Дынька

Деревня дворов двадцать, старухи и почти старухи, тихие алкоголики и один слабоумный юноша,  который при виде напитка Кока-Кола совершенно терял последние зачатки самообладания и в страстном порыве получить желаемое становился почти нормальным.

Молоко покупали у некой баб Маши. Вдова, яростная матершинница, местечковый гегемон с крепким кулацким хозяйством, одновременно и презираемый, и как-то раболепски уважаемый остальными жителями. В этой пожилой женщине (а было ей лет шестьдесят пять), согнувшейся и окорявевшей от тяжелой грубой работы, все еще чувствовалась какая-то простая, но хитрая женская повадка, крестьянский ум и сила.

Каждый раз, как мы с дочкой Варей появлялись у её калитки, она встречала нас радостным:

- Ну вот они, пришли, засранки мои…

И говорилось это совсем не обидно, а, наоборот, с таким теплом в голосе, с любовью.  Чтоб понимали, что не чужие мы ей, свои.

Брали молоко, сидели у нее во дворе на кривой скамейке, разговаривали. Баб Маша пережила четверых мужей и сделала тринадцать абортов. Последний муж воспитывал троих ее детей от предыдущих браков и очень хотел своего. Но хитрая баб Маша решила, что так он будет меньше любить приемных и так и не осчастливила его, втихую сбегав пару раз в местную больницу. Долго болела потом по женской части, и были какие-то страшные операции. Но вот ни раскаяния, ни сожаления не было.

В другой раз рассказала, как внука годовалого потеряла. Сноха шла с котлом борща, а он в ноги кинулся. И все это на ее, баб Машин, день рождения. Она очень любила большие и обильные праздники устраивать, на всю деревню.

Говорит:

- Сама его в больницу и свезла. На следующий день пришла, он лежит беленький, в бинтиках весь, один ротик. А я ему дыньку принесла. И он так хорошо, с удовольствием покушал - я ему кусочками давала. Хорошо так покушал. У меня даже сердце порадовалось. А к вечеру помер…

И опять так спокойно сказала, сильно, без содрогания.

Сын ее, отец мальчика, спился после этого. Тонкий, видимо, человек. Я его видела раз, он проезжал на дребезжащем велосипеде мимо наших ворот, остановился и дал Варьке горсть конфет “Воронежских”. Сказал:

- Помяните мальчика Витю.

Восемнадцатое августа было, баб Машин День Рожденья.