Путешествие завершается...

13 августа, воскресенье.

Солнечный день. Водосвятный молебен, акафист Казанской иконе, литургия. Именно в таком порядке. Оказывается, по Уставу все требы должны совершаться до литургии, потому что она – венец всего, та полнота, после которой уже нечего просить. Мы этого раньше не знали. На приходах так сейчас служить не принято…

Во время Херувимской над престолом летала бабочка — удивительно красиво. «Вместе с нами молилась», — сказал потом о. Максим.

После службы планировался водосвятный молебен на Казанском источнике близ монастыря, который мы так и не благоустроили и концерт «на свежем воздухе». На молебен и концерт собралось совсем немного народа, зато c телекамерами. Взяли интервью у о. Максима, сняли молебен и концерт. Очень хотели получить студийную запись нашего хора…Н-да…

Доклад Ирины Силуяновой

Пришла семья врача из медицинского центра, где мы были в четверг. Благодарили нас, восторженно отзывались о лекции Силуяновой. Предположили, что хор наш привык к более роскошным концертным залам. Пришлось их немного разубедить, а то неудобно как-то.

Поскольку на молебен собраласъ лишь малая часть обитателей окрестных весей – вероятно, относительно воцерковленная – последовавший далее концерт проходил в обстановке почти домашней, хоть и на поляне. Тем более, что погода и пейзаж были просто великолепны. О. Максим даже решил дать нам отдохнуть от тягостного труда произнесения речей, а себе – от еще более тягостного труда по их выслушиванию. Да и зрителей ради хорошей погоды решили не мучить. Вступительное слово священника свелось к сообщению о том, что в концерте две части – духовная и светская – и что их исполнит наш хор. И такой вариант концерта оказался наиболее уместным, обе стороны друг другом довольны.

После некоторого отдыха нужно было ехать в Егорьевск на вечернее богослужение, которое в тамошнем храме Александра Невского начинается на час позже, чем в Колычево. За 15 минут монахини спохватываются: они рассчитывали, что службу будем петь мы. Разочаровать их было бы жестоко, лишить весь хор заговенья у отца благочинного – еще бесчеловечнее. Поэтому принимается «соломоново решение»: в добровольно-принудительном порядке петь и читать службу в одиночестве остается единственный человек, в срок получивший в этом году диплом ШДП. Не зря Лена Дятлова сдала и литургику, и обиход, и что у них там еще бывает. Теперь, как подбадривают ее опытные регенты, «с лодки в реку». И времени бояться у нее нет – она бежит на клирос. Когда из Егорьевска возвращаемся мы, Лена уже в полном изнеможении от праведного труда… Конечно, все когда-то бывает в первый раз. И хотя мы надеемся, что в нашем храме всегда будет хор, а не один человек, мы гордимся тем, что среди нас есть такие люди.

А мы поем в огромном благоукрашенном храме. Удивительно, но говорят, что обычно там поют три старушки. Как только их слышно с клироса?

Служба, как и все, посвященные Кресту Господню, чем-то напоминает великопостную – цветом облачений, стихирами на поклонение Кресту. Ага, как раз пост – хоть и не Великий – с завтрашнего дня.

14 августа, понедельник

Уже четвертый день подряд мы начинаем с литургии. Радостно видеть в монастырском храме людей, которые исповедуются и причащаются — не троих-пятерых, как мы ожидали сначала, а человек 20. Уж не знаю, радуется ли хор, который в третий раз читает правило ко причастию, пока батюшка со всем вниманием исповедует людей. Многие приступают к таинствам исповеди и причастия впервые в жизни — и хотя это, конечно, не плод нашего миссионерства, а действие Божие, на сердце теплеет.

После литургии — молебен и освящение меда. И царский подарок миссионерам от матушки — тот самый освященный мед.

День сегодня особенный. Нет ни одного концерта. И даже больших напряженных репетиций нет, хотя совсем не петь народ, конечно же, не может. Это время перевести дух перед финальным концертом в Егорьевске.

Мы едем в лес за грибами, и нас ждет куда более богатый сбор, чем в первый раз. Набирается — общими усилиями — полное ведро белых, а сыроежки просто перестают замечать. Чтобы не сбиться с дороги, мы прислушиваемся к восклицаниям играющих возле автобуса в волейбол. Грибников немилосердно едят комары. Конечно, не обходится без споров о съедобности всяких «зонтиков». И дотемна чистят грибы добровольцы-подвижники.

Мы успеваем даже искупаться в пруду.

А вечером, после совершенно постного, но очень вкусного ужина матушка Маргарита рассказывает об истории монастыря. Казалось бы, такой рассказ был уместнее в первый или второй день. А оказалось, что именно теперь, когда мы наблюдали жизнь обители почти две недели, мы сможет хоть как-то представить себе труды и радости восстановления этих храмов и келий. Матушка рассказывает и о том, как может случиться, что человек, имеющий семью и работу в Москве, бросит все, примет постриг и начнет восстанавливать лежащий в руинах монастырь. Дело в том, что и матушка Маргарита, и обе инокини монастыря были прихожанками храма св. мц. Татианы. Отец Максим стоит и улыбается в бороду, а мы подумываем, стоит ли отнимать у него время во время дежурств — как бы не сподобиться неожиданного благословения и не пополнить сестричество к удивлению родителей и знакомых. Шутки шутками, а работы в монастыре — явно не на пятерых…

Здесь все начиналось от святого источника, где мы вчера служили молебен. Жаль, что не удалось сколько-нибудь вразумительно поучаствовать в благоустройстве купели. Но ведь не Алтай, можно и доехать и наверстать. Тем более что батюшка очень советовал всем хотя бы с неделю пожить монастырской жизнью: помолиться на всех службах, поработать на послушаниях. Это, по его словам, незаменимый опыт в жизни мирянина.

Конечно, от дореволюционного великолепия тут мало осталось. Даже могила основателя монастыря, иеросхимонаха Макария, сейчас неизвестна: ее искали по описаниям при прокладке коммуникаций, а теперь надеются однажды обрести в потайном ходе, находящемся на территории психо-неврологического интерната. А матушка уже в сумерках ведет свой рассказ, стоя рядом с остатками алтарной апсиды главного собора монастыря в честь Казанской иконы Божией Матери…