Журналист Александр Колесниченко: Качественное СМИ подразумевает сложное отношение к реальности

Охват мировой, возможностей мало

— Александр Васильевич, как изменилась российская журналистика за прошедшее столетие?

— В плане технологий все понятно: пятьдесят лет назад у нас только-только появлялось телевидение с одним телеканалом, а сейчас — у каждого в кармане интернет с выходом на весь мир. За счет этого охват журналистики значительно расширился, информация стала доступнее, а значит, и возможностей манипулировать массовым сознанием теперь меньше.

Другой аспект — цензура. Даже при сегодняшних ограничениях она гораздо мягче, чем в XX веке. Советская пресса была не отражением реалий, а инструментом власти, — современная журналистика все же хоть как-то отражает жизнь. Да, иногда она увлекается яркими событиями, чрезвычайными происшествиями или «звездными» скандалами, но в целом в прессе нашего времени более или менее видна реальность.

Еще одна черта современной журналистики — оперативность доминирует над объективностью. Пока журналист выбирает между тем, написать быстрее всех или написать лучше всех, его текст рискует оказаться либо некачественным, либо непрочитанным. Хотя так было и раньше: например, тиражи «Ведомостей» или «Коммерсанта», которые пытались разобраться во всем, составляли всего около двухсот тысяч экземпляров, а тиражи «Комсомольской правды» переваливали за миллион.

Что касается профессиональных возможностей, то по-прежнему очень мало площадок, где журналист мог бы реализовываться, занимаясь тем, что ему интересно, и где не указывали бы сверху, не устанавливали бы рамки.

— В последнее время многие говорят о кризисе мировой журналистики. На ваш взгляд, в чем он заключается?

— Ключевая проблема развитых западных медиарынков — как выживать, на чем зарабатывать в цифровую эпоху. Интернет перераспределил рынки рекламы и внимания, в результате средства массовой информации оказались на мели. До этого во многих западных столицах выпускали огромные, толстые газеты, где размещали рекламу, вакансии, объявления о частных продажах и прочее. Пресса с этого жила, а сейчас эти рынки исчезли. Происходят сокращения, падение зарплат, переход на фриланс. В зарубежных научных статьях, например, много говорится о том, что мы теряем профессию журналиста. Многие СМИ переходят на модель, когда в штате числится всего несколько редакторов, а основной массив текстов пишут волонтеры на досуге.

С другой стороны, события мирового масштаба, такие как пандемия или международные конфликты, резко повышают потребность общества в журналистике, особенно в социально-политической. Масса людей, раньше не читавших и не смотревших ничего, начинает это делать. Можно назвать это «золотыми временами» для журналистики, потому что спрос на информацию просто огромный. Однако минусы тоже есть.

Тяжелые мировые события подразумевает ограничения, цензуру. Запрещаются и блокируются многие СМИ. Журналистика, особенно независимая, действительно страдает — не только от политических репрессий, но и чисто экономически. Журналистика живет прежде всего на рекламе, а реклама в кризисные времена — это первое, что сжимается. Становится непонятно, на что жить: донатами не прокормишься, спонсоров тоже попробуй найди в такое время.

— Как вы считаете, существует ли по-настоящему независимая журналистика, или это утопия?

— Я считаю, что да, существует. Если речь идет о журналистике, которая может себе позволить критиковать власть, правительство, то в мире, конечно, такие издания есть. Не могу сказать, в большинстве ли стран, но очень во многих. Если речь идет о независимости от позиции владельца, спонсоров, рекламодателей, то есть журналисты, которые игнорируют и это.

Сто оттенков серого

— Изменился ли медиапотребитель за последние десятилетия? Современные люди стали критичнее относиться к новостному потоку, — или же, наоборот, из-за обилия информации стало сложнее ее проверять?

— Сходу мне сложно дать компетентный ответ. Я слушал одного эксперта, который рассказывал, как люди добывают информацию при блокировках интернета. С его точки зрения, только 15-20% потребителей готовы прикладывать усилия для того, чтобы получить разностороннюю информацию (поставят VPN, скачают нужные приложения и т.п.). Большинство же предпочтет просто включить телевизор, который расскажет, как надо «правильно» думать. Люди в основном не хотят заморачиваться, перепроверять факты и разбираться в ситуации. Даже идя в супермаркет за колбасой, не каждый будет читать состав продукта, хотя от качества питания напрямую зависит наше здоровье. В плане информации то же самое: к сожалению, большинство людей еще не доросло до понимания того, что в разных СМИ — материалы очень разного качества, и что это качество имеет принципиальное значение.

Однако я не думаю, что это проблема эпохи: и в советское время, и в застойные годы были те, кто слушал зарубежные «голоса», читал диссидентскую литературу, несмотря на тотальность советской пропаганды, несравнимую с нынешней.

— Считается, что хороший журналист непредвзят и представляет читателям разные точки зрения. Однако сейчас таких СМИ мы почти не наблюдаем — ни в России, ни за рубежом. На ваш взгляд, может ли качественное СМИ придерживаться какой-то одной политической позиции, или это говорит о его ангажированности?

— Про зарубежную журналистику я бы не был столь категоричным. Все-таки есть те, кто пытается взвешивать, разбираться — пусть не в каждой стране, но такие журналисты существуют. Хорошие, глубокие авторы есть и у нас, просто они не столь заметны на пестром фоне пропаганды.

Когда начинаешь действительно погружаться в тему, то понимаешь, что нет черного и белого, — есть сто оттенков серого. Качественное СМИ подразумевает сложное отношение к действительности. Не округление и не упрощение, а демонстрация причинно-следственных связей, что очень сложно.

Что касается односторонности и некой предвзятости — иногда она допустима и в СМИ. Например, когда речь идет о непреложных человеческих ценностях: нельзя убивать людей — другого мнения быть не может. В статье о Холокосте неэтично приводить аргументы в пользу Гитлера. То есть нельзя оправдывать очевидные преступления, здесь позиция любого СМИ должна быть однозначна. Во всех остальных случаях, когда журналист изучает мироустройство, он вынужден разбираться во всей сложности ситуации. Так и появляются разные позиции и взгляды.

Разобраться или убедить?

— Как отличить пропагандистский, манипулятивный текст от качественной аналитики? В определенном смысле, и то, и другое пристрастно. Должен ли вообще журналист делать какие-то выводы в тексте, или следует предоставлять это читателю?

— Это зависит от жанра. В новостях собственного мнения или оценок быть не должно. В аналитическом тексте или колонке они вполне могут быть, но нужно продемонстрировать, как ты к этому выводу пришел, с раскладкой всех фактов и аргументов. Причем аргумент может быть и претенциозным, из серии: «Хотите верьте, хотите нет».

Ключевое отличие аналитики от пропаганды заключается в том, что первая пытается разобраться, а вторая — убедить. Журналист собирает все, что есть, что релевантно теме, и пытается это осмыслить, соединить, сложить в мозаику. Пропагандист собирает только то, что ему нужно, игнорируя все, что не работает на подтверждение его доводов, — и затем подает это так, чтобы читатель как бы сам пришел к нужному выводу. Это манипуляция.

Как отличить одно от другого? Редко когда пропаганду удается сделать гладко, мягко. Если человек хоть немножко знаком с темой и обладает навыками критического мышления, он поймет, что перед ним пропаганда. Может ли быть такая качественная пропаганда, что ее не отличишь от аналитики? В теории да, но на практике это бывает редко. Как соловьи не поют в клетке, так и пропагандисты пишут плохо, если не горят идеей.

— Какие способы проверки информации вы могли бы посоветовать современному читателю?

— Изучать несколько источников, не подсаживаться на какой-то один. Рассматривать разнотипные издания, может быть, даже противоположных позиций. По возможности смотреть первоисточник (предположим, говорится, что какой-то законопроект внесен в Госдуму — зайди на сайт, почитай, что там, в этом законопроекте; ссылаются на чье-то заявление — найди эти выступления). При получении любого сообщения задавать себе три базовых вопроса: 1. Зачем мне это сообщают? 2. Откуда они это знают? 3. Чем это обосновывается, какие аргументы приводятся в доказательство? Насколько источники заслуживают доверия?

— Хороший журналист — какой он?

— Во-первых, он интересуется окружающим миром и старается рассматривать его со всех сторон. Во-вторых, он думает, разбирается в предмете, отрабатывает тему до упора. Журналистика — это такая работа, когда ты можешь начать писать в любой момент, даже ночью, и работать с одним выходным в две недели. В-третьих, чтобы быть хорошим журналистом, нужно много всего изучить, понять, как устроена жизнь. Нужно постоянно расширять кругозор и не ограничиваться собственным опытом.

Беседовала Стефания Коршунова, студентка I курса факультета журналистики МГУ