Дэн Браун – удачливый выразитель ощущения эпохи?

Тема успеха книги «Код да Винчи», ставшая вновь актуальной в связи с премьерой одноименного фильма, уже обсуждалась в эфире телеканала «Спас» в октябре 2005 года на программе «И т. д.». На вопросы ведущих и зрителей в студии отвечали представитель Ватикана в Москве, нунций Антонио Меннини и протоиерей Максим Козлов. Полагаем, что мысли и суждения, высказанные гостями в ходе программы, чрезвычайно значимы в обсуждении темы противостояния христианства и секулярного мира и будут интересны тем, кто ищет ответа на вопрос: каково же отношение Церкви к Коду да Винчи?

Алена Душка: Книга Дена Брауна «Код да Винчи» - несомненный бестселлер современности, она разошлась тиражом, превышающим цифру 30 миллионов, переведена на 40 языков, как можно объяснить популярность этой книги?

Протоиерей Максим Козлов: Я бы начал с того, что книгу Дена Брауна надо поместить в более широкий ряд феноменов современности, собственно ее популярность - это не популярность отдельной публикации, это популярность вместе с фильмом Скорсезе «Последнее искушение Христа», в какой-то мере явления одного ряда со сказкой об английском мальчике колдуне-волшебнике, с явлением в массовой культуре, в рекламе. Когда мы видим использование сознательно приниженных христианских символов, да той же уже по имени кощунственной певицы Мадонны, это, вообще-то, я бы сказал, явление современного массового сознания. Ден Браун оказался даже не самым талантливым, а самым удачливым выразителем эпохи, этого ощущения эпохи. Здесь отталкивание происходит не от религиозности, как таковой, для научного атеиста книга неинтересная, в книге не противопоставляются религия и атеизм, происходит отталкивание от исторического христианства. Критика, которую мы видим в этой книге, - это не критика Католической церкви, как таковой, хотя в ней описываются феномены римского католицизма, - это равноболезненная для всех нас критика исторического христианства, в самых его основах. Поэтому мне казалось важным, чтобы диалог по поводу этой книги состоялся вместе с представителем крупнейшей христианской конфессии, и мы благодарны господину нунцию за то, что он сегодня принимает участие в этом диалоге.

Алена Душка: На чем строится критика христианства в "Коде да Винчи" и почему она так притягательна для современников?

Протоиерей Максим Козлов: По сути дела, мы здесь видим давно и хорошо всем известную теорию заговора, но только перевернутую с ног на голову. Гностики, еретики древности, альбигойцы, тамплиеры, масоны, фантастический Приорат Сиона - все выстраивается в единую цепь историй от начала христианства с неким заходом еще в Ветхий Завет до современности, но то, что в классической теории заговора было со знаком "минус", здесь поменяли на знак "плюс".

Алена Душка: Получается, что Ден Браун все смешал и выстроил все известные мифы в одной книге?

Протоиерей Максим Козлов: Он выстроил известную цепь исторических мистификаций, главным образом почувствовав, что именно смена знаков притягательна для современного сознания, он выразил дух массового сознания, отношения к религии, когда, в общем-то, что в нашей стране, что в мире, произошел массовый отход людей от сознательного участия в жизни Церкви и царят элементарная религиозная неграмотность. В XIX столетии, да и в первой половине XX появление такой книги было бы невозможным.

Татьяна Жученко: Я не понимаю, почему столько шумихи вокруг этой книги, я как человек нецерковный увидела в ней неплохое, не качественное, а именно неплохое чтиво, детектив, такой винегрет из мифов, любовную линию автор вводит, нет, ну правда, забавно: героев вот-вот убьют, а они предаются воспоминаниям детства. Ну да ладно... Вот Католическая церковь запретила эту книгу, почему такая неуязвимая организация так реагирует? Нельзя было просто посмеяться над этим да и все, разве можно серьезно относиться к этой книге, ну какой урон она может нанести?

Нунций Антонио Меннини: Я должен сказать, что Католическая церковь пока не заняла никакой позиции по поводу этой книги. Я прочитал недавно в журнале статью известного фантаста, который говорит о бульварном характере этой книги. Согласен с отцом Максимом в том, что книга выражает массовое сознание. Нас должно беспокоить то, что такое множество людей в мире обратили внимание на эту книгу и прочитали ее.

Алена Душка: Но сам Ден Браун призывает не относиться серьезно к этой книге и к тому, что он там написал...

Нунций Антонио Меннини: Это правда, но он пишет такие вещи, которые не могут не задеть религиозных чувств простых людей...

Алена Душка: Была ли реакция со стороны Русской Православной Церкви?

Протоиерей Максим Козлов: Я хотел еще одну мысль добавить, продолжая диалог. Уровень литературных достоинств Дена Брауна надо оставить вообще за скобками. Да, это, прямо скажем, не Булгаков, не «Мастер и Маргарита», эта книга не станет классикой американской литературы, в том же ряду стоит и книга Акунина «Пелагея и красный петух». Но дело в том, что, несмотря на очевидное невысокое литературное качество, эта книга - абсолютный бестселлер, поезжайте в любой европейский город, на курорт - люди вместо глянцевых журналов от солнца закрываются книжкой Дена Брауна. Надо преодолеть собственную брезгливость к качеству литературного продукта и, пройдя через это, задуматься о феномене. Официальных заявлений от Православной Церкви тоже не было, и я думаю, что мы столкнемся с этой проблемой чуть позже, когда в мае выйдет экранизация и история станет еще более массовым феноменом, а книга - еще более определяющей умы и воздействующей на людей. К этому моменту желательно было бы выработать внятную, в идеале согласованную, позицию христианских Церквей, составлявших в древности неразделенную Церковь. В этом мы могли бы проявить то христианское единство, которого мы чаем и которое вряд ли достижимо в псевдоэкуменических диалогах, но которое на таком уровне может существовать.

Алена Душка: Ваше Высокопреосвященство, Ден Браун в одном из своих интервью сказал, что считает себя христианином, и на вопрос о том, как он относится к попыткам церковных ученых ниспровергнуть «Код да Винчи», ответил так: «Наш диалог прекрасен, понятно, что мы не согласны друг с другом, но, уверен, наши дебаты заряжены положительной силой, противоречия и дискуссии для религии в целом полезны, у нее один враг - апатия, противоядием является страстный спор». Этот вопрос некоторых наталкивает на мысль, что книга есть продуманная пиар-акция, целью которой является в том числе и реклама Католической Церкви.

Нунций Антонио Меннини: Я, конечно, согласен с тем, что апатия и равнодушие - большие враги для Церкви, но не Дену Брауну нас учить. Мы помним, что апостол Павел, будучи еще гонителем христиан, пишет письма еврейской общине с целью получить санкцию на арест учеников Христа, называя их «учениками Пути», и это хорошо отражает знание Церкви о Вере как о Пути, который никогда не замыкается в себе, но простирается вперед и отвечает потребностям времени. Меня бы очень удивило, если бы книга Дена Брауна могла бы быть пиар-акцией, потому что полагаться на дело, которое как раз искажает истину Церкви, было бы подобно самоубийству.

Алена Душка: А имеет ли творческий человек в своем поиске право на ошибку, тем более если его заблуждения множатся миллионными тиражами?

Протоиерей Максим Козлов: Если мы говорим о художнике, склонном называть себя христианином, т. е. тем, кто принимает учение Христа, кто согласен с тем, что Христос есть Путь, Истина и Жизнь, без чего христианства не бывает, то такой художник несет ответственность за каждое слово. Христа как пророка уважают и мусульмане, о Христе как об учителе нравственности положительно отзовется атеист академик Гинзбург. Но Христа как конечную правду жизни так, как сказал Достоевский: «Если мне скажут: вот Христос, а вот истина, - я бы остался со Христом, а не с истиной», выбирает не всякий. А с такого выбора начинается христианство. Для художника-христианина этот критерий должен оставаться непреложным. Есть четыре Евангелия, в которых до нас донесен образ воплотившегося Сына Божия так, как его запомнила Церковь, и так, как Церковь донесла до нас то, что для нас является необходимым и спасительным. И всякое принесение туда своего художественного «я» неизбежно выводит человека за пределы христианства, в русской литературе ярчайший пример - Толстой, в греческой - Казанзакес, автор литературного прототипа фильма «Последнее искушение Христа». Величайший творец может оказаться нехристианином...

Любовь Макарова: Читая эту книгу, задаешься вопросом, что в этом правда, а что нет, он намешал кучу исторического фактов: тамплиеры, тайные секты – мы не разбираемся особенно в этом, мы вообще не знаем очень многого: что такое эти кумранские списки и прочее. Интересно услышать экспертное мнение, что в этой книге не соответствует исторической правде.

Нунций Антонио Меннини: Прежде всего искажение Личности Христа, отвергается Его Божественность...

Любовь Макарова: Да это понятно, вопрос относительно не богословских искажений, но исторических фактов. Ден Браун пользуется нашим историческим неведением, и, смешивая в кучу реальные и фантастические факты, мы цепляем из повествования то, что нам самим известно, но по инерции верим и всему остальному. Исторически что является неправдой?

Протоиерей Максим Козлов: В опровержении подобных вещей есть проблема, позволю себе на минуту отвлечься... Знаете, у протестантов есть практика женского священства, и периодически они нас и католиков спрашивают: «А почему нельзя ввести женское священство, где в Писании сказано, что этого делать нельзя?» Буквально - нигде не сказано, но в Писании не сказано, что лошадь не может быть священником, и много другого не сказано буквально. Вещи, очевидные изнутри, но поставленные под вопрос, могут вызвать недоумение. Есть исторические фальсификаторы Носовский и Фоменко, которые утверждают, что Христос жил в Х веке, а Мамай и Александр Великий Македонский - одно и то же лицо, что вся история выдумана монахами, которые ее сфальсифицировали в позднее Средневековье, все это можно на пальцах начать опровергать, но найдется человек, который скажет: «Я не верю, не думаю, не знаю», - с ним невозможно говорить.
Но есть все-таки очевидные вещи, касаемо книги Дена Брауна:

1. Историчность Евангелий абсолютным образом прослеживается и подтверждается множественностью письменных источников. Никакого периода в христианстве, когда христиане опирались сначала на одно Благовестие, которое принципиально в эпоху Константина было заменено на другое, нет. С точностью до десятилетия по египетским папирусам, по цитатам из ранних христианских авторов можно проследить внутреннюю тождественность христианского благовестия I, IV и X и последующих веков.

2. Абсолютно сфальсифицированная история с Вселенскими соборами, которые будто бы ставили своей задачей упразднить собой изначальный гностический посыл, или месседж, христианства. Дело в том, что гностики были первой ересью, с которой столкнулась Церковь, но это было в значительно более раннюю эпоху, и уже в эпоху 1-го Вселенского собора, в IV веке, при Константине Великом, гностицизм был абсолютно опознан Церковью, еще апостольской, как направление, уводящее от христианства.

3. Далее - о тамплиерах. История военно-монашеских орденов в средневековой Католической церкви - это достаточно сложная проблематика. Но даже Виенский собор 1311 года, который осудил тамплиеров, в любом случае его акты и признания, которые там имели место, сейчас можно рассматривать как исторические документы эпохи, а не как выражение веры Католической церкви по поводу тамплиеров. Но то, что историю Церкви и на западе, и на востоке сопровождали еретические и сектантские сообщества, отрицавшие основные догматы христианства: веры в Триединого Бога, в то, что Сын Божий является нашим Искупителем, что Он безгрешен и непричастен никаким человеческим страстям, - это всегда Церковью опознавалось как нечто искажающее то, чему учил Христос. Автор книги без каких-либо ссылок на документы пытается сделать именно это.

4. Кумранские тексты никоим образом не являются колеблющими здание исторического христианства. Во многом они подкрепили тождественность Священного Писания. В Кумранских рукописях был найден 151-й псалом, который в Библии содержится в квадратных скобках, поскольку его не было в еврейском списке Священного Писания. Кумранские списки дают нам подтверждение историчности Иоанна Предтечи и тождественности его проповеди покаяния тому, что мы читаем о нем в Евангелии. Они в некотором смысле свидетельствуют о том, как другая часть иудейского общества подходила к признанию Мессии, так же как подходил к ней греко-римский мир, дополняют наше видение исторического христианства, а вовсе не рисуют нам образ некоего нецерковного Христа. И перечень опровержений можно сделать бесконечным, но ведь книги, подобные «Коду да Винчи», на то и рассчитаны, что этих опровержений никто слушать или читать не будет. Известный принцип пиар-компаний: клевещи, клевещи, что-нибудь да останется в сознании людей. Можно издать совместный труд, православно-католический, с опровержениями фальсификаций Дена Брауна, но его прочитают в лучшем случае десятки тысяч интеллектуально продвинутых людей, а книгу или фильм посмотрят миллионы - вот в чем трагизм ситуации.

Нунций Антонио Меннини: Если возвращаться к историческим искажениям: в книге очень много говорится о Приорате Сиона, который якобы был создан, чтобы защитить наследников Магдалины, говорится о неких пергаментах, найденных в Лувре. Но это ни в коем случае не аббатство Сионское, которое было основано Готфридом Бульонским во время крестных походов, - это просто объединение, организованное в 50-е годы прошлого столетия мэром некоего городка. Что касается луврских пергаментов - было публично заявлено, что это фальшь, и Ден Браун об этом знает, конечно...

Татьяна Жученко: Что такое Опус Деи? Некая тайная организация, очень всемогущая и вездесущая, она действительно такова? Есть ли отделение Опус Деи в Москве?

Нунций Антонио Меннини: Странно, что Опус Деи производит впечатление чего-то тайного, покрытого мраком... Опус Деи - это церковная институция, основанная испанским священником, большинство ее членов - миряне, главный ориентир - насыщение обычной жизни мирянина более высокой духовностью, если хотите. После 2-го Ватиканского собора в Церкви возникли новые потребности духовной жизни. И были люди, у которых рождалось особое стремление жить более глубоко по Евангелию, но они не чувствовали призвания к монашеству. Тогда возникли церковные движения, которые породили новые формы организованной ассоциативной жизни христиан, особенно мирян. Эта организация абсолютно открыта для вступления. Опус Деи действует в разных областях культуры, занимается проектами, связанными с делами милосердия. У меня нет сведений об отделении в Москве, но знаю некоторых членов Опус Деи, живущих под Петербургом. Несколько лет назад была развернута целая кампания в итальянских СМИ, муссировались сведения об Опус Деи как о подпольной тайной организации. Парламент даже направил запрос в Ватикан об этой организации, из ответа следовало, что никакого тайного характера у Опус Деи нет. Нельзя забыть, что его основатель канонизирован, он является святым. Во всех обществах есть сумасшедшие люди, но из своего личного опыта могу сказать, что Опус Деи - организация мирян, которые делают очень много хорошего.

Татьяна Иванова: Многих поразило в книге даже не Опус Деи, а то, что у Христа была жена. А не утаивает ли чего-либо Церковь, ведь в мире все дуально: мужское и женское начало, славянская мифология говорит, что первыми были богини, вообще в мифологии многих народов есть понятие богини, - то, о чем пишет Ден Браун. Действительно, многие после прочтения обращаются к апокрифам: Евангелию от Магдалины, от Филиппа, задавась вопросом, действительно ли Церковь что-то скрывает.

Нунций Антонио Меннини: Это волнует тех, кого волнует вопрос феминизма. Но даже если сделать отступление и обратиться к апокрифам, в частности к так называемому Евангелию от Фомы, то мы и там найдем место, где Христос говорит Петру о Магдалине: «Я буду превращать ее в мужчину», т. е. никакой хвалы фемине даже в апокрифе найти нельзя. Но эта ссылка вовсе не говорит о признании апокрифов авторитетным источником, полезно помнить, что Церковь признает только канонические Евангелия.

Алена Душка: A что такое апокрифы, почему Евангелий всего четыре?

Протоиерей Максим Козлов: Вопрос можно задать в другой стороны: а почему Евангелий не одно, а четыре, и этот вопрос куда более глубок, он позволяет показать разницу между христианским и, скажем, исламским отношением к Священному Писанию. Для христианина Божественное откровение - это результат соработничества человека и Божественной благодати, при том что человек не остается репродуктором и приемником, который принимает и воспроизводит, но влагает в текст Божественного Писания свое видение, свою культуру, национальное начало, личностное понимание всего, но при этом и Слово Божие остается Словом Божиим. А вот для мусульманина Коран дан через Мухаммеда, и никакой множественности не может иметь места. Церковь из множества устных повествований выбрала четыре только потому, что в совокупности этих повествований есть все то, что необходимо знать человеку о Боге, о мире, о самом человеке, о том, в чем заключается наше спасение. Евангелие не информационный текст, в котором есть «нечто интересненькое» о Христе. Евангелие доносит до нас то, что необходимо знать человеку. Чтобы душу свою соблюсти для Царствия Небесного, а не потешить свой праздный интерес.

Алена Душка: Кто выбирал и когда это было?

Протоиерей Максим Козлов: Очень знаменательно, что опознание именно этих четырех Евангелий как Божественного откровения постепенным отсечением апокрифических текстов произошло не в результате общепризнанного общецерковного акта, но в ходе самой церковной жизни, впоследствии закреплено окончательно - в VI столетии. Но произошло это закрепление сначала именно в жизни Церкви. У апостола Павла есть слова: «Церковь есть столп и утверждение истины», она эту истину хранит и то, что является нетождественным этому посланию, отвергает и отбрасывает – так было всегда, от I до XX века.

Юлиана Годик: Чем объясняется то, что мы не знаем ничего о земной жизни Христа до времени начала Евангельских событий?

Протоиерей Максим Козлов: Мы знаем о Его Рождестве, мы знаем короткий эпизод с 12-летним Отроком в Иерусалиме, и мы знаем то, что называется общественным служением Господа нашего Иисуса Христа. Потому, что Евангелия - это не биография, Деяния не история древней Церкви, мы знаем о Рождении Спасителя, потому что это реальная истина христианства: Бог стал таким же, как мы, человеком во всем, кроме греха. Короткий эпизод об отрочестве, чтобы мы знали, что Спаситель, как и любой ребенок, возрастал и укреплялся, переходил из возраста в возраст. Мы знаем о том периоде Его земной жизни, который увенчался Голгофой, жертвой, принесенной за спасение мира, и которое содержит проповедь, то учение, которое называющие себя христианами должны принять. Все остальное для нас неважно.

Алена Душка: Говорят, идеи Дена Брауна нашли отклик среди борцов за идеи феминизма, из уст которых часто можно слышать о некой церковной дискриминации в отношении женщин?

Нунций Антонио Меннини: Ден Браун не самый великий сторонник феминизма. В современном обществе вопрос о понимании того, кто такая женщина, не разрешен до конца? Кто же такой Ден Браун, борец за идею феминизма или ее жертва? Не думаю, что он борец. По поводу дискриминации, думаю, мы, как христиане, должны бороться с дискриминацией женщин в обществе, работать над тем, чтобы женщины были обеспечены всеми необходимыми правами.

Протоиерей Максим Козлов: Принципиальное отношение к женскому вопросу в Церкви было сформулировано во время одного из этапов православно-англиканского диалога, который как раз затрагивал проблему женского священства, где были сказаны очень глубокие слова: «Мужчины и женщины в Церкви равные, но разные». Разные потому, что так промыслительно о них Богом задумано. Делать их тождественными: мускулинизировать женщин и феминизировать мужчин, что мы видим в современной культуре, - это значит уменьшать ту меру богатства и разнообразия бытия, которое дано миру Творцом, и мы с этим не согласимся никогда. Но на практическом уровне, когда мы видим дискриминацию, всякую, не только женщин, мы по-христиански признаем ее неприемлемой. И потом, кого более всех чтит Православная церковь в богослужении и вероучении вслед за Богом, в Троице славимом? Ту, Которую мы называем «Честнейшей Херувимов и Славнейшей Серафимов», т. е. высших ангельских чинов. Она, по слову величайшего богослова ХХ века, пример до конца обоженной человеческой личности. Так что говорить о внутренней дискриминации и поставлении женщины на некий более низкий уровень в Церкви значит воспроизводить один из штампов псевдорелигиозного, фальсифицирующего религию сознания.

Юлия Ульянова: Как относиться к тому, что в современном искусстве часто используются ветхо- и новозаветные тексты, можно ли рисовать и описывать Иисуса Христа, Архангелов в светских художественных произведениях?

Протоиерей Максим Козлов: Вся история христианской культуры - это история, когда Христос Спаситель, Божия Матерь и святые в этой культуре присутствуют. И кто же должен быть в этой культуре изображаем? Христианство никогда не боялось расширения евангельского текста, когда это расширение не находилось в противоречии с ним. В православном богослужении есть пример, когда на праздник Благовещения представлена пространная беседа Архангела Гавриила с Девой Марией в день Благовещения. Хотя мы знаем из Евангелия всего лишь несколько фраз, которые были сказаны, а это расширено на целый канон, который составляет значительную часть богослужения, но он принципиально исходит из евангельских слов. Многое зависит от побуждений художника, вот в недавнем интервью журналу «Фома» Святейший Патриарх Алексий высказался о двух феноменах: о фильме Мела Гибсона «Страсти Христовы» и о фильме Скорсезе. Он сказал: «Хотя мы видим в фильме Гибсона черты неблизкого нам типа религиозного мышления, но искренность побуждений художника не вызывает никаких сомнений, а вот в фильме «Последнее искушение Христа» мы видим отчетливую тенденцию, абсолютно своевольную, не опирающуюся ни на какие источники, стремящуюся по-своему перетрактовать Евангелие». Здесь главным является критерий, есть ли в душе человека благоговение перед святыней, или оно отсутствует.

Татьяна Иванова: Ден Браун очень много пишет об искусстве Леонардо да Винчи, Пуссени, Жани Както, возможно, американцы ничего об этом не знают и он донес до них свет истины. Но складывается впечатление, что ну просто все картины, начиная с Ботичелли, напичканы языческими символами, все художники были членами тайных обществ, горевали об утрате женского начала...

Протоиерей Максим Козлов: Я внутренне принципиальный противник оценки истории с точки зрения теории заговора, это кажется христиански неприемлемо, с точки зрения христианства история - это история борьбы Бога и дьявола, но не масонов и антимасонов, гностиков и антигностиков, и сведение ее до интересного детектива было бы искажающей редукцией христианского понимания мира. С другой стороны, если обратиться к феномену возрожденческого гуманизма, как такового, не на уровне площадного обсуждения в книгах Дена Брауна, а на уровне философской и богословской оценки, то мы увидим, что культура Возрождения в своих первых ростках уже несла в себе то, что потом вырастет в древо антихристианского, или парахристианского, миропонимания. Интерес к нехристианской мистике, к тому, за что пострадал, как известно, Джордано Бруно (а именно за мистические и магические практики, а не за научные убеждения), - все это таилось в культуре Возрождения, это тема для серьезной философской дискуссии, а не для того, чтобы делать из этого «какой-то клип» типа творения Брауна.

Алена Душка: В своих интервью Ден Браун ссылается на документы, которые он якобы изучал в секретных архивах Ватикана. Действительно ли есть доступ к этим документам, и если есть, то для кого?

Нунций Антонио Меннини: Он ссылается на некие рукописи, найденные в Лувре, и, как уже было сказано, это фальшь. К ватиканским архивам имеют доступ тысячи людей, студентов, профессоров, но заявления о каких-то документах, найденных там, - ложь. Я хотел вернуться к предыдущему вопросу. Мы не можем редуцировать историю к вопросу борьбы добра и зла, роман может являться неким вызовом для наших Церквей. Сейчас перед нами стоит насущный вопрос о поисках подходящих инструментов для евангелизации.
Произведения искусства, такие, как фильм Мела Гибсона, несомненно, удачные примеры подобных инструментов евангелизации.

Алена Душка: Ну а как все-таки относиться к этой книге? Она популярна – это объективная реальность. Надо ли, можно ли христианину ее читать?

Протоиерей Максим Козлов: Христианину не надо ничего бояться, бойся Бога и делай все, что хочешь, бойся согрешить. Мы знаем, что в этом мире нет решительно ничего, если с нами Бог, что могло бы выйти христианину навстречу, - это первое принципиальное наше глубокое убеждение. Не надо «страха ради иудейска» откладывать книгу Дена Брауна, чтобы чем-то случайно не соблазниться, человек, хоть сколько-нибудь знакомый с азами христианского учения, с текстом Евангелия, церковный человек найдет, что сказать тем, кто прочитал книгу. Два понимания мира: одно - величайшее и сложнейшее, которое видит мир как промысел Божий о том, чтобы творение появилось; о том, что по любви был послан Сын Божий, чтобы это творение не погибло. Величественная драма существования Церкви в человеческой истории, величайшее чудо всей жизни человечества, которое не могут одолеть и врата ада, чтобы в ней ни совершалось. И рядом с этим - детектив, который кончается банальным пошлым утверждением, что загадка человеческой истории в женском лоне. Что больше того, что два обезьяноподобных существа могут соединяться как хотят, ничего нет! Все остальное - пшик! Вот есть выбор, что принять для основания своего мировоззрения. Одно - христианство, другое - не только книжка Дена Брауна, но, по сути, все современное мировоззрение с лозунгом: «Бери от жизни все, что хочешь, пока молодой, и не задумывайся о том, что с тобой будет, когда перестанут действовать фармакологические и косметологические средства».

Алена Душка: Мы благодарим всех участников и гостей программы, до встречи на телеканале СПАС.