Как относиться к земному ангелу? Несколько дней в Германии и Дании

Сегодня - заключительная часть путевых очерков о поездке в Данию и Германию.

Возвращение на Родину

Обычно наше «как всегда» возникает сразу по прилете. Но мы с женой без каких-либо задержек прошли паспортный контроль и без задержек получили багаж. Это был приятный сюрприз. Однако при входе в метро стали мы свидетелями некрасивой семейной сцены: бабушка и мама солидарно орали на четырехлетнего ребенка. Тут стоит заметить, что за все наше путешествие два раза нам встретилось грубое обращение с детьми, и оба раза это были русские мамы.

В «колею» мы вошли на следующий день, когда моей жене позвонила племянница и рассказала о невозможности… получить результаты сданных недавно анализов.( Она должна была ложиться на операцию через день). Результаты анализов потеряли в поликлинике, для их поиска необходимо было удостовериться в соответствующих записях в журнале, но журнал находился в лаборатории, запертой во второй половине дня. И открыть ее было нельзя, т.к. разрешить это сделать мог только главный врач, который сказал: «Пусть приходит в часы работы». Племяннице пришлось делать срочные анализы в платной поликлинике.

Мой товарищ по работе в конце 1970-х годов женился на англичанке по имени Памела. В результате ему пришлось уйти с работы и, в итоге, уехать в Англию, что поначалу не планировалось. Но я не об этом хотел рассказать. Я часто бывал у них, и мне хорошо запомнилось, как округлялись глаза веселой Памелы, когда речь заходила о дикостях нашей жизни. Самым диким для нее было то, что мы с товарищем при этих рассказах смеялись.

С концом советской власти наши дикости никуда не делись, более того, безнаказанность лишь увеличилась.

В контексте скверны

Бывали хуже времена, но не было бесстыдней. К бесстыдности власти присоединилось бесстыжие общественности. О хуле на Церковь, о безразличии к святыни, о готовности «общественного мнения» оправдать поругание святыни всем известно. Всем известно и то, как трудно, а порою и безысходно трудно живется рядовому человеку. Однако в отношении власти речь здесь не идет о набивших оскомину обличениях, а просто о том, как есть. Чтобы не быть голословным, расскажу, что знаю достоверно.

Моя родственница преподает английский язык в одном из самых престижных вузов нашей страны. Этот вуз посетило государственное лицо, одно из первых. Преподавательница спрашивает: «Как может прожить доцент на свою зарплату, шесть тысяч в месяц?» Лицо отвечает: «А вы сократите кафедру вдвое и увеличьте нагрузку, будете больше получать». Это значит: работать в два раза больше и получать 12 тысяч в месяц. А на 12 тысяч можно прожить? На мой взгляд, со стороны государственного лица гораздо этичнее было б соврать: да, мы знаем, как нелегка доля преподавателя, мы об этом думаем … и т.д., и т.п., проникновенным голосом. Заявлять же откровенно о своем безразличии к насущным нуждам человека – только бесстыдством и можно это назвать.

Мой хороший друг, зубной врач высочайшего уровня, решил создать свою собственную частную клинику. Он предполагал, что будет очень трудно, но то, с чем он столкнулся в реальности, носило запредельный характер: необходимость постоянных и немалых взяток, бессмысленность чиновничьих требований, невозможность положиться на тех и других людей, невозможность положиться на те и другие, пусть и негожие, но хоть какие-то законы. И с этим сталкиваются все, кому приходится иметь дело с государственными или социальными структурами. Мы живем в контексте социальной и человеческой скверны, к которой невозможно привыкнуть. Как во времена советской власти невозможно было привыкнуть к окружающей лжи, так сейчас, во времена «свободы», понимаемой как безнаказанность, невозможно привыкнуть к окружающему бесстыдству.

Конечно, в «нормальных странах» далеко не все безупречно, торжество гуманизма имеет большие издержки. Но такого там нет. Ты попадаешь там в среду, где на каждом шагу с человеком – считаются! Что российскому человеку ощущать даже как-то странно, однако – привыкаешь…

«Земной ангел» в Гамбурге

Земной ангел в Гамбурге

В первой части этих записок рассказывалось о Гамбурге и, в частности, об уцелевшей во время бомбежки колокольне церкви святителя Николая. Недалеко от колокольни стоит своеобразная скульптура. Изображает эта скульптура обнаженную (в условном, так сказать «матовом» стиле) девушку, протянувшую одну руку к небу, а другую – вниз и смотрящую вниз, на множество тянущихся к ней ладоней, которыми буквально облеплен пьедестал. Внизу можно видеть множество табличек, в которых, на разных языках, повторяется название данного произведения, а также некий текст, сопровождающий название: «Земной ангел. Протяни твою руку и я приведу тебя назад к тебе». На спине у девушки два странноватых, некрупных, каких-то «недоделанных» крыла, так что это ангел, но – земной. И если присмотреться, то рука, протянутая к небу, не то чтобы зовет к небу, хотя не то чтобы и отвергает … Но тут разобраться принципиально невозможно, из-за самого замысла просто, в котором исходно – неразрешимое противоречие: разве ангел может быть земным? По-английски он, правда, называется так: «Angel on earth», но слово «назад» отрицает небо.

Надпись у скульптуры Земного ангела

Согласитесь, как характерна эта проговорка - «назад»!

Быть самим собой – Клайв Льюис в трактате «Просто христианство» пишет, что это «одно из самых религиозных чувств». Так что понимать такую установку можно весьма по-разному. Можно понимать ее в очень странном религиозном смысле, в рамках которого человек почитает не то чтобы самого себя, но как бы покой своей совести, верность нравственным принципам и потому – покой, готовность к состраданию и потому – покой, верность себе и в этом смысле – целомудрие. Так что предложение «вернуться назад к себе» я бы понимал как предложение вернуться к миру собственной совести и готовность ограничиться только эти миром, «реализацией себя», как теперь говорят.

Противоречиво и то, что «земной ангел» стоит возле готической колокольни, устремленной к небу. Но, повторюсь, что не нужно и пытаться увязать несогласованные и не могущие быть согласованными смыслы. При стремлении «назад» все перемешивается. Христианство не отрицается, но «одомашнивается», Шпиль, устремленный в небеса, рассматривается как трогательная романтика прошлого, которое, пусть и было весьма возвышенным, но при этом – столь нетерпимым! А теперь и чертик может сидеть в церковном дворе, и вообще все стало по-другому…

Обрети себя («синицу в руке») – обретешь покой.

Утешение

«Похули и беги» - подобный помысел предстает в сознании как весьма и весьма обоснованный. Куда ж бежать? В нормальные страны? Страны-то нормальные, но хорошо там в гостях, а жить постоянно – другое дело. Встретишься там с чем-нибудь (в рамках торжествующего гуманизма и неукоснительной толерантности, взять хотя бы права «сексуальных меньшинств» ), что вызовет сильнейшее отвращение – уж лучше, подумаешь, наше «как всегда». И от кого бежать? Не только ведь от скверны, но и от друзей, от того, к чему сердце прикипело, иначе не скажешь.

А самое главное: не задохнешься ли там без Церкви, без благодати? Конечно, и там есть православные храмы, православные приходы. Но, во-первых, совсем не везде, во Фленсбурге нет, например, так что Ане приходится ездить в Киль, а это каждую неделю не получается. А, во-вторых, если ты стремишься к комфорту (не столько даже и материальному, сколько душевному), то есть большая опасность: как бы не достигнуть его! Достигнешь, и православная вера станет для тебя – его частью… это самое страшное, наверное.

И как встретишь там Пасху? Разве «веселыми ногами»? Всем известно, что главный праздник на Западе – Рождество. А у нас утешение небесное – Пасха!

Как же относиться к земному ангелу?

Думаю, просто как к чужому, чуждому. Легко назвать его бесом и вдохновенно выстроить рассуждение пространное и обличительное. Но тогда заодно очернишь и доброе. И получится нечто подленькое: пока ты в гостях, тебе нравится то, другое, третье, и дело не в комфорте или в товарах потребления, но речь идет о человеческом и настоящем: о воспитании детей, об образовании, об отношении нации к своей стране… А потом, вернувшись в родной «контекст», начинаешь предаваться дурному пафосу: вот мол они там «получают уже здесь утешение свое», то ли дело мы, с нами Бог… Но не обличает ли нас их доброе? Разве мы верны Христу в малом? разве мы можем сказать, что «в неправедном богатстве были верны»? Так получим ли наше?

Все же есть соблазн, сформулированный в надписи под сомнительной девушкой-ангелом: протянуть ему руку. Протяни и не то чтоб весь мир ляжет у твоих ног, нет, но ты найдешь самого себя, найдешь счастье в самореализации, найдешь успокоение в земном, в горизонтали – так что не тревожься, забудь о вертикали.

Только верить

Что и говорить, тягостные чувства бессмысленности, безнадежности, безысходности преодолевать легко – не получается, но только с трудом и только с Божией помощью. Теперь даже странно подумать, как за последние годы все в моей жизни как-то обошлось и устроилось. С Божией помощью нашел я работу и неплохо оплачиваемую (пусть относительно неплохо, но все же), и хорошую: я постоянно имею дело с очень хорошей молодежью – еду на занятия с охотой, провожу их с охотой. И не устаю поражаться тому, что учу детей очень и очень обеспеченных родителей, а дети – такие хорошие! Так что в пессимистических разговорах за столом подаю всегда голос оптимистический: мол я по жизни знаю, что в Россию можно верить! я же с молодежью имею дело, и значит – с будущим России, о чем могу говорить без пафоса и правдиво: если эти ребята внесут в него свою лепту, лепта будет достойная, добрая. А «мы ходим верою, а не видением». Бог с ней, с «феноменологией», лишь бы глаза не застила.

Есть и такая формулировка, видоизменение известной фразы Тютчева, до какового видоизменения дошел, в своих мытарствах, мой друг, упомянутый выше зубной врач (Он православный. К слову скажу, что собственную частную клинику устроить у него получилось). Надо только «ю» переправить на «и»: в России можно только верить.

Читайте также: