От винта! Авиационные воспоминания батюшки

Председатель Синодального Отдела  по взаимодействию с Вооруженными Силами прот. Димитрий Смирнов и иер. Константин Татаринцев освящают боевой самолет

«...МЫ  РОЖДЕНЫ, ЧТОБ СКАЗКУ СДЕЛАТЬ БЫЛЬЮ,  ПРЕОДОЛЕТЬ  ПРОСТРАНСТВО И ПРОСТОР...» 

     - Отец Константин, еще до рукоположения Вы получили высшее техническое образование. Какое?

     - Даже не одно, а два. Первое - инженер-физик. Я закончил Московский энергетический институт в 1984 г. по кафедре сверхнизких температур. Второе - математик, занимаясь в аспирантуре МЭИ, параллельно учился в МГУ на мехмате по специальности «прикладная математика».

     - Значит, Вы занимались точными науками?

     - Да, у меня была интересная  научная работа, связанная с сверхтекучестью  гелия и ее применением в  технических устройствах. Это  и космические датчики, и накопители  энергии, которые мгновенно могут  заряжать сверхмощные боевые  лазеры, накопители на сверхпроводящих элементах - техника, которая имела серьезное оборонное значение. Работая в этой сфере, я имел наставников, потом сам был руководителем дипломных работ. Имел широкий круг общения, обменивался мнениями о последних достижениях науки и техники. 

      - Но вы столько  времени трудились  в сфере точных  наук, и это не  могло не повлиять  на ваше мировоззрение.  Как внутри примирились эти два мира - рациональной научности и иррациональной веры?

     - Тема "Наука и вера" мне сугубо близка. Противоречия между ними нет, они сестры. Ведь познание закономерностей, действующих во вселенной, неизбежно наводит на мысль о Творце. Лейбниц, Декарт, Ньютон, Линней и наши соотечественники, например Пирогов, были верующими христианами. Ближе к нашему времени могу назвать, например, И.И. Сикорского, теоретика летного дела и самолетостроения. Так что мнение, что вера в Бога - это удел невежд, является глубоко ошибочным.

     Есть  и еще одна причина, по которой  истинный ученый, состоявшийся в науке, духом близок к Богу. Это -  богатство внутреннего мира. Как сказал философ Иммануил Кант: "Две вещи приводят меня в изумление - звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас". 

     - А как появилась  авиация в вашей  жизни?

     - Мое отношение к авиации сложилось  в раннем детстве. Мой отец был военным. Помню, в начале шестидесятых годов мы летели в Москву из Санкт-Петербурга (тогда он назывался Ленинград) на самолете «Ту-104». Я приник к иллюминатору, любовался с высоты землей, закрытой облаками и думал: «Как, наверное, интересно там, где сидят летчики!» Вдруг слышу, как отец просит стюардессу, чтобы меня пропустили в кабину экипажа.

       Командир не возражал. Она взяла  меня за руку и повела. Помню,  как с интересом глядели летчики:  что это за мальчуган, который  так же, как и они, захвачен  романтикой воздушных странствий? Облака, мимо которых летел самолет, были освещены заходящим солнцем. Это было необычайно красиво. Но больше всего меня заинтересовали приборы, которых было полно в кабине. Мигали лампочки, какие-то датчики. Это первое знакомство с самолетом, его «святая святых», дало толчок детским мечтаниям и фантазиям. Мне захотелось стать летчиком.

     В МЭИ, где я учился, существовала военная  кафедра, и она была связана с  авиацией. Я получил военно-учетную  специальность - «Самолет и двигатель», позже в армии обрел также специальность «Авиационное оборудование». На кафедре я занимался с удовольствием. После пятого курса были сборы в Курске, в одном из полков ПВО.

     Однако  моя учеба в аспирантуре и МГУ была прервана призывом в армию, на военную службу. Я чувствовал недоумение и огорчение: рушились планы, прерывалась серьезная работа. Но меня поддерживало то, что я все-таки шел служить в авиацию. Теперь я по-доброму вспоминаю те два года, что провел в армии. Я приобрел друзей, с которыми сохраняю теплые отношения. В церкви поселка Велебицы принял таинство Святого Крещения.

     Во  время призыва сообщил, что хотел  бы служить бортинженером, в соответствии со своими знаниями. В штабе Воздушной  армии посоветовались и направили  меня на тренажерный комплекс в гарнизон «Сольцы-2» Новгородской области. Будучи математиком, я написал там компьютерную программу. Представил ее на Штурманскую кафедру Военно-воздушной академии имени Юрия Гагарина. По мнению экспертов, это была докторская диссертация. Мне предложили место в НИЛ (научно-исследовательская лаборатория) и должность полковника. Для меня, старшего лейтенанта, в 24 года это было достаточно серьезно. Я подумывал, не согласиться ли.  
 

     «...ЖИЗНЬ - ВАЖНЕЙШИЙ ИЗ ПОЛЁТОВ, И НУЖНО ВЕРНЫЙ ВЫБРАТЬ ПУТЬ...» 

      - Так а почему  не согласились?

      - Во время службы в Сольцах,  я, по благословению крестившего  меня отца Михаила, побывал  у архимандрита о. Иоанна Крестьянкина. Старец принял меня, побеседовал, благословил закончить учебу в аспирантуре, на мехмате и потихоньку центр тяжести моей жизни переносить в Церковь. Так я и поступил. Вернулся из армии, заканчивал учебу и параллельно этому служил в храме Тихвинской иконы Божией Матери в Алексеевском. Пел на клиросе. Там же и подружился с моей будущей матушкой. Постепенно переходил от научной деятельности, которая в годы перестройки уже не была востребована, к деятельности церковной. Довелось выступать и в Комитете по обороне, предлагая использовать стратегические ракеты для запуска научных стендов по тематике сверхтекучего гелия, которым занималась наша научная группа, вместо того, чтобы взрывать их в Семипалатинске. Так как запуск ракеты является её самоуничтожением, а вывод на орбиту научного груза «не боится» любых наблюдателей. Мне ответили, что это решение политическое, и пересмотру не подлежит. А когда я полтора года спустя увидел в «Известиях» статью, где предлагалось эти ракеты запускать под наблюдением представителей других стран, а не уничтожать их - мне стало очень больно от такого цинизма. Со временем я принял предложение о рукоположении в сан диакона.

     Предложений таких поступило три: от протоиереев  Аркадия Тыщука (храм Тихвинский Божией Матери Алексеевском), Владимира Чувикина, настоятеля Николо-Перервинского монастыря  и Феодора Соколова, который приглашал  поднимать из руин Спасо-Преображенский храм в Тушино. Я был знаком с отцом Феодором, его обаяние и настойчивость взяли верх, и я пошел к нему. Служил несколько месяцев алтарником. Был рукоположен во диакона, потом 13 марта 1993 г. - во священника. Десять лет служил в Тушино. Поскольку я был офицер запаса - (хотя офицером остаются на всю жизнь) - получил благословение вместе с отцом Феодором окормлять Вооруженные Силы. Мы вместе стояли у истоков этой плодотворной работы, которую я стараюсь вести уже более двенадцати лет. 

      - Получается, что вы были у истоков взаимодействия Церкви и армии. Расскажите об этом периоде.

      - Сначала это были разовые приглашения посетить то или иное военно-учебное заведение, воинскую часть с беседами и лекциями. Потом возник сектор в Отделе внешних церковных связей (в то время он назывался Отделом внешних церковных сношений). Решение о создании нынешнего Синодального Отдела было принято в 1995 г. Отец Феодор ведал общими вопросами, а я - вопросами образования и просвещения. Читал лекции в военных академиях, в Центре духовного образования военнослужащих Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета. Участвовал в организации секции «Церковь и Армия» Рождественских чтений.

     Когда Отдел возглавил протоиерей Димитрий Смирнов, он, зная мое военное прошлое, благословил меня окормлять Военно-воздушные силы. На этом поприще, особенно в Дальней авиации, в которой я сам служил, где столько преодолел препятствий на пути духовного возрастания, сейчас пожинаю отрадные плоды. В Дальней авиации во всех гарнизонах, от востока до запада уже есть свои священники. Мы собираем свою секцию во время годовых и полугодовых подведения итогов, выступаем на общих сборах Дальней авиации с докладом о нашей работе. Строятся храмы, часовни в гарнизонах. Во всех учебных заведениях ВВС, в академиях имени Жуковского, имени Гагарина имеются факультеты православной культуры. У нас с летчиками не парадные встречи, а живое человеческое общение. Надеюсь, что удастся добиться таких же результатов и в Военно-транспортной авиации в истребительной авиации. 

     - Видеть плоды собственного труда - счастье  для человека. Для  священника, наверное, особенно. Часто ли приходилось вам наблюдать плоды вашей проповеди среди военных?

     - Не скрою, многие солдаты стали воцерковленными  людьми. Но акцент моей деятельности все-таки падает на офицерский состав. Я думаю, что если офицеры становятся верующими, атмосфера в части сразу меняется - верующими становятся и солдаты. А что касается вашего вопроса, на него ответить затруднительно, поскольку за короткий период общения трудно сказать, насколько воцерковился человек, насколько сильное действие на него произвела твоя работа. Вот если ты живешь с ним плечом к плечу, это сразу становится видно. Когда священник посещает таких людей, он отчасти становится евангельским сеятелем - бросает зерно веры. Вопросы о вере задаются глубокие: или те, что мучают человека, что он вынашивал долгое время, или по поводу того, что из рассказанного больше всего его поразило. Но, как правило, действия собственных слов священник не видит. Чтобы увидеть, с человеком надо прожить определенное время. Как только такой человек станет прихожанином определенного храма, начнет исповедоваться, тогда становится видно, есть ли у него духовный рост. Но то, что многие офицеры в результате проповеди священников в армии, стали людьми воцерковленными и верующими, это факт. Многие - это не десятки, а сотни людей. Не только младшие офицеры, но и многие генералы становятся глубоко верующими людьми, начинают исповедоваться, причащаться... 

     «...И ВЕЧНЫЙ БОЙ! ПОКОЙ НАМ ТОЛЬКО СНИТСЯ...» 

     - Но ведь не только однополчанин - ближний? Получается, что верующему солдату приходится одновременно признавать в противнике образ и подобие Божие и все равно убивать его? Как это совмещать?

     - Ну, если так рассуждать, можно далеко зайти. Может быть не надо запирать дверь, ведь вор - образ и подобие  Божие? Но люди запирают свои дома, чтобы то, что им дорого, не было разграблено. Так же должна быть на замке и граница. А если в дом врывается негодяй, насильник, то у любого отца с любыми самыми гуманными идеями будет желание его остановить, а то и вразумить, чтобы впредь было неповадно. Так же когда насилуют Родину-мать, то у сыновей есть законная потребность и священная обязанность ее защищать

     У Ивана Ильина есть такое рассуждение. Когда в руки можно брать оружие, чтобы не просто угрожать, но уничтожить врага? Только тогда, когда ты готов, представ с ним перед Богом, перед Истиной, Которая не зависит от обстоятельств, дать ответ за то, что совершил, и при этом чувствовать правильность и праведность своего поступка. Тогда поступок можно совершать. 

     - На основе своего многолетнего опыта священнического служения в армии, скажите, пожалуйста, что ценит армия в священнике?

     - Прежде всего - искренность. Очень  важно не играть никаких ролей  перед своей аудиторией, поскольку  любая игра, любая малейшая искусственность  сразу чувствуется слушателями, и такое поведение отталкивает. Солдаты хотят видеть перед собой человека, который искренно верит в то, что говорит. Духовная жизнь, о которой он рассказывает, должна быть в нем самом. Если будет обратное, его слова станут бессмысленны, они потеряют свою цену.

     Также батюшка должен уметь тактично, умело, не навязывая, преподать воинам слово  Божие, передать им христианскую любовь к Господу и ближнему. Нужно  быть примером для них. Ко всему прочему  внешний облик священника - его  подрясник, крест, тот многовековой авторитет Церкви - уже это само по себе это проповедь, которая воздействует на военнослужащего, оказывает на него доброе влияние. Поэтому надо быть самим собой и нести добро и слово Божие ненавязчиво, не призывать сразу же людей далеких от Церкви, необразованных в духовной сфере к высокому богословию. Порой требуется всего лишь оказать человеческое внимание, сочувствие, сопереживание, а потом уже приоткрывать красоту духовной жизни. Если воин ее увидит, он обязательно ею пленится и захочет жить христианской жизнью. 

     - А в чем особенность  служения священника  в военно-воздушных  силах?

     - Наши военно-воздушные силы несут свое непростое служение в тяжелых условиях, когда налеты маленькие, керосина не хватает, иногда надо стоять в очереди, чтобы восстановить навыки полета. Я думаю, каково бы ни было отношение общества, люди, поднимающие в небо грозные машины, должны встречать к себе чувство уважения и любви. Церковь несет им молитву, сострадание и помощь. К сожалению, и в мирное время гибнут летчики, остаются сироты. Это и в Сольцах, и в Энгельсе, и в Иркутске, пилотажная группа «Русские Витязи» - летчики и экипажи, которых поминаю на каждой Литургии. Церковь утешает осиротевших, поминает погибших.

     Я многому учусь у летчиков, их выдержке, терпению. Общаясь, мы друг друга обогащаем. Работа нашего сектора налаживается.  

     - И последний вопрос - вы были участником уникального крестного хода по воздуху на Украине в июле 2003 года. Расскажите, что это была за литургия «на небесех»?

     - Это событие было очень значимым. Чтобы оценить его, надо иметь в виду, что на Украине сталкиваются интересы прозелитов-католиков, униатов, Автокефальной Украинской Церкви, Православной Церкви так называемого Киевского Патриархата. Крестный ход тем летом явил радость единения разным людям, ходящим в разные церкви - единения вокруг святынь Православия, его Истины и правды.

     Казалось  бы, тишина освященного храма удовлетворяет  потребности в литургическом  единении людей. Может быть, это блажь  или надуманность какая- то? Ответом на подобные сомнения была та всеобщая радость, та особая духовная приподнятость, которая сопровождала нас во время полета в небе Украины. Были совершены пять Божественных литургий, которые возглавил архиепископ Августин, а сослужили ему игумен Феодор из Киево-Печерской лавры и я.

     Я хотел бы сказать, что нашей авиацией явлен добрый подарок, этот крестный ход по воздуху, когда сближаются небо и земля. У нас на литургии есть удивительный возглас, когда дискос с потиром переносят с престола на жертвенник: "Вознесыйся на небеса, Боже, и по всей земли слава Твоя". Во время этого крестного хода Господь во плоти, в Святых Дарах проносился над землею, и по всей земли слава Его. Тысячи людей объединились в Истине, удалившись от расколов, гордыни, самозванцев. Крестный ход - это доброе знамение.   
 

  По  материалам открытых источников: http://www.pobeda.ru; Православное  воинство http://vos.1september.ru/articlef.php?ID=200103008; Нескучный сад http://www.nsad.ru/index.php