Язык до Парижа доведёт: древнеегипетская пятница и королевская суббота

Древнеегипетская пятница…

Было примерно 2 часа дня, в 4 мне нужно было встретиться с московской знакомой около Нотр-Дама. 

А после этого очень бы хотелось досмотреть вторую половину Лувра (первую половину сего огромного музея мне удалось посмотреть на первой неделе моего пребывания в Париже) в компании Жонаса, Глиннис и Рами (так в нашем повествовании появляются новые лица, американка, студентка экономического факультета Бостонского университета  и палестинец, который собирается учиться на врача в Бельгии).

Я была уже в процессе предложения (j'etais en train de leur proposer — I was proposing them) им пойти в Нотр-Дам, потом в Лувр, когда поняла, что времени не остаётся и надо бежать на скайпное ранде-ву с родными.

Думала, они пообедают и разойдутся, но нет же. Прихожу и слышу политические беседы с иронией, вполне неполлиткорректные, американка подсмеивается над своей страной, бразилец что-то доказывает палестинцу. И тут я...

— И вообще... Во всем виноват Горбачёв, — с дельной серьёзностью говорит Рами, хотя судя по всему это не в тему, а просто реакция на моё появление.

...

— Я монархистка, — говорю я.

— Анархистка? — удивляется Глиннис.

— Да нет, мо-нархист-ка.

Это было здорово — то, что и как говорили эти 18-19-летние ребята, в том смысле, что для них будущее — это не глобальное и тотальное потребление всех материальных благ, что сейчас производятся. Но я в основном была Васькой, который слушает да ест из некоторых дипломатических соображений и просто потому, что была голодная.

...

А потом — а давайте в Нотр-Дам, а потом в Лувр? После 18.00 лицам, не достигшим 26 лет, по средам и пятницам бесплатный вход. А Жонас как человек бывший первый раз в Париже как раз собирался в Лувр.

И был Нотр-Дам и встреча со знакомой. И уроки франглийского языка, поскольку моя знакомая не говорит по-французски, прямо в Люксембургском саду под деревьями, с мороженым и в такой интернациональной компании студентов (две русских, американка, бразилец и палестинец). В Париже всё это время было +35, очень жарко. Раскалённый город.

И мы пропали в древнеегипетском зале. Хотя начали пропадать ещё в зале итальянской живописи. Затем совершенно довольные и без сил, мы вышли из Лувра, добрались на автобусе до Сен Жермен де Пре и сели там бессильно есть багеты в кафешке.

— Это мой народ, — говорит с мрачной иронией Глиннис, оглядывая шумных американцев за соседним столиком.

— Я думала, такие люди в ковбойских шляпах и клетчатых рубашках бывают только в фильмах. А ещё музыкальные инструменты в виде тазов... — сказала я Глиннис, когда мы уже спускались в метро.

С Рами мы попрощались, т.к. он должен был уезжать в субботу утром, ну а мы — Глиннис, Жонас и я — договорились с утра встретиться у носорога — но-со-ро-га (повторил Жонас и изобразил на всякий случай) около Музея д'Орсэ и поехать в Версаль.

...и королевская суббота

Субботним утром к носорогам у музея д'Орсэ первым пришёл Жонас, мы с Глиннис по очереди опоздали. Сначала мы ждали с Жонасом у носорогов.

— А где Глиннис? — спросил меня Жонас.

— Может, она перепутала, Катрин, и ждёт нас у слонов?..

Но у слонов её не было. Потом я решила сбегать за кофе на вынос в ближайшее кафе. По пути встретила Глиннис. «Привет! Жонас там, у носорогов...» Забираю кофе, иду к ним, Глиннис стоит в нерешительности. «Ты чего?» «Где Жонас?» Идём к нему: да вот же. «А я его искала у слонов...» Потом мы прямо-таки по-королевски заплатили за поезд+вход в Версаль и скоро оказались там. Позавтракали галетами из гречневой муки.

А потом оказались в гостях у Короля Солнца Людовика XVI. Версальский дворец поражает своим размахом, роскошью, даже аляповатостью, излишней торжественностью, но красив! Хотя в какой-то момент начинаешь уставать от подобного самолюбования и вычурности.  Старинная мебель, портреты королевских особ и придворных на стенах, галереи, уставленные статуями...
Милый, гораздо более уютный, как будто камерный дворец королевы Марии-Антуанетты, женская рука, что делать, потому как-то душе ближе... Цветочные росписи на шкафчиках и столиках, стульчики, гардеробы, комоды, зеркала...

И в музее, и на улице играет музыка в стиле той эпохи, очень красиво, прямо-таки окунаешься в историю...

...А потом мы совершили прогулку по огромному версальскому парку-лабиринту, ели мороженое (черносмородиновый щербет со вкусом варенья, которое делал мой дед из смородины на даче, говорят, вкус и запах — самый сильный фактор воспоминаний). А потом бразильцу и американке пришлось объяснять, как это — дедушка на даче и почему черносмородиновое варенье там есть вкуснее, чем в городе.

Потом мы устроили полежалки на вкусно пахнущей траве парка.

И посиделки на лавочке у пруда в теньке, и снова полежалки на траве на жарком солнце.

— У меня корни ирландские, я сгораю быстро, — говорит белокожая Глиннис.

— И я сгораю... — говорю я.

А бразилец смотрит на нас и улыбается «а я нет».

И потом — беседы о сложностях французского языка, о португальском, об английском и русском, об итальянском языках, конечно, о менталитетах — дух мачо и англосаксонская холодность, о бразильской литературе, и о русской, и...

— Катрин, ты пишешь стихи?

Не помню, как речь зашла о поэзии, но через несколько мгновений я читала им, кажется, Есенина, а потом и свой стих по-русски. Непривычно было им слышать русскую речь.

Потом поздний обед (ранний ужин?) в городке Версале, я ела roti de boeuf.

О кухне

Что такое «роти» я не знала, «бёф» — говядина. Оказался, сырой фарш вперемежку с горчицей. Экстремально. Ну, где наша ни пропадала, пришлось съесть. Не скажу, что вкусно есть сырое мясо, но... терпимо. В тот момент я восприняла это как некое испытание,  позднее узнав, что христианам не положено есть сырое мясо. А друзья мои ели отбивную и курицу.

А потом, конечно же, зашла беседа о национальных кухнях. Объяснять моим друзьям, что такое кефир, ряженка, простокваша или сметана было непросто... Зато про «porridge», кашу, Глиннис поняла сразу же. Завершилась беседа иллюстрированным экскурсом, проведенным Жонасом по бразильским фруктам...

— А вы знаете, что это за фрукт? Это гуава...

— Да откуда же — для меня это другой конец мира, — говорю я.

— Да и у нас, в Бостоне, разве что яблоки, — говорит Глиннис...

И все мы смеёмся.

Обратно

Потом ещё был фейерверк в ночи, который пошёл смотреть один Жонас, так как мы его потеряли, когда нашлись по телефону, решили, что устали и будем ждать его, попивая кофеек. Не было уже сил. Обратный поезд, прощания с Жонасом в метро, поскольку в воскресенье ему нужно было лететь обратно в Сан-Паулу.

Третья неделя пребывания в Париже

была отмечена походом в центр современного Искусства Жоржа Помпиду, размышлениями о бездуховности современного искусства (но не всего), о необычных инсталляциях, о таланте французского дизайнера Филиппа Старка. Радостно было встретить картины русских художников начала ХХ в. Михаила Ларионова и Натальи Гончаровой.

В конце недели, в пятницу, был прощальный пикник нашей языковой группы в Люксембургском саду, поскольку многие студенты уезжали, а наш преподаватель Антуанетт, маленькая мадам с отменным чувством юмора, уходила в отпуск.

В субботу встретилась с друзьями нашей семьи — парижане, муж и жена, у них трое взрослых детей, все в отъезде. Поели на уютной веранде у Пале Ройаль, потом пошли в музей Ар Декоратиф. Никогда не думала, что с виду такой обычный палаццо-жилой дом может вмещать в себя 8 этажей мебели, элементов интерьера и декора (картин, зеркал, шкафов, люстр, кресел и т.д.) от Средних Веков до наших дней. И конечно же, любимое мной Арт Деко.

В заключение

Напоследок (уже перед самым моим отъездом) мы встретились с моей одногруппницей и очень хорошей подругой Н., а на следующий день ещё и с одноклассницей М. Обеих встречала на вокзале. С Н. мы гуляли в пятницу пешком вдоль Сены от Нотр-Дама до Елисейских полей. До тёмной ночи. А наутро субботы встретили М. (они друг друга не знают так вот и знакомятся люди с друзьями друзей и знакомыми знакомых) на вокзале Монпарнасс и пошли в Люксембургский сад противозаконно пить розовое вино, законно сидеть на стульчиках, есть сыр и разговаривать. Потом М. поехала на Ля Дефанс (гигантский безнес-торговый центр, о нём мы уже писали), а я решила показат Н. Монмартр. Розовое вино в жару немного  дало о себе знать, усыпив нашу бдительность при разглядывании карты... Сакре Кёр мы искали часа два.

В районе Монмартра много красивых церквей. Готических и более современных в стиле «либерти». Потом от Монмартра мы решили пойти до Инвалидов (Dome des Invalides). Но так устали (ведь пешком от Монмартра до Инвалидов достаточно далеко), что сели без сил на Пляс де ля Вандом, потом перекусили в забегаловке и всё же пошли к Инвалидам...

Стемнело, мы легли на лужайке у площади Инвалидов, беседовали, смотрели в небо. Небо в Париже выше, чем в Москве. Н. сказала, это зависит от широты и долготы. Действительно, выше, оттого умиротворённо захватывает дух.

Вернулась я поздно в свою келейку, дозапаковала вещи, заснула часа в 3 только.

Московский режим, плюс два часа.

A bien tot, Paris.

Здравствуй, матушка-Москва.

P.S. Конечно, в путевые заметки не вошли все необычайные приключения, произошедшие с автором в Париже. Например, встреча в парижском метро с одной хорошей московской знакомой. А произошло это по пути на литургию ранним воскресным утром. Автор никак не ожидал такой встречи и уж тем более не предполагал поменять маршрут, направляясь в храм Трех Святителей... Но подруга спросила: «А знаешь ли ты тот храм, куда иду я?» «Нет, но было бы интересно узнать...» Так автор побывал в храме, посвященном Серафиму Саровскому. Интересно то, что сам храм находится под юрисдикцией Константинопольского патриархата и литургия служится на двух языках: на французском и на русском... Такого высокого, летящего французского языка автор не слышал никогда!
Наверное, можно постараться вспомнить ещё о разных необычайных приключениях, произошедших с нашей путешественницей, но, пожалуй, на этой задумчивой и задушевной ноте мы завершим нашу зарисовку о русском студенчестве за рубежом...

Впервые опубликовано 8 сентября 2008 года под названием «Язык до Парижа доведёт Ч.3»