Вот те, бабушка, и "Юрьев день"

Сценарий к «Юрьеву дню» написал Юрий Арабов, поэт и сценарист, преподаватель ВГИКа. Как-то он назвал себя православным, прибавив, что веру свою афишировать не любит.  Арабов - последовательный исследователь человеческой жизни, ее закономерностей. В своей книге «Механика судеб» он анализирует судьбы Пушкина, Гоголя, Наполеона и находит в каждом пути некую «точку бифуркации», переломный момент, когда жизнь начинает мчаться навстречу будущему с бешеной скоростью.

Например, Наполеон, каким он показан у Арабова, был неуязвим в бою, полон сил и энергии до тех пор, пока придерживался одной линии - линии зла. Но однажды вдруг переменив тактику - был повержен. Арабовская «точка бифуркации» - момент главного экзистенциального выбора, чреватого тектоническими сдвигами в человеческой судьбе -  ядро событий разворачивающихся в фильме «Юрьев день».

Исторически Юрьев день содержит некую двойственность: смена помещика могла принести как свободу, так и новую кабалу, и новую жизнь, и новую смерть.  «Юрьев день» для киногероини также становится  точкой отсчета иного времени, обретения иного места и  действия.

Любовь Павловна, всемирно известная  оперная певица, вот-вот уедет в Европу навсегда. Перед отъездом она решает съездить на малую родину в провинциальный Юрьев-Польской. Дело происходит зимой. На улицах женщины в стареньких пальто, мужики в ватниках, машин нет, весь город - несколько дворов. Местные жители приветливостью не отличаются. Но это Любовь Павловну не пугает. Встреча с этим убогим местом сначала её веселит и радует. Вот она пытается вспомнить название замерзшей речки, через минуту уже поет на балконе Кремля-музея. А рядом с ней хмурый сын, которого «притащили» сюда с собой. Андрей не очень-то рад свиданию с прошлым матери. А та настойчиво ему советует «впитывать» дух города и «растворяться» в нем. И  Андрей исчезает.

И сразу перед нами уже не быстроногая молодящаяся певица, а растерянная мать, которая не знает, куда ей кинуться, лишь бы скорее сына найти. Любовь Павловна не обращается за помощью к своим знаменитым друзьям, не пользуется деньгами, машиной, связями. Словно что-то её останавливает, направляет её поиски в другое русло. Будто в ход жизни вмешалась Высшая сила. Любови Павловне постоянно мерещится подмена.  Кто-то смешал все карты, дал ей новую роль, но позабыл ознакомить со сценарием.

Соседям  не нравится голос певицы - они травят её газом, отчего та теряет способность петь. Голос - это то, что делает Любовь Павловну уникальной, потеря голоса - это потеря себя. Несчастье подводит героиню к черте. За ней - жизнь, которую надо начать сначала.  Мир, где она жила прежде, исчез вместе с сыном. Печать «прошлое» легла на уютное настоящее, Любовь Павловну вытолкали в новую жизнь, как будто голышом на улицу в стужу. Здесь должна родиться новая героиня.

Она идет к людям, нашим корявым, шепелявым, туберкулезным, пьющим, неимущим. Она познает свою же любовь к сыну, то, как мелочность и трусливый эгоизм разоряют самое дорогое в  любви,  как тяжела немота нежелания «понимать», как хотелось бы теперь разрешиться от этого бремени «своих интересов», но его, самого дорогого, уже нет рядом.

Но мать она на то и мать, чтобы ждать вопреки всему, верить, любить и надеяться.

Надежда дает жизнь и даже утерянный голос начинает возвращаться. Любовь Павловна присоединяется к церковному хору. А ворчания старушки-регента: «Новенькая, почему не так поешь? У тебя-то слух есть? Слушай других и себя, и пой вместе с остальными», - звучат как призыв услышать свое сердце.

Пафос «Юрьева дня» - пафос не режиссерский, а наш, то есть зрительский. Серебренников же, с его откровенностью, граничащей с цинизмом, вроде как не претендует на роль «нравоучителя», хотя «обличитель» - как ни крути - его амплуа. Но это не вызывает протеста. Ему охотно веришь. Особенно, когда Серебренников показывает российскую глубинку. Создатели «авторского кино» показывают сейчас русскую грязь, провинциальные ужасы часто и вдохновенно.  Но Юрьевские «картины» писаны без брезгливости. Мир русской провинции без прикрас, родной, пробивающий на умиленную улыбку и горькую слезу одновременно.

Чего стоит хотя бы единственный в городе следователь, который в новых ботинках по грязи не ходит, а бережет их для особого случая. Или соседка Любы, которая каждый раз кричит караулом, когда к ней с ножом в руках вламывается пьяный ухажер, бьет ее, а она все равно, всякий раз ему открывает и наливает. И много таких деталей, которые будут знакомы любому, кто когда-то жил в российской деревне или слышал рассказы о ней.

С иронией в фильме изображена церковная паства. У настоятеля Юрьевского храма во всех углах звонят мобильные телефоны, на золоченых подставках стоят новые электрические свечи, сам он глубоко озабочен, чем же покрыть крышу. А может и не «Ярославской» краской? Лучше ведь финское специальное покрытие, подороже, да получше. Погруженный в хозяйственные заботы батюшка подает руку для священнического благословения нехотя ... Все понятно, все оправдано, жизненно и все же... немного дико.

«Юрьев день» - это кино про «нашу Рашу» которая «вечно», которая «ну как навсегда». «Юрьев день» - это кино про «русскую бабу», т.е. про всех нас: сильных и слабых, отчаявшихся и надеющихся одновременно.  Смотреть «Юрьев день» стоит хотя бы для того, чтобы  понять, что «юрьев день» может однажды настать и для нас.

«Юрьев день», Россия, 2008
Режиссёр: Кирилл Серебренников
В ролях: Андрей Смирнов, Евгения Кузнецова, Ксения Раппопорт, Роман Шмаков, Сергей Сосновский
120 мин.