Записки на полях души. Энергетика иных

Материал  подготовлен редакционным коллективом журнала "Отрок.UA" и опубликован в печатной версии. Смотрите также  публикации на сайте otrok.n-t.org

	Фото Игоря Калядина

Молитва ночью

— Батюшка, а правда ли, что ночью лучше молиться, потому что «Небеса открыты»?

— Про Небеса ничего сказать не могу. Знаю лишь, что двери моей кельи плотно закрыты.

Старшие не тревожат меня советами, а младшие — вопросами, и я могу спокойно побеседовать с Богом.

Смиренномудрие

Как-то блаженной памяти Святейший Патриарх Пимен посетил один большой монастырь. Решил пройтись по кельям, проведать братию. Многих из насельников обители Святейший хорошо знал лично.

Подошли к очередной двери, постучались: «молитвами Святых отец наших...». Дверь приоткрылась, и на пороге возник хозяин кельи:
— Ну? Что?
— Благословение возьми у Святейшего, — прошептал отец-наместник, знавший о юродстве брата.
— Нечего по кельям шастать, — тихо ответил монах и запер двери.

Возникла неловкая пауза, которую с улыбкой прервал сам Патриарх:
— А ведь он, по сути, прав! Может, он сейчас молится, с Самим Господом Богом разговаривает! А тут я со своим визитом, некстати...

Все были поражены смиренной мудростью Святейшего.

Магия

— Батюшка, как же сейчас выжить? Магов всяких развелось немерено, книжками по колдовству на площадях торгуют...

— А ты будь со Христом и не бойся. Настоящих колдунов-бесопоклонников — единицы.

А большинство называющих себя «магами» делится на две большие группы...

— На «черных» и «белых»?

— Нет. На тех, кем должны заниматься психиатры, и на тех, кем должны заниматься милиционеры.

Лекарство от осуждения

Один иеромонах всегда противоречил, когда слышал о ком-либо худое слово. Услышит, скажем, в беседе, что кто-то пьяница, сразу строго отвечает: «Ошибаетесь! Он трезвенник — я за ним никогда пьянства не замечал!» Заметив, что слова осуждения он никогда не поддерживает, с ним подобных разговоров и не заводили. А вскоре и сами перестали осуждать...

Игумения

В монастыре всегда много физической работы, порой достаточно тяжелой, и кто-то должен ее выполнять. Этого труда в монастыре не чурается никто — ни младшие, ни старшие.

Как-то, зайдя в один знаменитый женский монастырь, я увидел группу монахинь, выносивших строительный мусор. Кроме того, что я священник, Бог дал мне и физическую силу. Поэтому я сразу предложил свою помощь немолодой монахине, нагрузившей себя тяжелой ношей. Меня не удивила ее просьба не лишать ее саму «подвига во Славу Божию». Меня потрясло другое — это была сама игумения монастыря! Я просто не узнал ее в платочке и старом рабочем подряснике.

"Замер биополя". Фото "Отрок.ua"

Энергетика

Разговор с оккультисткой.

Целых 10 минут немыслимого «компота» из самосочиненных терминов и индийских слов. Бессмысленные попытки увязать это с христианством — «помирить Христа с велиаром». В довершение — высокопарные рассуждения о неведомых энергиях. Дальше слушать не стоило:

— Так это вам, милейшая, не к священнику надо! К нам — с проблемами души, а с «энергиями» — это в Минэнерго.

По одежке...

Однажды довелось встретиться с группой православных верующих. Вся пикантность ситуации состояла в том, что лишь двое из этой группы были со мной знакомы. А я, в свою очередь, был одет «по гражданке». Конечно, говорят, «попа и в рогожке узнаешь», но мало ли сегодня «бородатых и волосатых» среди мирян? И вот, две женщины из этой группы, явно проникнутые тем, что называют «ультраправославной идеей», увидели во мне нового слушателя! Ну еще бы: скромно одетый, с бородой, крестится — явно «наш»! И стали рассказывать мне, во что да как веровать... Попутно предлагая побороться с кодами, канонизировать Распутина, Ивана Грозного и т.п.

Я поначалу не вступал с ними в дискуссию, просто слушал. Но когда поток их безграмотности, бреда и ересей полил через край, я молчать, естественно, не смог. Все мои аргументы встречали просто со злобой, давая мне понять, что ни я, ни приводимые мной ссылки на Библию, Святых Отцов, Историю Церкви для них не авторитет. При этом постоянно ссылались на какие-то рукописные прокламации неведомо-тайных старцев. Мне довольно безапелляционно объяснили: «дураком родился — дураком помрешь»!

Возможно, этим бы все и закончилось. Но тут кто-то из моих знакомых возмутился и сказал моим оппонентам: «Да как вы можете! Это же батюшка!». Тут все стали извиняться, падать на колени, рвать на себе платки и косоворотки. А мне было больно смотреть на торжество лицемерия...

Свобода

— Для меня как человека, отравленного дыханием свободы, монастырь — наивысшая форма диктатуры, — заявил мне один собеседник.

Чем же пахнет «дыхание» Вашей «свободы», если им можно отравиться? — поинтересовался я, — ведь подобное «отравление» может иметь «летальный исход» для души.

В понимании верующего человека свобода — это свобода от власти греха. А та «свобода», которой изволили «отравиться» Вы, напоминает свободу падения человека без парашюта, который старается не думать о встрече с землей.

Оптом...

Водосвятие на праздник Изнесения Древ Животворящего Креста (Маккавеев, 1/14 августа). Подходят мужчина и женщина средних лет:
— Батюшка! А вы не могли бы нам сразу и яблоки и мед посвятить — чтобы несколько раз в церковь не ходить?
— Мог бы, конечно. А вы венчаны?
— Нет. А разве для освящения это обязательно?
— Не обязательно. Просто я мог бы вас заодно и обвенчать, и отпеть — чтобы вы «лишний раз в церковь не ходили»...

Печальное знамение всеобщего потребительства — «духовность оптом и со скидкой».

Пару слов о монашествующих

Удобный путь

«Монашество — наиболее удобный и быстрый путь к Богу», — написано на обложке церковного издания. Но удобный и быстрый — отнюдь не означает легкий и единственный. «Не все в монастыре спасутся и не все в миру погибнут». Я воздержусь от рассуждений о причинах и обстоятельствах, приводящих людей к монашеству. Скажу лишь, что эти причины внутренние, а не внешние. Монашествующие не социо-, не сексо- и не психопатологичны. Они лишь хорошо знают, ради чего проводят аскетическую жизнь. Монашествующие прекрасно знают, что смерти нет! Они знают, что будет их ожидать после того, как душа разлучится с телом. И заранее к этому готовятся. Поэтому и приучают себя делать не то, что хочется, а то, что надо.

О монашестве мужском

Рассуждая о своем недоверии к монахам-мужчинам, один журналист заметил, что «их жизнь больше похожа на армию. Сегодня ты послушник, — а завтра, глядишь, получишь сан священника и заживешь вольготной «командирской» жизнью». Что ж, насчет армии я, пожалуй, соглашусь. Можно заметить, что все иерархические системы — церковная, государственная, армейская — вообще-то построены по сходному принципу, и потому имеют много общего.

Но ведь в армии старослужащий, «старый воин» — это не обязательно «дед», издевающийся над «молодыми». Старослужащий — это, как правило, более опытный, более грамотный, знающий «что делать, и как это сделать правильно и быстро». И точно так же, как военнослужащий не присваивает сам себе звания, не выбирает себе священный сан и тот, кто пришел в монастырь.

Можно на всю жизнь остаться послушником, что вовсе не свидетельствует о твоем неблагочестии или лени. Это в миру лучше быть плохим министром, чем хорошим дворником. Постригут ли послушника в монахи, станет ли он когда-нибудь диаконом, священником, епископом — решает не он. Цель пришедшего в монастырь — не церковная карьера, а спасение своей души. И в каком статусе он достигнет этого спасения — не суть важно.

О епископстве

Сегодня мы должны с прискорбием отметить, что в нашем обществе напрочь забыли слово «ответственность». И занятие более высокой должности увеличивает меру этой ответственности, не только дает права, но и существенно увеличивает обязанности. А за выполнение этих обязанностей надо отвечать! Именно помня об ответственности не только за себя лично, но и за свою паству, монашествующие склонны довольно критически оценивать свои способности и не стремиться к принятию архиерейского (епископского) сана.

Но стремление к епископству не постыдно. Открыв Библию, мы читаем слова св. апостола Павла: Верно слово: если кто епископства желает, доброго дела желает (1 Тим. 3, 1). Желание епископства есть подготовка себя не к почестям и славе, а к величайшей мере ответственности перед Богом за всех вверенных тебе.

Не только в первые века христианства, но и совсем недавно епископство было синонимом мученичества. Ибо именно православные епископы шли первыми, во главе своей паствы, в сталинские лагеря и расстрельные ямы. Именно архипастырское предстояние пред Богом и людьми за свою паству, верность Господу даже до мученической смерти и являются той великой ответственностью служения епископов — преемников Святых Апостолов.

О монашестве женском

Монахини очень искренни, хотя бы потому, что их духовный подвиг необычайно высок. Женщины, как сказано в Библии, сосуды немощнейшие (1 Пет. 3, 7), по мнению социологов, гораздо менее мужчин приспособлены к общежитию. И этому довольно много причин. В силу эмоциональности женщинам бывает несравненно труднее «притереться» друг к другу, и эта проблема всегда была актуальной в светских женских коллективах. Так каких же титанических усилий требует от монахини ежедневная, ежечасная борьба с грехом, негативными движениями души! Но победа над собой никогда не останется без награды от Господа.

О посещении монастырей

	Коптский монах рисует изображение святого Антония Великого на память о посещении монастыря. Фото www.orthophoto.ru

Вообще, всякому человеку, посещающему монастырь — и богомольцу, и туристу — следует вспомнить народную мудрость и «не соваться туда со своим уставом». Ведь для монашествующих монастырь является, простите, не местом работы, а домом. А посетители монастыря, не живущие в нем, — всего лишь гости. И монашеская община — это одна семья, являющаяся в этом доме хозяевами. Все в этом доме подчинено уставу монастыря — традиции, распорядок дня, уклад жизни. Но ведь и в миру в каждой семье существует подобное. Приходя в гости, мы уважаем традиции и обычаи хозяев. И вполне естественно, если незваному или хамоватому гостю укажут на дверь.

«Как же так? — возразят мне, — а может, я пришел туда, в монастырский храм, просто помолиться или поглазеть»! Отвечу так. В отличие от приходского храма, где все ориентировано на нужды прихожан-мирян, службы в монастырском храме в первую очередь ориентированы на общину обители. А то, что всем желающим разрешают помолиться вместе с ними — лишь свидетельство гостеприимности хозяев.

Представьте себе на секундочку, что кто-то просто так, с познавательной целью пришел к вам в квартиру не вовремя. Стал смотреть, кто чем занимается, что в кастрюлях и холодильнике, а что в шкафу и мусорном ведре лежит. Да при этом еще бы и здорово возмущался — что это мне хозяин так мало внимания уделяет, не рад, что ли?

Я вовсе не собираюсь идеализировать всех живущих в монастыре. Ведь это люди, и приходят они в монастырь из мира — из нашей повседневной, обыденной жизни. Не вырастают в монастыре на грядке, не приезжают из Занзибара, не прилетают с Луны. Они вообще-то такие же, как все. Но вместе с тем они, иноки и инокини — иные! Монашеская община — одна семья. И как в любой семье, в ней есть свои старшие и младшие, сильные и слабые, образованные и не очень. Но кто дает право миру, из которого они сознательно ушли ради Высшего Блага, вторгаться в их жизнь и мерить их своими мерками?

Островки духовности

Монашествующие — поселенцы на маленьких островках духовности, скалистыми твердынями возвышающихся среди океана житейского моря. Их дух гораздо более свободен — его хоть и бьют ветра искушений, но не уносят ни высокие волны порока, ни быстрые течения новомодных увлечений. Именно в монастырях находят многочисленные паломники то умиротворение и стабильность, которого так не хватает в нашей повседневной жизни.

Православный журнал для молодежи «Отрок.ua»

Читайте также:
Записки на полях души: Самый главный экзамен