Профессор Алексей Светозарский: 1930-е: новые формы гонений

Лекция стала продолжение разговора, начатого в «Илиинской гостиной» месяц назад. Тогда Алексей Светозарский рассказал о Церкви в годы революции и в первое время после октября 1917 года.

Открывая встречу, настоятель храма Илии Пророка в Черкизове отметил, что лекции профессора Светозарского очень интересны, так что собравшиеся «не зря пришли через эти морозы» в Черкизовский храм.

Предваряя разговор о 1920-1930-хх годах, профессор напомнил о выставке «Преодоление» в Музее современной истории России. По его мнению, на экспозиции  «эпоха дана рельефно, удалось избежать излишней плакатности и сентиментальности».

Далее Светозарский со множеством подробностей попытался нарисовать портрет эпохи 20-30-х годов и дать слушателям представление о том, что происходило с Русской Православной Церковью.

До 1929 года, когда была объявлена сплошная коллективизация и стал популярен лозунг Сталина «Борьба с религией – борьба за социализм», жизнь в Церкви протекала без особенных изменений. Совершались хиротонии, многие молодые люди и интеллигенты, пережив ужасы революции, Гражданской войны и увидев, что священнослужители помогают людям, что они сочувствуют, готовы сопереживать и быть рядом, обратились к Церкви, образовывались общины, совершались постриги.

Патриарх Тихон был убит, Церковь осталась без Предстоятеля. Местоблюстителем Патриаршего престола был избран митрополит Петр (Полянский). Более половины архиереев находились в ссылках, ответственность за жизнь многих епархий взяли на себя викарные архиереи.

Наряду с Русской Православной Церковью существовала Церкоовь обновленческая. Со смертью Патриарха Тихона у обновленцев появились надежды на воссоединение с РПЦ в 1925 году. Но против этого резко выступали владыка Серафим (Чичагов), владыка Федор (Поздеевский) (которых покойный Предстоятель называл «мой конспиративный Синод») и митрополит Кирилл (Смирнов). Объединение было невозможно.

В 1926 году обновленцы провели свой собор. Если раньше они обсуждали реформы (например, в литургической практике), то теперь выдвинули «откровенную политическую провокацию, причем очень грязную»: сделали заявление о том, что некто Николай Соловейчик отправлен обновленческим архиереем в Аргентину. Из Аргентины этот господин написал, что якобы Патриарх Тихон и один митрополит Петр (Полянский) дали ему благословение. Это была ложь, которая позволила оклеветать митрополита Петра. С  митрополитом Петром таким образом расправились.

Староцерковники (РПЦ, «тихоновцы») де-юре были вне закона.

ОГПУ предложило создать Временный Высший Церковный совет, который должен был возглавить Григорий (Яцковский), епископ Екатеринбургский, и в который бы входили еще 10 архиереев. По идее, такой совет должен бы был возглавлять один из местоблюстителей патриаршего престола (был список тех, кто мог занимать эту должность в случае гибели остальных). Митрополит Григорий туда не входил, то есть создание Совета шло как бы «в обход» иерархии. Совет был зарегистрирован и получился раскол – возникла ветвь «григорьевцев».

С местоблюстительством тоже не все было гладко. Одно время на пост местоблюстителя претендовал митрополит Агафангел (Преображенский), но митрополит Сергий (Старгородский) потребовал отказа, и Агафангел, трезво оценив ситуацию, от претензий отказался.

Архимандрит Савва (Тутунов) и профессор Алексей Константинович Светозарский

10 июля 1926 года митрополит Сергий обратился с просьбой о легализации Высшего Церковного совета, чтобы Церковь имела хоть какие-то права и могла брать разрешение на собрания, так как в том время на любые собрания требовалось разрешение внутренних органов, без этого никакая деятельность была невозможна. Также митрополит Сергий просил разрешения издавать журнал (интересно, что у обновленцев в те времена был и журнал, и Богословская академия). .

Вопрос взаимоотношений с властью стоял остро. На Соловках тайно собрались 17 архиереев (в том числе - владыка Иларион (Троицкий) и составили документ – «Памятную записку соловецких епископов». Они призывали к лояльности к власти и нормализации отношений с ней, но при этом предъявляли к власти много требований: исполнять то, что записано в Конституции в том числе и в плане отношений с религией, разрешить преподавать закон Божий, не перемещать епископов, созвать Собор, также говорилось о том, что церковное мировоззрение противоречит материалистическому. Но подчеркивалось, что нет контрреволюционности, только желание реализовывать свои убеждения.

Осенью 1926 года проходят тайные выборы Патриарха, за которыми следили власти. Кандидат был один – митрополит Кирилл (Смирнов). В его пользу собрали 70 подписей. Как только к ноябрю голосование было завершено, ОГПУ арестовало участников. Митрополит Сергий (он также был арестован) на патриарший престол не претендовал.

Церковь была разобщена, епархии между собой практически не сообщались.

В апреле 1927 года митрополит Сергий освобожден от ареста и 18 мая создает Временный Патриарший Синод, совещательный орган, который мог бы принимать решения по церковным делам. Остается открытым вопрос, мог ли местоблюститель, не патриарх,  создавать такой орган, было ли это правомерно.

29 июля 1927 года вышла знаменитая декларация митрополита Сергия. Ключевая (и пререкаемая) фраза в ней: «Мы хотим быть православными и в тоже время сознавать советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи. Всякий удар, направленный на Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудьобщественное бедствие, или просто убийство из-за угла, подобное Варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза "не только из страха. но и по совести", как учил нас Апостол (Рим. 13, 5). И мы надеемся, что с помощью Божиею, при вашем общем содействии и поддержке эта задача будет нами решена». Акцент сделан на понятии Родина, но не власть и не Советский союз, но все-таки она вызывала много вопросов. К тому же, не предъявляла таких требований к власти, как 17 соловецких архиереев. Также не все были согласны по вопросу о том, что на богослужении можно поминать представителей советской власти и произносить формулу «О стране Российской и властех ея» (кстати, формулу эту ввел Патриарх Тихон в 1923 году). Так Церковь разделилась на «поминающих» и «не поминающих». Митрополит Петр (Полянский) вынес из декларации в целом удовлетворительное впечатление. После декларации, благодаря заявлению о лояльности, были освобождены несколько архиереев. Часть духовенства ушла в «оппозицию» по отношению в Москвоскому Патриархату, например, святитель Кирилл (Смирнов), Афанасий (Сахаров), православные из общины протоеирея Сергия (Мечева). Некоторые говорили, что священники Московского Патриархата безблагодатны. Митрополит Кирилл (Смирнов) говорил так: «Благодатность признаю, но, если есть возможность не служить с сергианином, то не служу». То есть отношение было двойственным.

8 апреля 1929 года вышло постановление ВЦИК и СНК о религиозных объединениях. Любая активность религиозных организаций вне молитвенных помещений запрещалась. К агитации и пропаганде были приравнены иконы и ношение одежды, которая приличествовала священническому сану, колокольный звон (16 декабря 1929 года вышло постановление «Об урегулировании колокольного звона»).  

Начались погромы, уничтожение храмов (в Москве в день могли закрыть 10 храмов). Мало кто знает, что решение о закрытии храма можно было обжаловать в двухнедельный срок, просто собрав достаточное количество подписей с указание ФИО, адреса, места работы и номера телефона. Таким образом было спасено немало храмов. Елоховский собор закрывали и вновь открывали четыре раза.

27 декабря 1929 года был объявлен курс на сплошную коллективизацию, чтобы догнать передовые европейские страны.  Итогом стал голов в Поволжье, на Украине и в Казахстане, в результате которого погибли 3-5 миллионов человек.

В 1929 году вышла статья Сталина «Головокружение от успехов», в которой он осудил темпы и методы коллективизации. Одним из итогов публикации стало временное ослабление гонений на Церковь. С 1931 по 1935 год даже выходил «Журнал Московской Патриархии». «Ценнейший материал для историка», - отметил Светозарский.

В 1930 году митрополит Сергий (Старгородский) дал две пресс-конференции – для советских и иностранных журналистов. На выставке «Преодоление», отметил профессор, есть текст интервью митрополита, отредактированный Сталиным. Видно, что Сталин  правил только то, что касалось политических моментов.

По поводу интервью митрополита были упреки в том, что он сказал, что в СССР гонений на Церковь нет, а священники осуждены по политическим статьям. Формально это было правдой: даже создание монастыря было политической статьей. Остается вопрос о том, что было бы, если бы он признал факт гонений.

- Да, вошел бы в историю, - говорит Светозарский. – Но чтобы стало с Церковью?

При этом митрополит сказал, что, по его мнению, большевики преувеличивают успехи атеистической пропаганды: народ в храмы шел и поголовного атеизма не было.

Вскоре ситуация вновь стала меняться.

В марте 1931 года был введен запрет на ввоз в СССР Библии (он продолжался до 1993 года).  

В 1932 году была объявлена первая безбожная пятилетка.  В ночь на 18 февраля 1932 года в Ленинграде было арестовано около 600 монашествующих, представителей духовенства и мирян – так называемая «святая ночь». Был только один допрос, далее – расстрел или, чаще, высылка. Достаточно было просто принадлежать к Церкви. Обвинить могли за что угодно, например, тех, у кого был акафист святому благоверному князю Александру Невскому,  осуждали за агитацию на монархию.

Перед 1934 годом был небольшой перерыв в гонениях, после убийства Кирова (который полагал, что возможно некое объединение с религиозными организациями) репрессии возобновились. В Малой советской энциклопедии за 1934 год было написано, что РПЦ в СССР не существует и представлена отдельными группировками – «тихоновцами», «григорьевцами» и так далее.

В 1937 году Маленков направил записку Сталину, в окторй отметил, что в 1920-е годы Церковь вела контрреволюционную деятельность, стало быть, надо ужесточить меры по отношению к ней.  2 июля Политбюро приняло решение о проведении массовых репрессий.

Для наглядности профессор привел некоторые цифры.

В результате репрессий 1937-1939 годов из 70 ленинградских священников осталось всего 25. По официальным данным, в период с окончания Гражданской войны до 1953 года было  вынесено четь более 800 000 смертных приговоров. Каждый шестой, расстрелянный на Бутовском полигоне, был церковником, каждый третий – уголовником. Примечательно, что партийцев расстреливали на особых полигонах.  

Завершая встречу, архимандрит Савва (Тутунов) отметил:

- Главное для нас - не забыть о том, что гонения всегда возможны, хотя могу принимать разные формы. Речь идет даже не о том, что было в 2012 годы. Нас всегда могут не любить. Будем помнить о том, как это происходило, и понимать, что и наши неосторожные поступки могут привести к каким-то гонениям.

В заключение встречи был показал фильм режиссера Дзиги Вертова «Симфония Донбасса» в качестве иллюстрации к рассказу о 1920-х годах.