Где любви привольнее

«Ну, вы с детьми уж не затягивайте, без детей семья – не семья», «Вы еще молодые, с детьми не торопитесь, поживите для себя» - такие полярно противоположные высказывания слышит практически каждая молодая пара, вступившая в законный брак. Но так ли уж они противоположны? И в том, и в другом случае советчики твердо уверены: они знают, как надо. Они знают, как правильно. Все, что не укладывается в рамки их представлений о молодой семье (о хорошей погоде, о правильных пирогах – нужное подчеркнуть, недостающее вписать), не имеет права на существование.

Ветхий Завет изобилует примерами отношения к чадородию как к непреложному закону, данному свыше. Любимая мужем Рахиль не может стать матерью, а нелюбимая Лия рожает сыновей одного за другим. Рахиль в отчаянии (сегодня бы психологи назвали ее поступок попыткой манипуляции) берет рабыню, чтобы та «родила на колени ее». Рахиль упрекает мужа: «Дай мне сына, или я умру», - и действительно умирает вторыми родами.

Сара рожает ребенка в девяносто шесть лет (даже если принять во внимание относительность возраста в ветхозаветных текстах, это воплощенное чудо), но иудаизм вообще неоднозначен в отношении этой истории: Мидраш, например, утверждает, что у Сары не было матки. И нам остается только гадать, где заканчивается в данном случае вера и начинается суеверие.

Двое сыновей у Ревекки, но старший продает первородство за миску чечевицы… Словом, все не так просто. И вроде завет «Плодитесь и размножайтесь» правилен, но не в каждом случае деторождение дарует милость Всевышнего.

Пророк Исайя дает надежду на утешение тем, кого обошла радость материнства: «Возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, немучившаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа, говорит Господь» (Ис. 54,1). Однако это все времена ветхозаветные.

Христианство, проповедуя в первую очередь «брак честен и ложе нескверно» (Евр.13,4), дает нам замечательный образ супружеской любви и верности на примере союза Христа и Церкви. Христианская семья – священна, она – малая церковь. С этим согласны практически все. Но вот дальше начинаются разногласия и противоречия.

Казалось бы, все предельно ясно: «Жена спасется через чадородие». Понятно, что в данном случае речь не идет о тех, кто добровольно принял монашеский обет и вверил себя Господу: сложно вообразить, что женщина замужняя более угодна Господу, нежели невеста Христова. Так мы доходим до очень деликатной проблемы: чадородие в браке.

Давайте немного отвлечемся и вспомним, что приходится выслушивать десяткам и сотням женщин. «Нет детей? Это ты нагрешила, Бог тебя наказал!». «Один ребенок? Небось, предохраняешься, хочешь легкой жизни!». «Ребенок болеет? Ой, за твои грехи, ты, видно, страшная грешница!». Подобное тяжело выслушивать человеку, даже опытному в духовной жизни и имеющему закаленную психику для мирских битв. А что говорить о еще невоцерковленных – тех, кто впервые пришел в храм за утешением и надеждой? Что говорить о новоначальных, которые только делают первые шаги в церковной жизни?
Можно, конечно, объяснить, что подобные речения – это ревность не по разуму. Можно напомнить слова апостола Павла: «Негодных же и бабьих басен отвращайся, а упражняй себя в благочестии» (1 Тим. 4,7). Только на практике такое далеко не всегда возможно: слишком сильно убеждение, еще дикое, дохристианское, языческое, где-то глубоко запрятанное в человеческих генах убеждение, что бесплодная женщина проклята. И потому женщины зачастую слушают не слово священника с амвона, не наставление духовника, но «негодные и бабьи басни» от сплетниц, столь же далеких как от Православия, так и просто от здравого смысла.

Чадородие и многочадие – это несомненное благо. Но ведь бездетность бездетности рознь. Мы должны различать сознательную философию child-free, которая не может не быть чужда и отвратительна любому верующему и ту бездетность, при которой даже врачи разводят руками: «Молитесь, ничего другого не остается». Однако зачастую выводят странный паралогизм: если многочадие – благо, то отсутствие такового – безусловное зло.

Несколько упрощенное видение, не кажется? Ведь если подобное утверждение верно, то любая наркоманка и алкоголичка, с легкостью беременеющая после очередного аборта и выкидывающая новорожденное дитя в помойку, угодна Господу куда более, нежели женщина верующая и богобоязненная, но детей не имеющая. Я сознательно не беру на себя роль судьи и не заявляю, что алкоголичка и наркоманка, обремененные грехом детоубийства, не могут спастись. Могут, если раскаются и придут к Господу.
Чадородие благо, и многочадие есть Дар Господень, но и отсутствие их – не есть зло. Бездетная или малодетная семья имеет не меньше прав на существование, чем семьи, которых Господь благословил многочадием.

Вернемся к Новому Завету. Нам ничего не известно о многочадии Иоакима и Анны, Захарии и Елисаветы. Тетушкам, нашептывающим, что больше одного ребенка Господь якобы за грехи не дает, задуматься бы над тем, что единственным ребенком в семье были и Богородица, и Иоанн Креститель (хотя нет, бесполезно: подобные тетушки не любят задумываться над сутью вещей – они заранее все знают лучше всех).

И куда же поместить светлый образ князя и княгини Муромских, Петра и Февронии, – образ любви, преданности, неразрывных уз христианского брака? При установлении дня Петра и Февронии как Дня семьи, любви и верности в России приходилось слышать нарекания, что покровителями семьи сделали бездетную пару (бездетность святых Петра и Февронии – одно из самых распространенных заблуждений. Они родили и воспитали троих детей. – Ред.). Те, кто так говорят, очевидно, забывают, что христианская семья ценна не только детьми, но и супружеской верностью.

И все равно – даже  подобные примеры почему-то не до конца убеждают сомневающихся. Мои оппоненты обычно цитируют мне в ответ сочинения священник Анатолия Гармаева, мягко говоря, весьма и весьма настораживающие. Некоторые его утверждения так попросту не имеют ничего общего с Православием. Например: семья – это «семь-я», она начинается только с седьмого ребенка (значит, у Иоакима и Анны, Захарии и Елисаветы были не семьи, как решил Гармаев?). «Ребенок, родившийся в асфиксии – жертва материнского эго», и тут же противоречит сам себе, заявляя, что кесарево сечение неугодно Богу. Утверждение про «родовые потоки», про «память рода», про прочее в этом духе – некая причудливая смесь родноверия, кальвинизма и учений «Богородичного центра». Замечательный, надо сказать, «наставник» семьи и брака - бездетный, но дающий указания своим последователям, когда и как зачинать ребенка, по принципу восточных гуру. Не вдаваясь здесь в суть его «учения», я все же хотела бы сказать, что подобные сочинения скорее должны вызывать к себе в первую очередь интерес Александра Леонидовича Дворкина – по роду его профессиональной деятельности.

Я же хочу привести слова иерарха Церкви, авторитет которого не подлежит сомнению – святителя Тихона (Беллавина): «Жена, по слову апостола Павла, спасается через чадородие, но не через одно чадородие, а, если пребудет в вере и в любви, и в святости целомудрием (1 Тим. 2, 14), то есть не чадородие само по себе служит ко спасению жены, а пребывание в вере и любви, в которых она воспитывает детей своих: жена спасается через рождение детей и веру» («Взгляд Святой Церкви на брак», в книге «Муж и жена в христанском браке ХХ веков спустя». Изд-во Московской Патриархии, 2009).

Таинство Брака потому и названо Таинством, что любой христианский брак есть следствие Божьего Промысла. Те, кто пытается решить, какой брак лучше, берут на себя определенного рода смелость вмешиваться в дела, которые их не касаются – в дела супружеской пары и в Провидение Господне. Но страсть осуждения сильна в нас. Мы никак не можем избавиться от искушения судить других, сами будучи грешными и недостойными.

Семья может быть разной. С одним ребенком, с двумя, с десятью и даже двенадцатью, или же вовсе без детей. Чадородие укрепляет семью, но не одним лишь чадородием семья жива и благословенна.

Что же тогда в семье главное? Я отвечу: любовь. Любовь к Господу, любовь друг к другу – та самая любовь, которая долготерпит, милосердствует, не завидует и не превозносится. Тогда это настоящая семья, и неважно, есть ли в ней дети, или нет. Ведь как сказал Спаситель: « Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там я посреди них» (Мф. 18, 20).