«У каждого студента что-то есть в голове, но он либо об этом не помнит, либо плохо себя оценивает»

Игорь Говряков. Фото: Journ.msu.ru

— Игорь Юрьевич, вы выпускник журфака. Почему поступили на наш факультет и почему потом решили стать преподавателем?

— Этот вопрос мне задают всё время. Я не знаю, почему поступил на журфак! Я очень быстро привыкаю к хорошему, поэтому мне было обидно, что я с 2004 года ходил в Школу юного журналиста (ШЮЖ), потом на подготовительные курсы, а потом «бац» — и не поступлю. Это одна причина, а вторая — сюда не нужно было сдавать математику. Журфак показался мне очень «филологичным» направлением, но не таким академичным, как чистая филология. И я о своём выборе не пожалел. А преподавать пошёл, потому что мечтал об этом с 2004 года — с момента, как поступил в ШЮЖ.

— Кого из своих преподавателей вы запомнили больше всего — особенно среди тех, кого уже нет?

— Людмилу Евдокимовну Татаринову — за её обожание предмета, нежность интонации и гиперответственность, которой я хотел бы сам научиться. Ещё, наверное, можно вспомнить лекции по документальному кино Сергея Александровича Муратова — это по-настоящему великолепный опыт общения с человеком, стоявшим у истоков российского телевидения и документалистики.

— Чем отличаются нынешние студенты от студентов вашего поколения?

— На мой взгляд, нынешние студенты более осторожны, что ли. Не знаю, как это объяснить. Когда учились мы, ни мы не знали, чем мы будем заниматься, ни жизнь не была предопределена. А нынешние студенты гораздо увереннее в себе и твёрдо знают, куда они идут, к чему стремятся, зачем им это надо. Поэтому у них почти нет свободного времени, чтобы на факультете журналистики, помимо учебы, заниматься какими-то своими делами. Мы на факультете жили. Нынешние студенты... для них это, конечно, тоже «Дом на Моховой», но не тот дом, что для нас. Мы ничего плохого не делали, не рушили, не бузили, но больше времени проводили друг с другом.  

На лекции Людмилы Татариновой

— Сейчас у вас проходят бесконечные зачеты. Студентов много — преподаватель один. Кому всё-таки тяжелее даётся сессия: студентам или преподавателю?

— Я считаю, что это «битва» взаимовыгодная и взаиморанящая. По правилам военной науки, если какой-то город обороняется за стенами, нападающих должно быть в три раза больше, чем защищающих, чтобы сложился паритет сторон. Примерно в такой же позиции находимся мы. Преподаватель — как большие стены древнего города, которые осаждают студенты, чтобы получить свои оценки. Чем больше студентов, тем сложнее преподавателю и тем легче им. На мой взгляд, идеально — 25-30 человек, которые с тобой контактируют на равных. Но когда большой курс, очень сложно выдержать эту планку до конца: к завершению зачёта хочется, чтобы скорее все закончилось. Помогает, когда часть студентов отсеивается сразу — или идут на пересдачу, или получают автоматы, потому что работали в течение семестра. Тогда преподаватель остаётся один на один с меньшим количеством людей. 

— А каково вам на пересдачах?

— Я очень стараюсь не отправлять на пересдачу, потому что верю: у каждого студента обязательно есть что-то в голове, просто либо он об этом не помнит, либо слишком плохо себя оценивает. Поэтому я стараюсь вытягивать студентов хотя бы на тройки, чтобы показать человеку, что он действительно что-то знает. Если человек вообще ничего не знает, то отправляется на пересдачу. Я даю ему все шансы, чтобы он вытянулся, а если он не пользуется, то не моя вина.

— Независимо от того, как хорошо преподаватель проводит свои лекции, ни для кого не секрет, что большая часть студентов либо сидит в телефонах, либо разговаривает, либо просто не слушает. Как вы научились спокойно относиться к этому? И как с этим боретесь? 

— Я из тех счастливых преподавателей, которые уверены, что значительная часть студентов их слушает. Но я стараюсь делать так, чтобы меня было слушать интересно: чтобы я рассказывал что-то небанальное, чтобы это было подано ярко. Хотя в любой аудитории всегда находятся люди, которые изначально не воспринимают лектора — либо потому что настроены с самого начала предвзято, либо им просто неинтересно. Я стараюсь делать так, чтобы интересно было даже тем, кому неинтересно. 

Игорь Говряков на зачете. Фото: Vk.com/mirzhurthebest

— Ваша диссертация посвящена «женскому вопросу» в советской журналистике. Как вы считаете, есть ли в сегодняшней России равноправие полов?

— Я подчеркиваю, что к современному радикальному феминизму моя диссертация не имеет никакого отношения. Она посвящена марксистскому феминизму, который единственный из всех феминизмов действительно доказал свою эффективность (пожалуй, наравне с либеральным суфражизмом начала ХХ века). Без марксистского феминизма у нас не было бы ни декретного отпуска, ни отпуска по болезни для женщин, ни страхования, ни детских садов и так далее. Это всё действительно ноу-хау, которые внедрены в нашей стране благодаря усилиям марксистских феминисток. Конечно, когда в 1933 году Сталин заявил, что женский вопрос в Советском Союзе решен, это было лукавство, но по большей части вопрос действительно к этому времени был решен.

Потом, спустя много десятилетий равновесие снова нарушилось. И в наше время есть большие перегибы, но те методы, которыми нынешние феминистки с ними пытаются бороться, абсолютно неэффективны и скорее призваны привлечь к проблеме внимание, а не решить её. Моя диссертация — о том, как проблема решалась. А привлечь внимание к проблеме — это феномен Греты Тунберг, когда человек громко кричит, все вокруг хлопают, но при этом никто ничего не делает: ни тот, кто кричит, ни тот, кто хлопает. Мы живем в то время, когда хайп — составная часть любого события, но это необязательная часть.

— Вы преподаёте историю русской журналистики, а раньше преподавали ещё и историю зарубежной журналистики. Есть ли дисциплина, которую вы хотели бы вести, но пока не получилось? 

— Есть, это история античной литературы. Это моя маленькая мечта, но я сомневаюсь, что она когда-либо материализуется, потому что у нас работают специалисты гораздо более квалифицированные и компетентные, чем я. 

Со студентами. Фото: Vk.com/mirzhurthebest

— Наступило новое десятилетие. Какие советы вы бы дали себе, если могли бы вернуться на десять лет назад? 

— Не будь дураком, Игорь! Это главный совет. 

— А какой совет вы дали бы студентам? 

— Когда случается что-то тяжелое или непонятное, сядь, оглянись и подумай: «Не дурак ли я?». Если понимаешь, что не дурак, то делай, а если дурак, подумай, как сделать так, чтобы не быть дураком. 

Беседовали Даяна Калухова и Константин Малания, студенты факультета журналистики МГУ