Одно условие, чтобы выжить. О венском музее Виктора Франкла

Виктор Франкл

Даже летом, в разгар туристического сезона, людей немного. Через 15 минут после меня приходит пара американцев — пожилой профессор и его молодая жена, потом подтягивается ещё кто-то. Единственная сотрудница смотрит на меня с любопытством: «Откуда вы? А почему пришли сюда?». Я покупаю открытку с цитатой Виктора Франкла: «Жизнь не является ничем. Это возможность для чего-то». Несколько месяцев спустя, в апреле 2020 года, я найду её во время самоизоляции в ящике письменного стола и пойму что-то очень важное. А тогда, в июле 2019, я иду смотреть те крохотные шесть комнаток музея, в которых некогда жил и вёл приём Франкл.

В первой — линия жизни и видео. Некоторые чёрно-белые, некоторые цветные, они все на немецком, который я разбираю плохо, но, к счастью, снабжены английскими субтитрами. В одном Франкл рассказывает, как он, молодой учёный с именем, основатель логотерапии, не уехал в 1941 году в США из присоединённой к фашистской Германии Австрии. У него уже была виза. Родители радовались: их Вики сможет эмигрировать! Сестра Виктора Стелла перебралась к тому моменту в Австралию, брат Вальтер с женой пытались уехать через Италию.

Но Франкла что-то останавливало. Еврей по происхождению, он был в то время главой неврологического отделения больницы. Поэтому ни его, ни родителей в концлагерь не забирали. Если он уедет, то сможет развивать своё направление в науке. Но что будет с родителями? После работы в больнице Франкл бесцельно бродил по венским улицам. Виза в портфеле как будто обжигала. Родители очень хотели, чтобы он уехал, но сами визу получить не могли. Он зашёл на вечернюю службу в собор святого Стефана и пытался молиться о том, чтобы сделать выбор. А когда пришёл домой, его отец рассказал, что был на месте разрушенной синагоги. Нашёл камень с буквой одной из заповедей. «Какой?» «А, это просто. Эта буква есть только в одной заповеди — «Чти отца твоего и матерь твою»». Так Франкл остался в Вене. Вскоре он, его жена и родители оказались в концлагере. Сначала в одном, потом в разных.

Музей Виктора Франкла в Вене. Фото: Commons.wikimedia.org

Выжил Виктор Франкл благодаря одной мысли. Той же самой, которая ещё до войны, в период Великой депрессии, помогла ему предотвратить большое количество самоубийств в Вене (он возглавлял отделение по предотвращению самоубийств в одной из венских клиник). Ещё тогда Франкл выяснил, что выживают люди разные — простые, сложные, с трудным детством и не очень — но обязательно те, кто видит в своём существовании смысл. В концлагере Франкл зашил рукопись своей книги о логотерапии в подкладку пальто — его отняли и сожгли. Он заболел брюшным тифом. И тогда, в горячечном бреду, Франкл выживал тем, что пытался в уме восстановить свою книгу по кусочкам. Одна мечта, казавшаяся бредом в концентрационном лагере, где гибли тысячи людей, была его светом в конце туннеля: он в просторной аудитории, читает собравшимся лекцию. И рассказывает о логотерапии, которая поможет тысячам людей. Эта мечта позволит ему выжить и со временем осуществится.

Я не буду рассказывать о том, как Франкл вышел из лагеря, вернулся в Вену и узнал о том, что вся его семья кроме эмигрировавшей в Австралию сестры погибла. Расскажу о другом видео. Поздний вечер, 1988 год, пятидесятилетие Аншлюса — присоединения Австрии к фашистской Германии. Перед венской Ратушей толпа молчаливых людей в тёмном. Это грустный юбилей. К микрофону выходит Виктор Франкл. Он вспоминает родных. Но вскоре дело принимает неожиданный оборот. Франкл произносит с трибуны: «Кого я должен ненавидеть? Я знал только жертв, я не знаю палачей». Толпа растерянно аплодирует. Этот человек провёл 4 года в аду концлагерей, потерял родных и утверждает, что не знает палачей? Виктор Франкл не останавливается и говорит то, что делает его одним из величайших гуманистов отнюдь не гуманного XX века: коллективная вина бессмысленна — она сделает только хуже и обозлит молодое поколение австрийцев, которые рискуют стать национал-социалистами. Говорит о том, что австрийцы может быть и сдались тогда немцам, но среди них были и хорошие люди. Одна баронесса, католичка, всю войну прятала кузину Франкла в своей венской квартире, рискуя жизнью. Другой, юрист и национал-социалист (!), подкармливал самого Франкла тогда, когда он мог бы умереть от голода.

Виктор Франкл

Люди были разными — хорошими и плохими. Но всех, кого знал Франкл, он называет жертвами, а не палачами. Обвинять их сейчас в коллаборационизме — это утверждать, что они должны были лучше отправиться в концлагерь и умереть. Но единственные люди, от которых можно требовать такой жертвы, — это мы сами.

Почему же Франкл не уехал из Австрии после войны? 63 раза он был в американских университетах с лекциями. «Каждый из этих 63 раз я возвращался в Австрию. Не потому, что австрийцы так уж меня любили, но потому что я люблю Австрию, а любовь, как мы знаем, не всегда взаимна».

В крошечном музее есть библиотека и зал с «объектами». Среди них одна трогательная инсталляция, рассказывающая про вину. Весы. На чаше слева гиря — вина. Она перевешивает. Но можно выбрать из трёх гирь, стоящих внизу, или «прямое исправление» или «непрямое исправление» (мы обидели одного, а помогли другому) или «изменение себя» (обидели многих, но стали другим человеком). И каждая из гирь — удивительное дело! — перевешивает чувство вины.

Если вдуматься, именно этому учил Франкл. Видеть в каждом человеке — человека. Верить в то, что каждый (даже ты сам!) может измениться. Выбирать любовь — даже не взаимную. Иметь цель, ради которой хочется жить даже в самые тяжёлые времена.