Финал и возвращение

После «ностальгического» завтрака в столовой воинской части, где которой мы давненько не были и вряд ли еще побываем, возвращаемся в монастырь. Хор в предварение заключительного ответственного концерта, которым нас пугали с начала поездки, рассаживается посреди монастырского двора и репетирует, репетирует… — на радость соседствующим обеспечиваемым. Остальные в буквальном смысле заметают (и замывают) следы нашего пребывания в стенах обители.

После обеда у о. благочинного в Троицком храме Егорьевска нас везут на экскурсию по городу, которая состоит из посещения нескольких храмов и двух музеев.

Сначала — краеведческий музей, экспозиция которого, по общерусскому обычаю открывается флорой и фауной. В этой части нас больше всего интересуют муляжи грибов: наконец-то можно разрешить вчерашние споры о съедобности и несъедобности некоторых видов, уточнить терминологию (сыроежка зеленоватая, сыроежка острая, сыроежка ломкая…). Но мы всё-таки расстаёмся с «грибными» витринами, ибо жаждем услышать что-либо об истории благословенного Егорьевского края, в частности, что-либо о храмах, монастырях и т. д. «С христианским уклоном?», — с готовностью откликается экскурсовод. «Ну, хорошо. Проникновение христианских идей на территорию…» Нам остается только дивиться его формулировкам, которые для гуманитариев некоторый интерес, безусловно, представляют. Но после фразы «Московские власти насаждали христианскую идеологию в умах населения, используя административные методы», просим посмотреть музей без экскурсии. Боюсь, о христианах он после пресечения своего рассказа вряд ли будет отзываться лучше. Зато мы поняли: экскурсовод — главная достопримечательность Егорьевского музея.

Второй, т. н. «новый» музей посетить при возможности стоит. Он симпатично отделан, да и коллекция любопытная. Непонятно только, что сподвигло сотрудников поместить дарохранительницу в витрину с самоварами.

Экскурсоводам с нами в тот день явно не везло: мы определенно не было настроены слушать их рассказы, разбредались по залам и производили довольно-таки хулиганское впечатление. Но, право же, поучительные лубки типа «Богач и смерть» и иконы (например, никогда я не видела «Описание св. горы Афон») из собрания музея весьма и весьма примечательны.

Наконец, подбираемся к ДК им. Конина, где у нас будет концерт. Нард в ужасе: «Мамочки! Почему ИХ (зрителей) ТАК МНОГО?» Справедливости ради, замечу, что не так уж много, но стоят, нарядные такие – а ведь до начала еще полчаса. А почему стоят – тоже понятно: всюду афиши, билборды – молодцы наши организаторы! Администрация ДК тоже настроена серьезно – на сцене высится трёхступенчатый постамент для хора. Изумленные регенты просят его убрать – нет нас столько! Но рабочим жалко своего труда, да и лень снова таскать тяжести — нам советуют, как расставить на этих ступеньках поющих. Представляю: по три человека в ряду на расстоянии вытянутой руки… Наконец, подставку уносят.

Неспешный тон концерту задал своим вступительным словом о. Максим. Зал – почти целиком к началу выступления заполнившийся – поначалу смирно внимает. После гимна наблюдаются попытки бегства – впрочем, не из-за гимна как такового, а потому, что устали сидеть. На мой взгляд, первая часть была немного суховата – не по содержанию речей и песнопений, а по их произнесению и исполнению. Впрочем, это с полным правом можно списать на зал. «Чинный и благородный» он к задорности или даже просто к бодрому выступлению не располагал. Не каждый может с этим справиться.

А на светской части открылось второе дыхание – и у зрителей, и у поющих. Правда, неожиданным образом расставленные микрофоны способствовали появлению оригинальных звуковых эффектов, но, проинструктированный о. Максимом еще после первых концертов, хор, ничтоже сумняшеся и видимым образом не смущаясь продолжал петь. А многие песни вообще удались на славу!

Под занавес больших и маленьких зрителей решили в награду взбодрить «Пластилиновой вороной», где нам старательно подпевала часть зала.

Я половину концерта провела в холле у стола с подарочными книгами. Тоже интересно, можно послушать мнения о нас. Мнения были разные: одна дама сказала, что ничего хуже не слышала (а зачем она тогда сидела до конца?), кто-то посоветовал, как лучше настраивать гитары, а большинство обрушивалось на нас, раздающих книги, с благодарностями, которые не получилось высказать хору. И действительно были люди, уходившие после концерта с сияющими глазами. Вот с кого можно иконы писать, вот где «ангелы» – не на сцене, а в зале: мы 2, 5 часа терзали их несовершенным исполнением, а они благодарны и просят приезжать еще. В четвертый раз пришел благообразный старичок с гребешком в волосах… Да и кроме него были слушающие нас не впервые. У Даши Шебалкиной и Вари Сибирцевой обнаружились личные поклонники. В Татьянинский храм ухитрились передать несколько записок с пожертвованиями, а одна пожилая женщина призналась, что наш концерт исцелил ее от всех болезней (дальше следовало перечисление «всех болезней») и выдала нам «на храм» 100 рублей.

Хотя, всяко там бывает: когда начинают «сметать» нашу бесплатную православную литературу после концерта, да так, что думаешь, хорошо хоть стол между тобой и благодарными слушателями стоит, сомнения берут, насколько взошло «посеянное» нами «разумное, доброе, вечное» в их сердцах…

Но о. Максим и матушка Маргарита концертом остались вполне довольны, миссионеры тоже были рады, что достойно продержались до конца и удивлены тем, что конец наступил так неожиданно быстро …

Вот мы и вернулись...

Вот мы и вернулись. Спето 14 концертов. Интересно, сколько человек нас послушало. На одном было человек 300, на другом человек 20. Был дядюшка, выдержавший 4 (!) концерта и потом написавший целое послание отцу Максиму. И многие приходили не раз и заказывали: «А «Родник» сегодня будет?» И потом отзывались: «А вот на первом концерте у вас гитара с солистом лучше соглашалась»…

Спето 14 концертов, роздано один Бог знает сколько книжек, но это посчитать при большом желании можно. Вот сколько из них будет прочитано — это тоже Бог знает, а посчитать не сможет никто. Зато память останется.

Съедено не менее чем по 30 пирожков-булочек на брата (а равно и сестру). Насельницы провели десяток ночей за их испечением. Желудки разработались на четырехразовом питании, теперь надо входить в нормальную колею…

Может быть, главное: семь литургий, не только в Колычево, но и в Егорьевске, и в Большом Гридино отслужил отец Максим. Еще на двух наш хор пел в неполном составе, а служил монастырский батюшка, отец Димитрий. Были и всенощные. Были и проповеди отца Максима. Когда все внимание сосредоточено на миссионерских песнях, речах, общении — проповедь очень легко воспринимается как прямое руководство к действию.

Очень странно было уезжать. Вот вроде мы тут провели почти две недели. И вроде давно. И вроде приехали только вчера. С одной стороны, было трудно вспомнить, что было вчера, а вечером казалось, что утренняя служба прошла сто лет назад. А с другой — время летело, как будто часы сошли с ума. Очень странно было расставаться с матушкой. Кажется, надо сказать или сделать что-то самое главное. Но это, как всегда, не скажешь словами. И одновременно все помнили, что это вовсе не расставание. Три часа от Москвы — и тебе тут всегда рады. Матушка приглашала нас приезжать толпою, врозь и парами, и было понятно, что это не просто необходимые по ситуации слова.

Мы видели праздники монастыря: наша кипучая деятельность, профессиональное пение на службах, местные жители, вспомнившие о возможности помолиться в монастыре. Если приехать одному — увидишь будни. И теперь понятно, что если только появится возможность помочь этим людям в их иногда очень тяжелых, иногда унылых буднях, — будет по меньшей мере странно этой возможностью не воспользоваться.

Жалко было спать в последний вечер. Жалко было отойти друг от друга в последнее утро. Правило в полуразрушенном Казанском храме, судорожное заталкивание вещей в рюкзаки: интересно, как они сюда поместились по дороге сюда, и вроде же ничего глобального не прибавилось?

Очень радостно и то, что мы не ссорились в эти дни. Иногда казалось, что наша поездка напоминает реалити-шоу: почти 20 человек постоянно общаются, деться друг от друга им практически некуда. Как «за стеклом». А чем такое обычно кончается, многие по телевизору видели. И тем не менее — под конец все знали, что нам здесь хорошо не столько благодаря месту, сколько благодаря людям.

На последнем чаепитии просили друг у друга за все прощения — в порядке блиц-опроса «Как вам Колычево?» Легко просить прощения, когда ты со всеми в мире. Мы благодарны Богу и людям за эти дни. Может, это лучшие дни за это лето, за этот год. Каждый из нас явно гораздно больше приобрел для себя, чем принес пользы.

«Если найдутся желающие поехать в следующем году — я от себя могу сказать, что я с ними поеду», — полушутливо сказал отец Максим. Мы поняли, что друг с другом хотим поехать не только на Алтай или в Хабаровск, а готовы провести каникулы или отпуск хоть на пыльных окраинах Москвы. Не ради романтики дальних странствий и пыли дальневосточных дорог — ради собственной души и своих ближних. Кажется, в следующем году о. Максиму нужно будет только объявить сбор желающих.