Темнокожие: барьер преодолим? Как живется в России студенткам из Африки

Я всегда была уверена, что у меня достаточно знакомых, тем более ― знакомых моих знакомых, чтобы без труда найти темнокожую девушку и взять у нее интервью. Не тут-то было. Пришлось останавливать на улице темнокожего парня и спрашивать о его знакомых. Он расстроился, что нужны были не парни, а девушки, и честно говоря, я тоже. Очень уж он был открыт для общения, в отличие от той, чьим номером он со мной поделился. 

Алексия

Алексии 22 года. Она учится на втором курсе медицинского факультета Санкт-Петербургского государственного педиатрического университета.

Мы встретились с Алексией в «Макдоналдсе». «Слишком молодая», ― первое, что подумала я. И все равно предвкушала историю ее пребывания в России, полную приключений, забавных моментов и открытий. Но… практически на все вопросы Алексия отвечала так, как ответила бы я. Удивительно, но страна с названием «Экваториальная Гвинея» показалась мне почти сестрой России в том, что касается повседневной жизни.

― Твоя мама работает?

― Да.

― И домом занимается?

― Да.

― И детьми тоже?

― Да. Бабушка помогает…

Ну все как у нас. Единственная разница в том, что в доме Алексии, кроме ее самой, родителей и сестры, живет еще куча народу: дядя со своей семьей, брат с женой и ребенком, бабушка, кузины… Сложно было запомнить всех, кого она перечисляла, потому что родственники в Экваториальной Гвинее не делятся на категории «папа, мама, дети», «бабушки-дедушки», «все остальные». Там понятие семьи куда шире.

Мой интерес на «экзотику» был отчасти удовлетворен: такая большая дружная семья в одном доме! Но Алексия не торопилась разделить мой восторг:

― Мне это не нравится. К счастью, у меня есть своя комната. Я в ней много времени провожу или ухожу гулять.

«Подросток», ― подумала я.

― Помоешь пол, а они ходят-топчут, ― продолжала сетовать Алексия.

Я все еще верила, что на самом деле девушка рада иметь большую семью, и спросила:

― Но ведь вы все собираетесь каждый вечер на ужин? За одним большим столом?

― Нет, ― коротко ответила Алексия. ― Каждый ест, когда хочет.

― Ну хотя бы по воскресеньям?!

― Нет.

Вся семья Алексии, кстати, по воскресеньям ходит в церковь. Они католики. И опять же, когда каждый пожелает, тогда и идет ― благо, количество воскресных месс позволяет. Мама Алексии поет в хоре, поэтому ходит к семи утра. Отец ― к десяти. Бабушка ― к двум. Сестры и братья ― когда проснутся.

Я потеряла надежду услышать что-то экстраординарное, но продолжала расспрашивать. Оказалось, что отношения между полами не регулируются ни правилами, ни обычаями, ни традициями. Серьёзные отношения начинают строить в 18 лет и раньше, при этом физическая близость до брака почти не вызывает нареканий у родителей. Соответственно, довольно высок процент рождения внебрачных детей.

― А как тебе в России? ― наконец, поинтересовалась я.

Мое предположение, что Экваториальная Гвинея на самом деле не так далеко от России, километров, подтвердилось: Алексия не замечала ничего особенного. Даже реакцию на ее цвет кожи? Ну да, ничего неприятного. Иногда просят сфотографироваться. Алексия ― мулатка. Ее дедушка приехал в Африку из Испании: раньше Экваториальная Гвинея была испанской колонией.

Грейс

Грейс 19 лет. Полгода провела в Москве, изучая русский. Два года назад приехала в Санкт-Петербург. Учится на факультете политологии и мировой политики в Высшей школе экономики.

Грейс родом из Нигерии. Только-только в Санкт-Петербурге прошел матч Аргентина-Нигерия, и мы с племянником безуспешно искали нигерийца, чтобы с ним сфотографироваться. Грейс рассказала, что именно в связи с этим событием к ней проявляли особый интерес.

Грейс в переводе с английского значит «благодать». У нее есть и местное имя Аденике: в переводе с языка йоруба это значит «корона имеет заботу». Абсолютно непонятно, но в йоруба другие грамматические правила. Очень многое в Нигерии другое.

Хотя Грейс в России два с половиной года, нам пришлось беседовать на английском. У нее довольно низкий громкий голос, при этом очевидно, что она этого не замечает. Но я все время ощущала какой-то дискомфорт ― хотелось побыстрее закончить разговор.

Грейс приехала в Санкт-Петербург вслед за сестрой. Она мало общается с русскими, как и Алексия. Грейс вообще мало общается, потому что погружена в учебу. Но как она отличается от Алексии, так и Нигерия, кажется, отличается от Экваториальной Гвинеи. Вообще, говорить «в Африке» неправильно: на этом континенте 54 страны, и в одной только Нигерии 250 народностей ― раза в два больше, чем в России.

Грейс ― средняя из трех дочерей. Ее отец ― бизнесмен, мама работает. Девушка очень любит свою семью. На вопрос, бывают ли дни, когда родители приглашают родственников, чтобы собрать всех вместе, например, по воскресеньям, она улыбнулась:

― Нет необходимости приглашать. Все и так приходят друг к другу. К нам приходят мои кузины, я могу позвонить и прийти к дяде с тетей. Мы же одна семья.

В доме Грейс периодически живет ее бабушка, мама мамы. Она гостит по очереди у всех своих дочерей, а их пятеро. Кстати, большинство девушек в Нигерии непременно хотят родить сына: считается, что он будет заботиться о родителях, в то время как дочери выйдут замуж и станут заботиться о своих семьях и родителях мужа. Но у бабушки Грейс проблем нет, хотя государство не платит ей пенсию.

― В этом нет никакой необходимости, ― спокойно и уверенно объясняет Грейс. ― О ней позаботятся ее дети.

Скучает ли она в России? Нет, у нее не бывает чувства одиночества. Отрицательные эмоции испытывает только тогда, когда получает плохие оценки.

― Больше всего я опасалась расизма. Я читала про него на форумах. Но ничего страшного не случилось. Хотя ощущаю, что я другая. Иногда в магазинах одежды продавщицы не хотят ко мне подходить. Иногда люди отсаживаются в метро. Иногда не хотят помочь, когда я останавливаю кого-нибудь, чтобы спросить дорогу. У нас в Нигерии такого нет, мы одинаково относимся к черным и белым…

Грейс хотела поехать в Великобританию, но не смогла получить стипендию на обучение, пришлось ехать в Россию. Она планирует учиться здесь еще четыре года. Конечно, в России намного меньше темнокожих студентов, чем в Великобритании. Из-за этого больше неприятных ситуаций.

― Зато я часто ощущаю себя особенной, ― делится Грейс. ― И мне это скорее нравится, чем нет.

Эльфеж

Эльфеж из Бенина. Она в России уже семь лет, тоже учится на врача, терапевта, но в Белгороде. На вопрос, хотела бы она остаться в России, отвечает:

― Нет, здесь у меня нет семьи. Есть друзья, но моя семья там, в Бенине.

Отношение к семье в Бенине, как рассказала Эльфеж, весьма противоречиво. С одной стороны, супружество считается чем-то очень серьезным: средний возраст и мужчин, и женщин, вступающих в брак, 30 лет. А с другой стороны, половина таких браков заканчивается тем, что мужчина находит себе другую женщину. При этом он не торопится разводиться, потому что брак, повторимся, ― что-то серьезное. И оставленная жена (ее называют «старая жена») часто не претендует на развод, потому что, будучи замужней, она больше защищена социально. Эльфеж говорит, что муж не обязательно поддерживает «старую жену» материально, иногда возвращается, но почти никогда не разводится, чтобы жениться снова. В Бенине, по словам Эльфеж, весьма остро стоит проблема домашнего насилия.

О России девушки говорят примерно одно и то же: очень нравится еда, очень холодно, очень красивые женщины. Все трое жалуются на бюрократию: нет возможности подолгу путешествовать по стране, потому что везде нужно регистрироваться. Эльфеж говорит, что правила в России ― это и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо потому, что русские делают так, как принято. А плохо потому, что существуют разные ситуации. Иногда ради конкретного человека нужно что-то поменять, но, к сожалению, никто этого не делает.

― А еще я бы пожелала русским быть более открытыми, ― поделилась Эльфеж. ― И смотреть вокруг добрыми глазами.

Почти все семь лет, которые она училась в России, она не могла найти друзей. В конце концов, нашла, но уже скоро ей уезжать. Хотя уедет она с приятными воспоминаниями.

«Темнокожие»

В России сложно с обозначением представителей негроидной расы. По-русски всегда говорили «негры», но в Европе и США это слово сейчас неприемлемо, а соображения политкорректности действуют и на нас. По-английски говорят «чёрный» (black), но такое слово здесь воспринимается как бранная кличка для жителей Кавказа и Средней Азии. Можно говорить «африканцы», но как тогда быть с арабами и бурами? «Афророссияне», придуманное по аналогии с «афроамериканцами», звучит смешно. «Чернокожие» ― не очень благозвучно и, как говорят девушки, тоже обидно. Остается «темнокожие».

Но, в конце концов, какая разница, как называть? Важно другое ― как относиться. Как было бы здорово, если бы кроме большой любви, на которую мы, без сомнения, способны, мы могли бы в простых вещах быть более внимательными, тактичными и уважительными. Интересно, что нас в Африке называют «белые». Звучит неплохо, и очень хочется это наименование оправдать.

Фото любезно предоставили героини сюжета