Протоиерей Вячеслав Харинов о байкерах и проекте «Мир и память»

Протоиерей Вячеслав Харинов:Мотоцикл был моим первым транспортным средством — это было в далеком 1982 году. Сначала это был мотоцикл с коляской, потом я коляску отстегнул. В 90-е годы я долго не ездил — мать беспокоилась, умоляла не ездить, ведь мотоциклы были ненадежные, время было неспокойное. Вернулся к мотоциклу где-то около 2000 года. К тому времени я уже сотрудничал с поисковиками, они, некоторым образом, «вывели» меня на мотодвижение.

У поисковиков и мотоциклистов оказалось неожиданно много общего — во-первых, это увлеченные своим делом люди, во-вторых, это люди, которые не могут позволить себе какой-то нездоровый образ жизни — в их среде присутствует курение и винопитие, но это, как правило, не принимает болезненные формы. В-третьих, и те, и другие, — патриоты своей страны.

В мотодвижении даже существует особая прослойка людей, которые восстанавливают военную технику, — прежде всего, знаменитые мотоциклы Великой Отечественной: «М-72» и «WLA» («Harley Davidson»). Тут еще больше общего с поисковым движением, это ведь тоже поиск, только технический — поиск аутентичных деталей, информации, документов.

Неожиданно для меня, питерское мотодвижение приняло наши инициативы и проекты. И теперь, к моему удивлению, нам даже дают отдельный стенд на ежегодной крупнейшей мотоциклетной выставке. То есть наши проекты — «Свеча Памяти», «Мир и Память», «Защита Колобанова», «Ленинградская Хатынь», «Третье дно» (посвященный подвигу 3-й дивизии народного ополчения) и др. — нашли отклик у мотодвижения. Меня даже приглашают на заседания питерского мотосовета, куда входят только президенты мотоклубов. А это — жесткие парни, которые не очень-то пускают посторонних в свой круг.

Завоевать расположение этих парней почетно — это все достойные люди. Для меня важно донести до мотодвижения те идеи, что не могут не тронуть любого правильно устроенного человека. Идеи любви к своей стране, ее истории, народу и его подвигу. Мне нравятся люди, ездящие на мотоциклах, но мне не нравятся «покатушки» без цели или те мотослеты, которые превращаются в обычные пьянки. Слава Богу, я нашел среди байкеров единомышленников, людей с высокой культурой, со зрелой духовностью, и мне с ними интересно. Мне важна идея поминовения защитников Отечества, и наши поездки для меня — еще один способ увековечить память о них.

Вы предложили эту идею, и байкеры восприняли ее благосклонно?

о. В. Х.:Практически сразу. На первый же проект «Свеча Памяти» откликнулось огромное количество народа. Этот мотопробег проходит 22 июня или близко к этому дню. Это — поездка по местам особенно ожесточенных боев за Ленинград — в основном это мое благочиние, Кировский район, самое кровавое место на земле, по статистике необратимых воинских потерь на единицу площади... Мы совершаем церковное и гражданское поминовение на местах боев и воинских захоронений. Едем очень большой колонной, обычно в сопровождении ДПС.

Для всех нас этот мотопробег стал уже хорошей ежегодной традицией. Кроме того, в эти поездки мы обычно приглашаем немцев. Их приезжало до семидесяти человек! Таким образом, этот мотопробег становится важной миротворческой инициативой — мы заезжаем и на немецкое кладбище. А вообще для немцев это шок — они открывают для себя бои под Ленинградом и прочее. И они открывают для себя братское общение с российскими братьями-байкерами. После такого общения мысль о том, что их предки хотели уморить голодом наших предков, — шок для них...

Почему для них бои под Ленинградом — это открытие? Разве у них по-другому преподают историю?

о. В. Х.:Конечно. Они мало знают о войне в России. Они увидели Невский плацдарм и, узнав его историю, были потрясены тем, что на этом клочке невского берега закрепились русские и четыре года держали его ценой огромных потерь, чтобы пресечь всякую возможность десанта на другой берег. Да и многое другое производит на них впечатление. Они видят, как далеко на Восток забрались их деды, и как безнадежно было это предприятие. Теперь этот мотопробег, возможно, будет проходить и при участии финских мотоциклистов. Что касается немцев, — у меня установились хорошие связи в основном с христианскими мотоклубами, а теперь подтянулись и финские христианские мотоклубы.

С финнами мы вместе проезжали вокруг Ладоги — это уже проект под названием «Общая Карелия», в ходе которого мы посетили места, которые, в результате боевых действий переходили то к нам, то к финнам… Финны назвали эту поездку в Приладожье ярчайшим впечатлением лета. И, возможно, на следующий год они примут участие в «Свече Памяти».

Христианские мотоклубы распространены на Западе?

о. В. Х.:Да. Это достаточно большая сеть мотоклубов со своими законами, в чем-то повторяющими законы других объединений мотоциклистов. Обычно христианские мотоклубы на Западе сосредоточены на миссионерской деятельности. Клубы эти межденоминационные — то есть их члены принадлежат к разным христианским конфессиям. Их объединяют мотоциклы. Я не исключаю возможности создания христианского мотоклуба и у нас в Петербурге. Многие братья горячо поддерживают эту идею. И, конечно, почти все они — православные христиане.

Еще один проект — «Ленинградская Хатынь». Это поездка по местам сожженных деревень Ленинградской области. Обычно мы едем летом или осенью, фиксированного дня нет. Таких мест много, в каждом районе области не две-три, а гораздо больше деревень было сожжено. Часто на их местах возникают урочища, запущенные поля и редколесье… В экспозиции нашего храмового музея есть предметы мирного крестьянского быта, оставшиеся лежать под открытым небом на местах, где раньше кипела жизнь…

Уже лет пять в начале августа мы совершаем поездку в Карелию — довольно далеко, за Олонец. Там погибла 3-я дивизия народного ополчения. Теперь там наши питерские поисковики находят останки наших же питерских ополченцев, погибших в ожесточенных боях с финнами, и хоронят их. Эта поездка иногда длится два дня. Мы останавливаемся в лагере поисковиков, где между поисковиками и байкерами происходит хорошее дружеское общение. Поисковики обычно рассказывают об опыте текущего летнего сезона, показывают уникальные находки на местах боев.

20 августа мы непременно проводим акцию под названием «Защита Колобанова». Двусмысленное название, которое предполагает, что Зиновий Колобанов защитил Ленинград своим знаменитым танковым боем, и что мы защищаем славное имя Колобанова своей акцией. Мы не только посещаем места героических боев, забываемых общественностью, но и направляли обращения к Президенту, к Государственной Думе — в 1941 году Колобанов был представлен к званию Героя Советского Союза, но получил только Орден Красного Знамени. Это явно недостаточная награда за тот героический бой, который он дал немцам. Колобанов заслужил звание Героя страны…

Параллельно с боем Колобанова мы исследуем историю батальона Петергофского училища погранвойск. Это были опытные ребята, прошедшие боевую подготовку на пограничных заставах, которые несколькими боями задержали взятие гитлеровцами Гатчины, дали возможность вывезти архивы, людей, музейные ценности, раненых. Если бы не эти шестьсот парней — не знаю, как сложилась бы судьба Ленинграда.

«Мир и Память» — это большой международный проект, который посвящен нашим соотечественникам, похороненным за пределами нашей страны. Только на территории Германии официально погибли и похоронены 760 тысяч наших соотечественников. Общее количество кладбищ — 3310. Но есть еще Бельгия, Австрия, Франция, Польша, Чехия, Словакия, Латвия, Литва и другие страны. Некоторые места захоронений жертв войны уже уничтожены.

Все знают гражданский лагерь в Саласпилсе, но мало кто знает про военный лагерь в Саласпилсе, на месте которого сейчас коттеджная застройка. А в этом лагере погибли десятки тысяч наших военнопленных. В проекте «Мир и Память» также принимает участие немецкая сторона. Мы с радостью приняли бы и французов, и бельгийцев, и чехов, и поляков, но пока как-то не сложилось. Сейчас ищем контакт с австрийцами. Возможно, в проекте «Мир и Память» примут участие английские и американские мотоклубы, если мы осуществим поездки и в эти страны — не потому, что там тоже похоронены наши соотечественники, а потому, что эти страны участвовали в общей борьбе. Там нам есть куда заехать и кого за многое поблагодарить.

Мы ездили первый год в Германию, второй — уже в Германию, Бельгию и Францию, на следующий год у нас планируется Германия и Австрия. Мы не только посещаем памятные места и оставляем там знаки нашего пребывания (венки с триколором, наши вымпелы, наши свечи и наши молитвы), но еще мы открываем забытые страницы истории и популяризируем их. Мы снимаем фильмы, фотографируем, потом проводим встречи, посвященные этим пробегам, на которых сообщаем многое из того, что у нас в России остается неизвестным. Плюс мы привозим конкретные имена — нашими усилиями всероссийский помянник в Князь-Владимирском соборе пополнился десятками тысяч имен — это жертвы немецких лагерей, плена, подневольного труда.

Сейчас у меня есть электронная база на наших военнопленных в Австрии — там тоже были концлагеря. Девиз проекта — «Своих не бросаем». Для граждан той страны, куда мы приезжаем, наш приезд — своего рода общественная инспекция россиян состояния могил соотечественников. Мы — не официальная делегация, у нас нет никакой материальной поддержки государства, хотя мы находим понимание и моральную поддержку на всех уровнях власти. У нас есть официальное церковное благословение, но мы не используем церковные средства, едем за свои личные деньги. Разве что я, как настоятель храма, могу взять что-то из приходского бюджета — заручившись поддержкой моих прихожан, — на эти средства мы приобретаем венки, свечи и тому подобное.

Не случайно мое желание именно на мотоцикле объезжать эти места. Я могу особо говорить о том, что такое езда на мотоцикле — это такая связь с пейзажем, ландшафтом и страной, какая не возникает у человека в автомобиле. На мотоцикле ты пропускаешь через себя всю страну, ты дышишь ею, — молекулы запахов, пыли, цветочной пыльцы, микрокапли водоемов — все проходит через тебя, ты буквально поглощаешь страну… Важно другое — такое посещение отеческих гробов на мотоциклах — это протокольный уровень для самых важных персон, для правителей государств. Мотоциклетный эскорт предполагает сопровождение самых важных лиц. А тут мы — с флагами, со всей символикой — едем рядами на места захоронений, подвига и страданий наших соотечественников, как в самые важные места и к самым почитаемым людям, заслуживающим исключительного внимания своих потомков!

Во всех этих поездках Вы ведь общаетесь с мотоциклистами достаточно тесно. Это общение носит какой-то миссионерский характер?

о. В. Х.:Так или иначе, мы все немного меняемся под воздействием друг друга. Я сам меняюсь — после общения с представителями какой-либо субкультуры я начинаю относиться серьезней к тому, что раньше считал несущественным. Но я остаюсь всегда священником. Надеюсь, что ребятам наше общение идет на пользу, что они открывают для себя Церковь, духовные стороны нашей жизни, духовные аспекты той же памяти, истории. Но я не сказал бы, что с поисковиками или с байкерами я миссионерствую. Воспринимаю наше общение как дружбу, причем для меня очень почетную. Другое дело, что если Ваш друг не христианин, а Вы остаетесь христианином, ведете себя, как христианин, и Ваша система ценностей понятна Вашему другу, то, наверное, какой-то элемент миссии в этом всегда будет. Так что я просто остаюсь священником, и не мимикрирую под субкультуру.

Я уважаю уставы, политику и символику мотоклубов, исследую эти предметы. Например, многих смущают черепа, кости на байкерских эмблемах и жилетах, а ведь эти изображения имеют глубинные христианские корни (вспомним облачения схимников). Не случайна и воинская символика, нашивки и знаки отличия на мотожилетах. Многие не знают о связи мотодвижения с Мировой войной и ее последствиями, а ведь в той же Америке оно формировалось именно ветеранами войны. Возвращаясь с войны, многие бывшие солдаты были обречены на социальное одиночество и стали объединяться в достаточно независимые, способные за себя постоять сообщества. Этот дух братства, почти фронтового, до сих пор остается, он сближает мотоциклистов всех стран и всех клубов. Его можно сравнивать с той общностью, которая возникает у всех, прошедших войну…

В российском мотодвижении есть люди, прошедшие войны в Чечне, например?

о. В. Х.:Конечно. Я знаю нескольких таких людей. И как мой отец не любил и не умел говорить о войне, которую он прошел, выйдя из нее покалеченным и с «отважной медалью», — точно так же и эти люди не любят и не могут много говорить о войне. Очень много общего, ветераны войн похожи во всех странах и во всех культурах.

Про вашу прошлогоднюю поездку в Европу снят фильм. Вы постоянно фиксируете на видеокамеру ваши проекты. Как Вы думаете, для кого это? Кому Вы хотите это показать?

о. В. Х.:Трудно сказать. Основная цель была — сделать репортажный фильм. Хотя бы для себя зафиксировать — потому, что я не уверен, что проеду еще раз по этому маршруту. Маршрутов очень много — и у нас, и в Европе. Но, смонтированный фильм вышел за рамки репортажного, он приобрел собственную художественную концепцию. Мне очень жаль, что он лишился многих не вошедших в него эпизодов, носивших репортажный характер. Режиссер фильма Кирилл Хейфец решил сделать другой акцент, он сделал мое недостоинство героем фильма и попытался через какие-то мои размышления взглянуть на память о войне. Мне польстила высокая оценка, данная этому фильму некоторыми влиятельными лицами — например, один из создателей программы «Взгляд» сказал, что вот такое надо показывать на «Первом канале» в канун 9 мая или 22 июня…

Но там такое не покажут — во-первых, качество нашего фильма оставляет желать лучшего, техника у нас не самая высококлассная, во-вторых, это все-таки особая ниша в культуре памяти и истории. Тем не менее, мне приятно, что именно наш фильм открыл фестиваль христианского кино «Невский Благовест» в этом году. Организаторы фестиваля нашли в нашем фильме особую знаковость.

Мы не особенно занимаемся раскруткой нашего проекта, хотя нет ничего зазорного в том, чтобы о нем узнала вся страна и вся Русская Православная Церковь. Было бы замечательно, если бы за нами встали какие-то церковные или государственные структуры. Но только без политической возни. От одной крупной партии поступало предложение поддержать нас, но тогда мы должны были бы ехать с флагами этой партии. Но, этой партии не было и в помине, когда наши мужики выходили на фронта Великой Отечественной войны, когда за границу гнали колонны военнопленных и шли эшелоны с угнанными на принудительные работы мирными жителями.

А если бы Вам предложила поддержку партия, которая существовала тогда — сами понимаете, какая?

о. В. Х.:Я понимаю вопрос. Нет, мы бы отказались. Церковный взгляд исключает всякий партийный подход к общественным проблемам, истории и памяти. Для церковного взгляда на народ существуют лишь братья и сестры, нет ни правых, ни левых, ни центристов, ни уклонистов, ни оппортунистов. Поэтому, что касается памяти о войне, то чрезвычайно опасно растаскивать людей по каким-то политическим квартирам. Это искажает общенародную память. Неправильная, бездуховная, партийная интерпретация истории и ведет к тому, что люди вновь и вновь разделяются на лагеря, будучи наследниками одной Победы. Разделяемые узкими партийными взглядами и ценностями россияне готовы биться за интерпретацию войны и ее уроков до крови, забывая, что они — наследники одной победы, что они являются чадами одного, славного своей историей и победами Отечества.

Своими воспоминаниями о работе над фильмом поделился и его режиссер, сотрудник православного телеканала «Союз» Кирилл Хейфец:

Весной 2011 года отец Вячеслав предложил мне поехать с мотопробегом «Мир и память». Первоначальный замысел был такой: сделать акцент на мотоциклистах, поскольку если они уже откликнулись на такой проект, значит, это люди, которые как-то расположены к теме войны и памяти. Но сама тема войны мощнее, чем истории мотоциклистов и отца Вячеслава. И мотоциклисты — это просто участники, на их месте могли бы быть пожарные, студенты, кто угодно. Вот отец Вячеслав искал людей, с которыми можно было бы поехать по этим местам, и нашел их среди байкеров. Так что моей целью не была ломка стереотипов в восприятии байкеров обычными православными христианами.

Снимал я все подряд. Единственное, так как я был не на мотоцикле, а ехал в сопровождающем автобусе, то мы всегда приезжали позже мотоциклистов. И когда я уже монтировал фильм, понял, что у меня нет ни одного кадра, где бы отец Вячеслав или кто-то из них надевает или снимает шлем (смеется — И. Л.). Потому, что мне надо быть уже в автобусе, когда мотоциклисты трогаются, а приезжал я, как уже сказал, позже их.

Фильм «Мир и память» уже показывали на телеканале «Союз», на выставке «Православная Русь» в Манеже.

Каково это — общаться с байкерами?

К. Х.:Байкеры — аудитория контактная, но ей надо соответствовать. Они живут по-своему и по этим признакам они и контачат с другими людьми. В мотоклубы приходят ведь разные люди, но многие там не задерживаются. Причем я думаю, что сами байкеры это не формулируют. В фильм не вошел один эпизод. Во время мотопробега его участники узнали, что их товарищ здесь в России разбился. И отец Вячеслав отслужил панихиду. После этого президент клуба «Hooligans» говорил о том, что мы все не застрахованы, мы все живем до поворота, что там за этим поворотом, покажет только сам поворот. Не скажу, что в этом что-то сродни монашеству, но что-то существенное в этом есть. Это не фатализм, просто люди живут и понимают, что конец непредсказуем и может быть близок.И это не бравада, это было сказано своим, в неформальной обстановке. При этом, я знаю, что Евгений — человек воцерковленный, но внешне он это не особенно показывает. Вообще среди байкеров есть воцерковленные, в этой поездке таких было человек пять.

А как сообщество мотоциклистов в целом воспринимает присутствие священника, богослужения? Как некий бонус к поездке по местам, связанным с их патриотическими чувствами, или как нечто большее?

К. Х.:Конечно, в отце Вячеславе они в первую очередь видят умного, начитанного человека, с которым им интересно. А уже потом, по необходимости обращаются к нему, как к священнику. Вот требы — это, скорее, бонус. Вообще внутри мотосообщества происходит то же, что и везде — одни воцерковляются, другие разочаровываются. И отец Вячеслав говорит, что мотопробег — это не форма церковной работы с мотоциклистами, а форма почитания памяти павших соотечественников. Но что-то вырастает в процессе совместного делания. Возможно, как-то отец Вячеслав имеет в виду и привлечение мотоциклистов к Церкви. Но его способность не давить, не тащить за собой — она и собирает людей. Среди его прихожан ведь есть самые разные люди.