Памяти Святейшего Патриарха

Иногда некоторым из нас приходило на ум: что же Патриарх медлит? По какой причине не накладывают прещений на тех или иных людей? Но жизнь показала, что эта неспешность и была его величайшей мудростью, благодаря которой никто, кроме тех, кто сам пожелал себя отсечь - ни правые, ни левые, ни патриоты, ни либералы, ни русские, ни люди других национальностей - не оказались вне спасительной церковной благодати, и этого уже никто никогда не отменит.

Заслугой Святейшего Патриарха является и преодоление многодесятилетнего раскола Русской Православной Церкви. Та Литургия на Праздник Вознесения Господня 17 мая 2007 года, которую мы в первый раз служили вместе, и тот возглас «Христос посреди нас!», которым он и приснопамятный митрополит Лавр обменялись на этой Литургии, навсегда вписаны в историю Русской Церкви.

Ещё один момент - корректные церковно-государственные отношения, которые по-новому должны были сложиться в новых реалиях нашей жизни. Очень важной была не раз подчёркнутая Святейшим Патриархом мысль о том, что наша Церковь не должна быть государственной, что нам не нужен никакой новый Совет по делам религии. Диссидентам было легко критиковать вмешательство светской власти в дела Церкви и выступать за её независимость, находясь за границей; другое дело - проводить мысль об автономности Церкви, когда государство ей благоприятствует и склонно оказывать предпочтение.

Ну и наконец, упомяну то, что период восстановления церковной жизни, переход от нескольких тысяч к десяткам тысяч храмов, от полутора десятков - к сотням монастырей, от небольшого слоя духовенства к тысячам пастырей в одной только России был осуществлён пусть не без болезненности, не без перекосов и ошибок, но без сломов: мы сохранились как Русская Церковь, и во многом это его заслуга.

Святейший Патриарх был человеком среднего, царского пути, умевшим отсекать крайности и никогда не дававшим спровоцировать себя на резкие, эмоциональные, непредсказуемые шаги. Он умел быть твёрдым и мужественным - вспомним ситуацию 1991 года, когда он отказался от поминовения властей, молебен перед Владимирской иконой в Патриаршем Соборе в 1993 году, его настойчивость при обретении мощей, открытии монастырей и храмов - всё это не должно быть забыто нами. Благодаря Патриарху мы избежали югославского сценария в общении людей разных религий и конфессий между собой. Мы можем по-разному относиться к мусульманам или иудеям, буддистам или атеистам, но у нас не возникло религиозной ненависти.

Мы всегда будет благодарны Святейшему Патриарху и за то, как был открыт наш храм . Конечно, храмы в руках Божиих, и его получилось бы открыть в любом случае, но тяжелее, болезненнее и гораздо позже, если бы не его решение о назначении сюда исполняющего обязанности настоятеля (всего через несколько дней после того, как Учёный Совет Московского университета проголосовал за возрождение храма). Второе - это его решение приехать сюда 25 января 1995 года, когда здесь была очень неопределённая обстановка. Атмосфера вокруг открытия храма была напряжённой - можно было ожидать любых провокаций, и руководству университета было непросто определить свою позицию. Всё стало на свои места благодаря тому, что приехал Патриарх и 25 января 1995 года служил здесь молебен. Посмотрев на весь ужас, который тогда был - на белые пятиконечные звёзды в лепнине, на театральные маски, взирающие на людей с мест, где должны быть изображены евангелисты, на всю грязь - он дал согласие на просьбу совершить Литургию, и с тех пор её служат уже почти 14 лет.

И потом он приезжал на Татьянин день каждый год, когда находился в Москве и был здоров. Нам всегда хотелось, чтобы великое освящение храма прошло быстрее, но, оборачиваясь назад, можно сказать: слава Богу, что это случилось в 2004 году. Мы долго шли к этому, готовились все вместе, и за это должны быть очень благодарны Святейшему. Я помню, каким Праздником было это для нас на субботу акафиста 2004 года, как и то, что потом он служил здесь Литургию на Татьянин день и сказал, что это станет традицией Московских Патриархов.

Когда он приезжал сюда, то всегда очень хорошо говорил о ректоре Московского университета, и это помогало самому Виктору Антоновичу. Планка, которую Святейший задавал ректору, была для него ориентиром в духовном плане, он к этому шёл - а это важно для всего университета. Память о Патриархе, который продолжил дело святителя Филарета и вновь освятил храм в Московском университете, так же неотъемлема от истории Татианинского храма, как неотъемлемо и служение великого иерарха XIX столетия.

А для тех, кто знал и помнил Святейшего Патриарха Алексия, всегда дорого то личное, что можно пронести через всю жизнь. Он рукополагал меня в сан священника на праздник Казанской Иконы Божией Матери в Богоявленском соборе. Каждому хиротонисуемому священнику он говорил у Престола краткие слова; эти слова не могут быть воспроизведены публично, но я запомнил их на всю жизнь.