От Нового года до Рождества. Канун. Эпизод I

Читайте также

От Нового года до Рождества. Новолетие. Эпизод II

От Нового года до Рождества. Келейные дни. Эпизод III

Эпизод первый. Канун

На носу Новый год. Встречать его в общежитии, да еще в одиночестве — удовольствие ниже среднего. Встречать его в Колычево, в женском монастыре во имя Казанской иконы Божией Матери — удовольствие совершенно особое.

Летом мы прожили здесь две недели — и стали вместо «в Колычево» говорить «домой». Зимой это вернулось.

Мы приехали в субботу — незадолго до всенощной. А первое послушание было — поставить и нарядить елку в трапезной. Пушистую, пахнущую смолой и лесом. Главное — успеть до службы… совместными усилиями. Успели, потому что служба началась на час позже: в Колычево новый батюшка, отец Георгий. Прежний, отец Димитрий, как раз показывал ему все перед своим отъездом в Шатуру, в соседний район. Когда мы брали у него благословение «на прощание», лица у нас, видимо, были такие прощальные, что он улыбнулся: «Ну, уж хоронить-то меня не надо…»

Читай не так, как пономарь, а с чувством, с толком, с расстановкой

Первая всенощная отца Георгия в этом храме — не знаю, как ему, а мне запомнится. Перед шестопсалмием матушка подошла ко мне — и благословила его читать. Стоять в центре полутемного храма и пробовать голос (я его в этом качестве только летом пару раз здесь же пробовала) — это что-то особенное. Но после шестопсалмия были еще и обе кафизмы, и канон, и стихиры на Хвалитех (за неимением большого хора в Колычево читают многое из того, что обычно поют), и первый час…

Колычевский хор зовут просто — мать Ольга. Пожилая инокиня поет по послушанию, и не всегда важно, какой там где предполагался глас…

Стоя рядом с хором у клироса (так здесь называется заваленная богослужебными книгами разножка), я почувствовала, как мне кажется, нечто о монастырской жизни. Вот приехала мирская девчонка, что-то прочитала, ей после службы — поклон в пояс да спаси Господи и многая благодарность. А будь та же самая девчонка в апостольнике и читай на клиросе по послушанию — ей бы и за неправильно расшифрованное титло (каюсь, было), и за все неуместные паузы, и вообще по ходу службы не раз были бы наставления в духе братской (то есть сестринской и материнской) любви. Хору вот — бывают.

А еще видела я лицо о. Георгия, когда он после отпуста в алтарь мимо нас шел. Такая гамма чувств была на этом лице! Ну, может быть, «Откуда они на мою голову!» — это мне и показалось, зато «Как хорошо, что более или менее благополучно все сегодня закончилось» и «Что-то завтра будет?» — это точно было. И точно была написана на этом лице готовность покрыть любовью все, что будет завтра, послезавтра и потом еще много-много раз, а если Бог даст, то и много-много лет…

После службы приехали еще трое наших. На две грядущие литургии в Колычево даже будет хор! Он на два голоса будет петь! Может, главное, за что молодых и голосистых Татьянинских прихожан здесь любят — за возможность спокойно помолиться на службе. А в остальном любят бескорыстно, просто так — Христа ради.

Троим из нас выделяют по отдельной келье, а закадычным подружкам — Даше и Глаше — давно не предлагают разделиться. Они вместе всегда — и на эту неделю тоже.

А я — в келье, где летом жил наш настоятель, отец Максим. И поэтому мне очень смешно ложиться спать в первый вечер. Вроде и времени мало до подъема, а так весело, что и спать не хочется…

Вкусное послушание

Но между службой и отбоем есть еще одно радостное послушание. На столы вываливают целые горы разнообразных конфет, приносят ящики со всякими альбомами и скакалками, и мы составляем подарки для детей из социального приюта, отказников из Егорьевской больницы, ребят из интерната и — матушка знает, для кого еще. Сначала под вечернее правило, потом под оживленные разговоры, потом — под рассказ матушки о Колычево — еще одном селе с таким названием. Находится оно в Рязанской области, но до революции было тоже в Егорьевском уезде, поэтому, когда оформляли документы на Казанский монастырь (а он тогда был разрушен), возникла путаница, и главный храм записали как Тихвинский — в честь храма во втором Колычево. И вот теперь надо переделывать документы на поросший березками и рябинками «памятник истории и архитектуры».

Настроение в тот вечер, наверное, самое новогоднее — от сверкания фантиков и фотовспышек.

Поднять — подняли, разбудить — не разбудили

И был вечер, и было утро. Началось оно по монастырскому обычаю в половине шестого утра. Встать-то я смогла, а вот проснулась уже около девяти — после утреннего правила, повечерия, полунощницы, синодика, водосвятного молебна с акафистом Казанской иконе Божией Матери… Даже наш хор — Витя и Даша — на акафисте меня не разбудил, а разбудила святая вода на лице и благословение читать шестой час. Нас с Глашей просили читать помедленнее, но чтецы мы не самые опытные, так что уж как получилось. И после часов я еще междучасие читаю — оказывается, есть такие штуки при каждом часе — пока батюшка в алтаре проскомидию заканчивает и кадить храм выходит…

Детишки хотят домой

После обеда поехали раздавать упакованные вчера подарки — в детскую егорьевскую больницу. Там нас ждали шестеро ребят от трех до пятнадцати лет. Называют их отказниками, но судьба у каждого своя. Мы знакомимся, а что делать дальше — хорошо знает только Даша, два года работавшая Снегурочкой. Она поет новогодние песни и загадывает загадки, и стеснительных детишек удается увлечь: песня «В лесу родилась елочка» становится маленьким спектаклем, мы водим хоровод, девочка постарше рассказывает у елки стихи — в общем, зашевелились.

Самый активный участник праздника — Леша, ему почти четыре годика, и уже полгода, как его забрали от мамы. Она у него есть, она его любит и заботилась о нем: он хорошо развит, общителен, с актерским талантом играет зайчика в песне про елочку, все свои три с лишним года ничем серьезным не болел. Только вот мама его за три года нигде не зарегистрировала: был у нее нервный срыв после смерти ее родителей. И вроде по результатам обследования она вменяема, да только ребенка у нее забрали и ей теперь не отдают. А он говорит нам: «Я хочу домой», не отпускает нас и плачет…

После праздника с таким трагическим финалом мы едем покупать продукты для новогодней трапезы. На что фантазии хватит. Фантазии Даши и Глаши могу только позавидовать: они не только все купили, но и все приготовили.

А пока они готовят, матушка зовет меня посмотреть на вручение ей белых роз смущенными инокинями. Специально для «корреспондента» мать Татьяна по послушанию повторяет «сокровенное»: «От Ваших любящих детей — чтобы жизнь у Вас была с шипами, но светлая».