Евгений Тугаринов: Русские регенты
Евгений Тугаринов. Фото - Иван Джабир
- Евгений Святославович, ваша книга не имеет аналогов – подобное исследование появилось впервые, по крайней мере в новое время. Что сподвигло Вас на написание этого исследования и можно ли ожидать его продолжения?
- Интерес к теме возник давно - в 1980-е. Орлов, Синодальная школа, Придворная капелла и прочее. Здесь был не столько интерес к биографиям, сколько к таким явлениям, как традиция, школа, стиль. Я и учиться поехал в Лондон за этим, так как увидел в регентском подходе протоиерея Михаила Фортунато нечто такое, что не видел у других в России за редчайшим исключением.
В Лондоне и через Лондон я быстро понял, что надо изучать деятельность тех, кого мы называли обидным словом эмигранты - Афонский, Спасский, оба Евца, Ледковский, Феокритов. И первыми у меня появились материалы именно об эмигрантах. Но публиковать книгу о них без России - абсурд. Поэтому пришлось заняться теми, кто трудился здесь.
Разумеется, охватить тему целиком одному человеку - вещь нереальная. Я беру прежде всего тех, кто особенно симпатичен мне самому и на их примерах стараюсь выяснить фундаментальные категории, относящиеся к церковному пению вообще и к регентскому делу в частности. Но если Бог даст, так и буду двигаться дальше: писать об ушедших известных и неизвестных, о живущих ныне. Жизнь Церкви продолжается.
- На ваш взгляд, можно ли говорить о русской (советской) регентской школе? Можно ли говорить о ней как о явлении, или в советский период трудились, скорее, отдельные регенты, не имеющие между собой связи?
- Говорить о школе можно там, где есть продолжатели, последователи, ученики. В Париже такая школа есть - это плеяда регентов кафедрального собора Александра Невского от Кибальчича до протодьякона Александра Кедрова. Такая школа была на Сергиевском подворье в лице отца и сына Осоргиных. Школа была в Лондоне - Феокритов и Фортунато. Была и есть в Нью Йорке в зарубежном соборе - отец и сын Ледковские и Петр Фекула.
Есть в России? Чтобы говорить о школе, надо иметь большие временные отрезки, а у нас после десятилетий гонений все только формируется. Те крупные фигуры регентов, которые трудятся на местах, еще не обросли учениками, да и хотят ли? Жизнь покажет.
И все же - в СССР были Комаров, Матвеев, отец Матфей (Мормыль). Чьи последователи были они? Создали ли они сами школы? Вот об этом вы немного найдете в моей книге.
- Что происходит сейчас, какие тенденции вы видите в развитии регентского дела в России?
- Я сам попал на тенденции, вернувшись в Россию почти год назад. Мне надо осмотреться, но прежде всего понять, что требуется от меня как регента хора Богоявленского собора в Москве. Поговорим через пару лет.
Самое ценное - непрерывность, неповрежденность традиции. Носители традиции "вывезли" ее в своем опыте и личном участии в церковной жизни дореволюционной России. Когда у Осоргина и владыки Вениамина не было под рукой нот и книг, они восстанавливали нужное по памяти, как это было на Сергиевском подворье в 1920-е годы. Так они "вспомнили" гласы Троице-Сергиевой Лавры.
- Вы провели много лет за работой в Лондоне, трудились рядом с замечательным исследователем церковного пения отцом Михаилом Фортунато, который, можно сказать, связывает своей фигурой разные эпохи и места – и дореволюционную российскую через своего отца, и зарубежную – Париж и Лондон. Что, на ваш взгляд, особо интересно в зарубежной традиции русского церковного пения?
- Я покажу Вам преемственность на одном примере. Отец Михаил Фортунато учился в Париже у Кедрова, Ковалевского, потом перенимал дело у Феокритова, а тот учился в Пензе у Касторского. Касторский учился у Римского-Корсакова, а это уже опыт не только регентский, а опыт "могучей кучки", то есть классической русской композиторской школы. Значит я, как преемник отец Михаила Фортунато в Лондоне, наследовал самому Глинке. Но Феокритов был регентом в Москве, был хорошо знаком с опытом Синодального хора, значит во мне есть что-то от Данилина, Кастальского, Орлова, Багрецова. Человек впитывает в себя многое, он учится всю жизнь. Было бы кому перенимать и продолжать.
