Первый канал просвещает. «Птица - Гоголь».(Ч. 2)
Морок, морок. Тряхнуть головой, поругать себя и вперед, за Парфеновым, освежать историко-литературный материал. И сидишь, освежаешь, по привычке думаешь, пойдет ли Парфенов сейчас из этого угла в другой или нарушит канон? Или у него определенный канон нарушения своего канона, и можно составить статистику того, сколько он ходит в кадре таким образом и сколько - таким? Слушаешь Парфенова, а в ушах нет-нет, да и прозвенит этот жутковатый веселый пушкинский хохоток. И кошку жалко очень. Никак, сила искусства.
Искусство Парфенова в том, что он умеет совмещать приятное с полезным, простите, ради Бога, меня за эту пошлую фразу. Он развлекает привыкших к игре «Кто хочет стать миллионером» зрителей Первого канала, рассказывая о баснословных роялти с постановок «Ревизора», которых Гоголь опрометчиво лишился, а потом, не давая опомниться, втискивает в опухшую голову массового зрителя драгоценную мысль, что пьеса Гоголя - не о взяточничестве и глупости, а о самозабвенной художественной лжи, талантливейшей лжи как способе соотнесения личности с миропорядком. И актеров Парфенов позвал, чтобы подтвердили: Хлестаков врет, сам себе веря, и в этом его счастье и беда. Он не может иначе. И массовый зритель, до этого массово почесывавший ногу в тренировочных штанах и рассуждавший в таком ключе: «Что же это детей в школе-то заставляют читать такое, он, вишь, еще с детства с головой не дружил», возможно, забудет на миг «Малахов-плюс» и задумается о судьбе художника? Задумается, почему тот не завел семью и не скопил денег, а за всю жизнь только и сделал, что написал несколько книг гениальных сказок? Поймет зритель или нет, что Гоголь не мог иначе, что его талант был ему и дар, и крест, и счастье, и черное страшное горе, которое и свело, наконец, в могилу? Поймет? Не нам судить, мы сами, наверное, пока не поймем. Очень уж страшно о гении думать.
Парфенову не страшно, он рискует ради нас. Он надевает защитный костюм телеведущего и перекрывает движение на Невском проспекте, чтобы пройтись по нему и рассказать нам о Гоголе. Вот он идет за камерой, а над ним нависает огромный призрак писателя; Парфенов делает вид, что не боится классика (Достоевский, вы мешаете съемкам; покиньте проезжую часть, господин Парфенов сейчас занят и не сможет с вами поговорить. Так, Федор Михайлович. Что, милицию звать? Совесть имейте, ну работает же человек!).
Парфенову помогают. От полного, всамделишного попадания в гоголевскую реальность его защищают два волшебных помощника - чтецы Олег Табаков и Земфира Рамазанова. Первый читает отрывки из писем Гоголя, вторая - его произведения. Табаков - это XIX век, «обличение строя», типы, характеры и отношения с царем - реалистическая составляющая жизни и текстов Гоголя. Земфира - век XX, смех и слезы, фестончики и шишка под носом у алжирского дея, кокетство и игра - фантасмагорическая ткань прозы писателя. Табаков транслирует нормальность и добротность, сидя в тройке под часами с боем; Земфира вещает от имени пустившейся в пляс бесконечности, стоя в вихре рукописей, в черной водолазке - под цвет вечности. Так и заговаривают вдвоем Гоголя, пока Парфенов ходит по реальным римским и петербуржским улицам и рассказывает нам об истории создания «Мертвых душ».
Отчаянно пробую передать интонацию Земфиры, с которой она спрашивает, знаем ли мы о шишке под носом у алжирского дея - с этой интонацией я хочу произнести фразу: «22-го февраля в дом графа Толстого был приглашен скульптор Николай Рамазанов, который снял с лица Гоголя посмертную маску». Реальность - только слепок с лица искусства, прижизненная его маска. Дурной каламбур: искусство бессмертно, поэтому маска тоже снимается вечно (каждый день, например, из века в век присылают Рамазанова).
Об этих хитрых взаимоотношениях ложной правды и правдивой лжи Гоголь знал, наверное, лучше всех. И играть этими отношениями он умел гениально, и судьба, не лишенная, видимо, чувства юмора, остроумно ему подыграла: сплела узор, в котором слепок с искусства Гоголя в ХХ веке делает женщина с фамилией, обладатель которой в XIX делал слепок с его лица. Только род поменялся, но это же так, грамматика. Осколки окончаний. Интересно, была ли в окружении Гоголя женщина по фамилии Табакова, чинившая, например, ему перья, что-то такое?
А вы знаете, что у русского писателя Гоголя на носу - юбилей? Пожертвуем хронологией ради цитатной игры. Неправильно, зато красиво.
И фильм обязательно посмотрите.
