Как хоронили Писателя

Шестое августа. Сырое и ветреное утро, холодное и для московского лета. Серая, суетливая атмосфера буднего дня. Никакого волнения, оживления даже в районе Шаболовки.

Только когда подходишь к стенам Донского, замечаешь поток людей, спешащих в одном направлении. Куда — понятно без вопросов: это знают даже местные нищие. Народ с венками и букетами стоит у ворот, вдоль дороги к монастырскому собору, в дверях. Люди идут и идут в храм, пока тот не наполняется до отказа и движение приходится остановить. Пока продолжается панихида, некоторые соображают, что собор можно обойти по кругу, и пять-шесть раз проходят через центр. Там стоит президент, его свита, многочисленное духовенство, знаменитые актёры и музыканты — но на них не смотрят. Множество людей, стоящих за колоннами, в притворе, в крытых галереях, пришло к гробу, где лежит их писатель.

В толпе, которая наполняет монастырь, можно найти любое лицо. Здесь ветераны войны и твои ровесники; лощенные интеллектуалы, простые работяги, неформальная молодёжь и старушки, что любят сидеть на скамейке возле своей многоэтажки. Здесь знаменитые учёные и те, кто никогда не прочтёт их трудов; модные журналисты, общественные деятели, завсегдатаи публичных похорон и просто кликуши, любящие светиться перед камерами. Многие из них обычно обходят друг друга за километр, но сейчас стоят почти рядом, не разговаривая. Время от времени храм начинает петь «Со святыми упокой» или «Вечную память», а потом — опять тихо, и слышно лишь заупокойный канон.

Гроб выносят на улицу. Выходят долго: никто не знает, сколько сейчас народа в Донском, но точно — несколько тысяч. Когда траурная процессия 

Осматриваешься сквозь толпу. В двух шагах — атеисты и православные, обновленцы и фундаменталисты, либералы и монархисты. Совсем близко стоит и сжимает три красных розы старик диссидент, бывший когда-то флагманом российского либерализма, а теперь отодвинутый на обочину и мёрзнущий в толпе. Назвав покойного «титаном», он тут же ругает его за «византинизм» и «недемократичность», а рядом простая женщина в платке начинает защищать нынешнюю власть. Через минуту им напоминают, что над гробом спорить негоже, и политические страсти стихают.

Пробирает холод. Вновь оглянувшись, замечаешь всё больше и больше знакомых лиц — от профессоров и аспирантов до дворников и уборщиц. Многие ушли, но сотни так и продолжают ждать. Никакой эпохальности, «национальной  значимости»: день как день. Ни манифестаций, ни пламенных призывов над гробом, ни чувства всенародного траура.

Вот оцепление снимают, и толпа идёт к свежей могиле за алтарём храма Иоанна Лествичника. Похороны закончены, милиция расходится. Всё тихо и буднично.

Но только Солженицына больше нет.

Впервые опубликовано в печатном спецвыпуске «Татьянина дня», в Интернете — 11 декабря 2008 года