Протоиерей Владимир Вигилянский: Давайте сначала разберемся с душой, а потом будем изменять мир

Открывая встречу, протоиерей Владимир Вигилянский рассказал историю о том, как врач в больнице, узнав., что он священник, стал жаловаться на то, что в его области ситуация становится с каждым годом все хуже и хуже (да и в других областях), и поинтересовался, не означает ли такой упадок того, что наступили последние времена. Кризис действительно наблюдается во многом, и церковная жизнь – только одна из областей его проявления.

Встреча в клубе

- Что это за волна, что это за черная сила, которая на нас идет, все портит и заставляет нас думать, как думали люди и в первом веке, и во втором веке о том, что наступили последние времена?   - Задался вопросом отец Владимир. - Что вообще происходит? Какие основания у людей нецерковных думать то же самое?

Реплика из зала: «Любовь оскудевает».

- Золотые слова, - отвечает отец Владимир.  - Есть некая духовная основа, которая подпитывает силы, которые хотят встать вместо людей дела, вместо людей, занимающихся созидательным трудом.

Его выступление и ответы на вопросы – комментарий к статье «Предварительные итоги».   Мы предлагаем Вам почти полную расшифровку сказанного отцом Владимиром. Для удобства восприятия редакция разбила сказанное не микротемы.

***

О современной ситуации: грядущий хам стучится в каждую дверь

У меня осталось много друзей из творческой, интеллигентской среды. Они говорят: «Что у вас в Церкви происходит? Я говорю: «Ребят, вообще-то происходит и с вами тоже, и у вас тоже проблемы».

Мережковский в начале века написал «Грядущего хама» в преддверии первой революции, и потом это обсуждалось между революциями  1905 и 1917 года. «Грядущий хам» стало именем нарицательным, как само собой разумеющееся в интеллигентско-образованной среде, и говорит о том, что  произошло в начале XX-го века. После революции этот грядущий хам пришел. И вот этот хам, который пришел и насильно занял чужие места, сейчас стучится в каждую дверь. Не только в церковную – в любую. И этот стук уже воспринимаю как естественную вещь.

Причина нынешней ситуации – Пояс Богородицы

Все началось с привоза Пояса Пресвятой Богородицы сюда и реакции на Пояс, когда определенные люди  с определенным мировоззрением и идеологией увидели, что есть реальная сила – не абстрактная, обозначенная в цифрах социологов, а реальная  - которая может ночь простоять на морозе для чего-то такого, что они понять не могут.  Для них это кажется сумасшествием и дикостью.

За месяц к Поясу приложилось более 3-хмиллионов человек.  Если посчитать количество вышедших на митинги рассерженных горожан во всех городах России за весь этот год, не наберется и шестой части тех, кто приложился к Поясу Пресвятой Богородицы. Поэтому я считаю, что с этого началась озлобленность в отношении Церкви  и вообще религиозного сознания.

Церковь сама дает повод для нападок

Некоторые считают, что Церковь сама дает повод для того, чтобы на нее нападали, точнее, не Церковь, а церковные люди. Я с этим согласен, Действительно, мы даем поводы. Но дело в том, что Церковь – это собрание грешников. И мы не стесняемся говорить об этом.

Когда про нас говорят, что мы грешники, мы действительно должны с этим соглашаться. Не Церковь сама по себе – Она самодостаточна, и Ее врата ада не одолеют, но мы с вами грешники, это правда. Мы действительно плохо свидетельствуем о Христе, об Истине. Когда нас так ругают, вы соглашайтесь! Я всегда соглашаюсь. Это так, особенно когда говорят о священниках, про которых святитель Иоанн Златоуст сказал, что  священники вообще вряд ли спасутся.

С нас спрос фантастический. Мы должны быть образами Христа. Но какой из нас образ Христа? Каждый должен со смирением понимать о совершеннейшем своем недостоинстве.

Протоиерей Владимир Вигилянский

Об акции в храме Христа Спасителя: сорняки размером с дубы

Книгу «Весеннее антихристианское обострение: что это было?»я написал еще перед Пасхой. Это моя записная книжка, где прослеживается, что было весной, зимой, присутствуют мои комментарии и некоторые выводы относительно  того, что это  было.

Мне казалось, что, как только  Пасха пройдет, все закончится. Я не думал, что будет какое-то продолжение, не думал, что так раскрутят СМИ – и не только СМИ, но и отдельные люди, даже отдельные священнослужители, - дело участниц  акции в храме Христа Спасителя и какие дивиденды соберут с этого  поля, куда брошено огромное количество  ядовитых семян. Сейчас выросло такое количество сорняков размером с дубы, что, думаю, еще не одно десятилетие мы  будем выкорчевывать то, что было разбросано. Но самое – то главное… Вы понимаете. Я написал статью «ПИ», где попытался подвести итоги.

Статья «Предварительные итоги». Любовь и конец света

В статье речь идет не о гонителях или тех, кто нападает на Церковь, а о нас, о том, как нам к этому относиться, как реагировать…  И я кончил эту статью тем, что сегодня выкрикнули из зала - что оскудела любовь. Я как раз сказал, что это единственное, что объединяет абсолютно всех людей, в том числе и тех, которые далеки от Церкви. Мало того, и тех, кто участвует в поношении Церкви.

 Нет человеческой души, не жаждущей любви. Как только человек перестает жаждать любви, он умирает. Если нет никакой надежды, нет каких-то крупиц любви, человек не живет,  это уже есть смерть. Всех людей  объединяет только эта безудержная, ничем не останавливаемая, ничем не контролируемая жажда. Человек не может жить без того, чтобы его любили, и чтобы он тоже любил.  У него так или иначе есть зачатки любви, которые проявляются иногда очень смешных вещах ( мы знаем, это по нашим близким и даже по себе).

Мы должны быть свидетелями этой любви, и от нашего свидетельства зависит очень многое, вообще, будет конец света или нет. Если будет жить любовь на этой  земле и среди людей, конца света не будет.  Это нам надо уяснить.

Гонения на Церковь

Гонения были, есть и будут, так же как и поношения Церкви.  Обетование Христа таково: Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Моё слово соблюдали, будут соблюдать и ваше. Но все это сделают вам за имя Моё, потому что не знают Пославшего Меня (Ин. 15: 20-21). Раньше были кровавые гонения, сейчас идет, так сказать,  уготовление почвы.

Священник напоминает о гонениях в Римской империи и в СССР, когда желание расправиться  с христианами исходило не столько от правителей, сколько от самого народа. Общественное мнение о христианах (которые якобы пили кровь, устраивали оргии, обладали большими деньгами и так далее) было таково, что сами люди  и граждане Рима, и представители советского общества – требовали расправы над ними, правительство же, гоня христиан, могло смело утверждать, что всего лишь исполняет волю народа. Но для такого народного мнения приготавливалась почва, и этой подготовкой занимались в том числе и образованные люди, те, кого сегодня можно бы было назвать интеллигенцией.

То же самое происходит и сейчас, поэтому люди, которые говорят, что сейчас нет никакой войны против Церкви, не только ошибаются, но и работают на тех, кто устроил эту войну, ведет ее и не собирается кончить. Конечно, кровавых гонений нет, и, надеюсь, не будет, и вообще все это прекратится, если народ образумится, отрезвеет. Но то, что этот подготовительный период проходит так же, как проходили предварительные периоды всякого гонения, безусловно.

Сейчас не происходит, как заявил один диакон, здоровая полемика между христианами и нехристианами. Если он считает, что убийство отца Сысоева – это полемика, если спиливание крестов – это полемика, если  богохульства и клевета, которая звучит в эфире – это называет полемика,… Он и многие люди, отрицающие, что существует и все дальше развивается атака на христианство, говорят так  благодаря тому, что сейчас они полностью в плену тех, кто устроил эту кампанию против Церкви.

Как понять, есть или нет атаки?

Чтобы понять, что происходит, надо вместо христиан и Церкви поставить ту или другую нацию. И тогда все становится на свои места.

В 90-м году я был на собрании общества «Апрель», пошел узнать, что это за общество у нас в Союзе писателей, и попал на акцию антисемитов, которые  сорвали собрание общества: выставили лозунги, кто-то вышел на сцену и с громкоговорителем говорил: «Уезжайте в Израиль!» и так далее.  Главу тех, кто сорвал собрание – Смирнова-Осташвили – арестовали. Был суд, ему дали два года строгого режима, и несколько наших либеральных писателей говорили, что это очень маленький срок и собирали подписи, чтобы этот срок, данный по статье за хулиганство, увеличили. Осташвили не дотронулся ни до одного человека, только кричал в рупор – и больше ничего, и было это не в храме, а в Доме литераторов. Либералы кричали, что государство защищает антисемитов и дало слишком маленький срок. В общем, двойные счеты существуют. То же самое, сделанное в храме, более подготовленное, оскорбительное, возмущает всех.

Тем, кто говорит, то это полемика, советую все статьи, все выступления, все насмешки, издевательства, которые происходили за эти девять месяцев, в качестве мысленного эксперимента обратить не к Церкви, а к какой-то нации, и обнажится весь ужас и кошмар происходящего.

О православных дружинах  

Когда государство не может нас защитить, бывает самосуд. Если родители не могу защитить детей, подвергающихся насилию, они хватаются за оружие. Самосуд происходит только  когда нет власти и безопасности. Когда возникают такие дружины - это упрек властям, государство, тому кому мы платим деньги. Я из своего личного кармана плачу деньги на содержание полиции, системы безопасности в моей стране. Мы содержим их, и они должны перед нами отчитываться. Кто бы мы ни были – верующие, неверующие, служащие, землепашцы, - они должны нас защищать, потому что мы им платим деньги. Если этого нет, люди восстают, начинают собирать собственные дружины. Когда выступают против этих дружин – выступите против власти, которая нас не может защитить!

О безопасности храмов

Храмы должны защищать профессионалы. Тоже самое убийство отца Даниила Сысоева: в храме-то были люди, мужчины. Но что они могут против пистолета?

Я сейчас стал настоятелем храма, даже двух. Первое, что собираюсь сделать, - снабдить входы видеонаблюдением, чтобы хулиганы могли быть хотя бы зафиксированы. В нашем храме есть охранник, он обучен, знает, как поступить, куда позвонить… А Вы знаете? Я знаю?  Я не знаю, честно говоря, как поступить, если возникнет нештатная ситуация.  Ладно я пострадаю, я готов идти на жертву. А если рядом со мной кто-то пострадает от разъяренного человека? Вон с топором ворвался в Мозыре и стал рубить иконы. И что?

Если хулят Церковь

Мы, безусловно, не должны отмалчиваться, если при нас хулят Церковь, Господа, Матерь Божию.  Даже ценою физической расправы мы не должны индифферентно к этому относиться, потому что кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами, говорит Господь в Евангелии от Марка. Все восстановимо, душу нельзя восстановить, вот в чем беда! Иногда ее так можно поранить, что не хватит и никаких внутренних сил, чтобы восстановить, А рассечение брови можно зашить, в конце концов, будет только маленький шрамик, ничего.

Это серьезный выбор. Кончилось время комфортного православия, никакого комфорта и быть не могло, это вообще невозможная вещь. Мы вступили на опасный путь, тяжелейший путь, и должны быть готовы к страданиям. Я не уверен, что если мой противник с оружием, то и я должен быть с оружием, я отношусь все-таки к той части людей, которые склоняются в сторону словесного сопротивления.

Если я отмолчался, когда Церковь поносят, то я подлец и негодяй. И, к великому сожалению, я   видел священнослужителей, которые отмалчиваются, которые хотели  понравиться собеседницу или собеседнице в том ток-шоу или в круглом столе, которые собирались ради того, чтобы поносить Церковь.  Неуклюжая и глупая защита Церкви мне более мила, чем умное, расчетливое, логически доказанное отмалчивание и подхихикивание тем, кто хулил Бога, Церковь, Предстоятеля нашей Церковь и так далее.

***

Сейчас людей интересует все, что связано с Церковью, потому что Церковь играет определенную роль в нашей жизни. И мы, верующие люди, должны ее защищать.  Она наша мать.  Она безгрешна: это Тело Христово, то  что Господь сотворил ради нашего спасения.  И если мы Церковь не защищаем, то грош нам цена. Кто мы такие?  Зря мы даже покрестились,  зря вообще переступили порог храма, если мы не защищаем Ее.  Лучше сидеть в тюрьме, чем претерпевать в Вечности то, что сказал Сам Господь о плаче и скрежете зубовном. И мы сами себя своим отношением к происходящему туда, где этот скрежет,  заталкиваем, вот ведь что страшно.

Причины агрессии

«Если Бога нет, то все позволено». Это идеология, считающая, что любые ограничения, правила, законы являются нарушениями свободы.  С человеком, который так считает,  договориться нельзя, потому что для себя он «пуп земли» и является критерием истины.  Эта идеология считает, что даже государство является репрессивным орудием, а про Церковь и говорить нечего, потому что она ограничивает его своеволие.  И эта идеология настолько проникла в мозги и сердце людей, что стала агрессивной. Люди начали собираться вместе,  чтобы перекроить этот мир.

Отец Владимир вспоминает историю создания Гуманистических манифестов.  Манифест 1973 года призывал к легализации абортов, эвтаназии и гомосексуальных браков. В те времена, например, аборт был запрещен в 11-ти европейских странах, так что  манифест казался совершенно невыполнимой программой. Но прошло 20 лет, и все было исполнено. В этом манифесте говорилось также о равенстве религий. В Третьем гуманистическом манифесте (2003 год) сказано о том, что Церковь является репрессирующим элементом в жизни человека и что государство – ограничитель свободы человека, ООН себя исчерпал, нужны сообщества, которые бы руководили всеми народами.  С грустью священник шутит, что, анализируя нынешнюю ситуацию в мире и читая эти манифесты, поневоле станешь конспирологом, и подытоживает: «Это чудовищная программа, которая уничтожит все живое. Это и есть конец света».   

Если здравомыслящие люди - верующие, неверующие – люди созидательного труда, нормальные.  

Уверен, что нормальных людей больше, чем ненормальных. Если мы соберемся и поймем, что о нас ничто не разделяет, что нас ужасает то, что надвигается на нас, и мы должны противостоять этому, если не собирать организацию, то хотя бы внутри  что-то делать, чтобы этому не поддакивать, не закрывать глаза, можно будет что-то изменить.  

Если нет  в голове царя, а в сердце Бога, то у нас нет никаких ограничений. Это безудержная вещь – желание власти, денег, славы. Без Таинств. Без Церкви, без благодати Божией ее вообще нельзя победить.

Ислам

Из зала задают вопрос о мигрантах и об опасности исламизации. Отец Владимир говорит, что у Русской Церкви исторически даже на завоеванных землях устанавливались хорошие отношения с магометанами.  «Без каких-то взаимных объятий, но уважительные и спокойные». То же наблюдается и сегодня. ПО его мнению, страшен не приток мигрантов, а то, что отсутствуют условия для их интеграции и приезжие создают закрытые сообщества, которые никак не контролируются извне. Он приводит в пример Брюссель, в котором в некоторых кварталах живут почти сплошь приезжие, так что белые человек, зашедший в кафе, вызывает у них удивление. 

1000 священников на Москву и 16 тысяч – на Россию

На всю Россию - 16 тысяч священников и столько же храмов. Даже зарегистрированных колдунов – 300 тысяч.  Нас очень мало. Вот говорят «Что же Церковь ничего не делает?»  А кому делать? Священник- и прораб, и экономист, и преподаватель, и  служащий, а я, например, еще пишу и являюсь духовником гимназии. С точки зрения светского человека, работаю на 4-х работах. Позавчера у меня был 15,5 часов рабочий день.  А в Москве - 1000 священников. Банкиров у нас больше, но про них что-то не слышно, а мнение священника считается значимым, про них  спрашивают, пишут.  

Мне позвонили из автомобильного журнала по поводу бедного отца Тимофея, который попал в аварию три недели назад.

Я говорю: «Сколько аварий в Москве каждый день?  – «200-300, смотря  какой день».- «За три недели аварий уже произошло несколько тысяч, погибли сотни людей. Здесь покорежены железки на сумму примерно 300 тысяч рублей, а вы все новостные программы делаете про этого бедного отца Тимофея. Что, сотрудники вашего журнала не попадали в попадали в аварию? Наверняка попадали. А если я, как журналист, напишу, что убийца за рулем – сотрудник такого-то журнала, и буду следить, то вы скажете, что это  – наезд, накат на сотрудников журнала. А тут ни царапины, не синяка - какие-то железки друг о друга побились – и три недели об этом говорят. Он наверняка виноват и должен ответить, но я не участвую  в процессе, не знаю дела, поэтому не могу об этом судить». – «А какое об этом деле мнение Церкви?» - «Да никакого мнения Церкви об этом нет.

 Другое дело - трагический, кошмарный, чудовищный случай, в котором другой священнослужитель, несчастный человек, который убил людей, конечно же, не специально, и по малодушию  убежал с места происшествия. Над ним будет суд, но я  его очень жалею, как любого  человека, который находится под стражей. . Конечно, он виноват и должен получить наказание.  Но крутить и вертеть машину по поводу этого…

Реальные дела и разговоры

Отец Владимир вспоминает, как на одном из собраний к нему подошел правозащитник и предложил участвовать в круглых столах и обсуждать разные вопросы, в том числе и по поводу Церкви. Отец Владимир вынужден был отказаться: «Вы меня простите. Но некогда!» и подарил молодому человеку книгу о социальной работе Церкви, выпущенную протоиерее Аркадием Шатовым.

Я знаю по крайней мере 15 священников  в Москве, которые взяли детей из детского дома. Из правозащитников есть хотя бы один человек, который взял из детского дома ребенка?

Церковь ничего не делает?  

Говорить о социальной работе, о том, что делают священнослужители и Церковь, хвалиться – это было бы нехорошо и неправильно. Вот когда другие заметят –  другое дело. Когда другие не замечают, обидно, но тоже лучше промолчать. Понимаете? Это я вам просто объясняю по поводу того,  что говорят:» А где же Церковь? Что же она ничего не делает?» Да делает, еще как делает! Мы просто не кричим об этом.

"Делать надо каждому человеку, в первую очередь – внутри себя"

Делать надо каждому человеку, в первую очередь – внутри себя. Надо что-то делать с нами. Если нам не нравятся святотатства, кощунства, которые делают другие люди, давайте посмотрим, насколько мы сами благоговейны перед святыней, можем ли мы позволить себе какое-то бесстыдство перед иконой, какие-то слова, которые произносим?

 Каждый в себе найдет неблагоговейное отношение к святыне.  Тогда что же мы других-то будем ругать?  Давайте на себя посмотрим! Чтобы других ругать, это уж надо быть абсолютно святыми!  Но давайте с себя начнем. И я точно знаю, ну точно: если хотя бы один человек изменяется, рождается свет, который и другим людям освещает путь и дорогу. Святость и вообще добродетельность заразительны,  так же, как и грех. «С преподобным преподобен будеши, а с нечестивым развратишися», - это царь Давид в Псалтири говорит.

Добро и зло – дел очень заразное. Нам нужно нести добро только внутренним преображением, тогда мы заразим других людей. Если другие лежат во зле, значит, мы виноваты. Но это не означает, что мы не должны защищать святыню. Потому что из-за того, что мы отмолчимся, мы сами уничтожим нашу душу, покривим ею, а какой смысл, если ты приобрел весь мир, а душу свою погубил? Так ведь говорится в Евангелии. Поэтому давайте сначала разберемся с  душой, а потом будем изменять мир.