«Тебя просто нет». История бездомной Маши продолжается

Депортация

Госорганы регулярно депортируют нелегальных мигрантов

В сентябре Маша пригласила нас «в гости» — в палатку, которую они с Жорой, её «гражданским» мужем, построили на теплотрассе неподалеку от площади Трёх вокзалов. Назвать это место полноценным домом, конечно, нельзя, но Маше и Жоре было там хорошо. Они приютили пятерых бродячих псов и жили тихой жизнью: не пили, пытались восстановить документы, найти подработку и мечтали о ребёнке.

Но вскоре Жору арестовали как нелегального мигранта, чтобы депортировать на родину, в Узбекистан. Маша осталась одна.

— Со мной Бог, — говорит она, — а Бог действует через людей. У меня много друзей, которые мне помогают, — и среди бездомных, и среди добрых и верующих волонтёров. В тот момент мне было страшно и грустно, я переживала за Жору, у нас совсем не было связи: телефон у него отобрали, а куда его увезли, я не знала. Ко мне приходили друзья, поддерживали, защищали, а потом случилось ужасное…

Убийство

Винсент ван Гог. На пороге вечности

Рассказ Маши о случившемся был путаный, нервный, не очень внятный. Но одно ясно: на её глазах произошло убийство, причем случилось это если не в её «доме», то неподалёку. Один из тех, кто называл себя «защитником» Маши, зарезал другого во время пьянки.

— Это было так страшно, я говорю ему: «Сашка, ты что же натворил», — а он ответил, мол, молчи, я же тебя защищал. Но я не поняла, от чего защищал — они ведь даже не ругались. Я не знала, что мне делать, потом пошла и рассказала всё полиции. Наш «дом» тут же опечатали как место преступления, а потом всё снесли «под ноль». Сашку посадили, а я не знала, куда идти. Волонтёры познакомили меня с одним человеком, у которого есть дом в деревне, где он не живет и куда пускает бездомных вроде меня.

Волонтёр группы помощи бездомным «Пельмешки на плешке» Наталья Аписарова стала своего рода куратором Маши. Наталья собирает для женщины необходимые вещи, иногда помогает деньгами, даёт работу.

Работа

До нового дома Маше добираться на электричке около двух часов

— Нельзя сказать, что я выбирала Машу в качестве объекта адресной помощи, — рассказывает Наталья. — Так вышло само по себе. Я увидела в ней что-то, напоминающее меня: стремление помогать другим, желание бороться, веру в людей. Маша всегда готова понять другого человека, отдать немногое, что у неё есть. И потому её любят все: и волонтёры, и бродяги.

Два раза в месяц Маша ездит к Наталье домой и помогает в уборке квартиры. Моет полы, окна, посуду, за что получает честно заработанные деньги, которыми очень гордится. По телефону Маша деловито отвечает: «Привет, я на работе, не могу сейчас говорить».

— Она очень любит приезжать, — продолжает Наталья, — для Машки это своего рода «тусовка», отдых. Она приезжает ко мне утром, моется, стирает свои вещи, потом мы кушаем вместе, болтаем и начинаем прибираться. Она мне песни поёт, а вечером, довольная, уезжает. С неохотой, конечно… До нового дома ей добираться на электричке около двух часов.

Новый дом

Незадолго до Нового года Маша перебралась в новый дом в Подмосковье. Фото автора

Незадолго до Нового года воодушевлённая Маша перебралась в новый дом в Подмосковье. Дому оказалось уже немало лет, и похож он на недостроенное общежитие: два этажа, длинный коридор со множеством комнат. Отопление там не работает, приходится топить печь дровами. Зато есть водонагреватель и горячая вода.

— Мне сказали, что надо подготовить дом для других бездомных, которых сюда поселят, как меня, — продолжает Маша свой рассказ, — и я много работала: всё мыла, чистила туалеты, топила печку. Очень уставала, но мне нравилось, мне казалось, я делаю важное дело для своих братишек и сестрёнок, которые сюда тоже переедут. Потом постепенно стали подселяться сюда люди.

В новогодние праздники в дом приходили гости, отмечали, выпивали. Маше это не нравилось.

— Я говорила им, что они губят себя этим, но они меня не слушали. И выгнать их я, разумеется, тоже не могла. Не люблю я, когда рядом со мной люди пьют — знаю, какая это гадость. Не для этого я убиралась здесь и разгребала мусор… А потом я узнала, что другие люди платят за проживание в этом доме — не знаю, может, и меня скоро заставят платить, а мне нечем. Я ведь всё, что зарабатываю у Наташи, отсылаю Жоре — он сейчас в тюрьме для тех, кого должны депортировать, — оказалось, что его до сих пор не смогли выслать в Узбекистан.

Маша живёт в доме тоже не совсем бесплатно — за работу: кормит скотину и ухаживает за ней, следит за хозяйством. Работы много — для того, чтобы съездить в Москву, нужно отпрашиваться.

— Недавно у нас сдох козёл, которого я кормила. Отчего сдох, почему — представления не имею! Говорят, его когда-то задрали собаки, и он с тех пор болел — вот и умер. Мне было так страшно, что заставят за него платить! Что же я пошлю Жоре?..

Жора

У Жоры нет ни денег, ни документов, ни родственников, а посольство Узбекистана тянуло с высылкой

Жору отправили в специальное учреждение временного содержания иностранных граждан в Подмосковье, где оставили, пока кто-нибудь не оплатит депортацию. У самого бездомного нет ни денег, ни документов, ни родственников, а посольство Узбекистана с высылкой тянет. Жора в заключении уже больше четырех месяцев.

Наталья купила ему SIM-карту и мобильный телефон, и Жора иногда звонил Маше, просил привезти продуктов, одежды, денег. Но передачи принимали только по паспорту, которого у Маши до сих пор нет.

— Я сначала просила у своих друзей-волонтёров денег, потом просила кого-нибудь из них съездить со мной к Жоре, чтобы они смогли передать ему мою посылку. Я не понимаю, зачем ему деньги: он не рассказывает… Похоже, у него там какие-то проблемы… Я плачу, переживаю, — не знаю, как ему помочь. Мне уже неудобно просить у друзей, я не хочу потерять их, не хочу, чтобы они тяготились нами! Но и Жору не могу бросить — сколько раз он ждал меня из тюрьмы, сколько он помогал мне! Мне так тяжело… Я не знаю, куда податься, где взять работу и, главное, когда там работать — я же привязана теперь к этому новому дому.

Тебя просто нет

Однажды Маше сказали: «Ты никому не нужна, ни одной стране. По документам тебя просто нет»

Оформить документы, восстановить паспорт, без которого человек прожил более двадцати лет — далеко не простое дело.

— Маша абсолютно не умеет ориентироваться в реальной жизни, — продолжает Наталья. — Ей чуть больше сорока лет, но в отношении повседневных вещей она как ребёнок: не знает, как доехать куда-то на метро, как заплатить за телефон, как послать письмо по электронной или даже обычной почте. Что уж говорить про оформление документов или поиск работы! Для многих бездомных это из области фантастики, они не представляют, как делаются подобные вещи. Как если бы нам сказали: «Слетай на Луну, тогда сможешь найти жилье и работу». И дело не в том, что они несамостоятельные или ленивые — в своём уличном мире, где мы бы с вами не выжили, они ориентируются как рыба в воде. В нашем же бюрократическом мире даже с помощью волонтёров добиться нужной бумажки бездомному почти невозможно.

Маша потеряла свой паспорт ещё во времена, когда страна распадалась. СССР перестал существовать, а вместе с ним — и Маша.

— У меня нет гражданства ни одной страны, поэтому меня не арестовали вместе с Жорой. Формально они могут выслать только того, кого есть куда высылать. Однажды мне сказали: «Ты никому не нужна, ни одной стране. По документам тебя просто нет». Я постоянно вспоминаю эти слова. Иногда мне и правда кажется, что меня нет для остального мира.

С восстановлением документов Маше пытаются помочь несколько организаций. По мнению Натальи, это занятие крайне тяжёлое и длительное.

— Я позвонила в УФМС одного из районов Москвы, спросила, что нам делать. Мне ответили: «Обращайтесь по месту жительства», — вспоминает волонтёр. — Я так и засмеялась в трубку: «Вы шутите? Она же бездомная!» — «Ну она же всё равно жила где-то, — протокольным тоном ответили мне, — вот туда и обращайтесь». Куда обращаться, на площадь Трёх вокзалов? Под лавку на остановке? В подъезд дома номер восемь? Я позвонила в другое УФМС, и там мне сказали прямо: «Да, вас везде будут отказываться принимать, будут отсылать из одного места в другое. Но вы настаивайте, и однажды, может быть, вам встретится сердобольный сотрудник». Вот так каждый считает, что он не обязан этим заниматься. Даже у меня нет сил «долбить» эту систему: надо идти лично в УФМС, сидеть там в очередях и готовиться к тому, что результата может и не быть. А работают все эти органы, как и большинство из нас, — по будням с 9 до 7. Кому заниматься с Машей?

P .S .: «Я люблю тебя»

Маша: «Мне ничего не надо!» Фото Натальи Аписаровой

Когда материал был уже написан, в слезах позвонила Маша.

— Привет. Жору наконец депортировали. Я рада за него… — всхлипывает. — Он просил передать всем спасибо за помощь, сказал, что любит меня и что оттуда не сможет звонить. Я даже не знаю, почему мне так плохо. Внутри какая-то пустота. Говорят, что ему нельзя будет возвращаться в Россию теперь целых пять лет… Он говорит: «Не слушай». Говорит: «Как я там без тебя, — вот только паспорт восстановлю и приеду через два месяца уже, найду способ». А я так привыкла к нему, хотя бы по телефону поговорить… Только бы он вернулся…

Мне ничего не надо — мне нужен человек!