.
