Не фантастика: «Сила и слава» Грэма Грина
 | |
|  |
|
Название романа «Сила и слава» отсылает к завершающим словам молитвы Отче наш: «Яко твое есть царство и сила и слава и ныне и присно и во веки веков. Аминь» Такое вдохновляющее название… Но о какой «славе» может идти речь, когда герои живут в мире, максимально похожем на ад?
Читателю может даже показаться, что действие «Силы и славы» разворачивается в какой-то фантастической стране, что автор предлагает нам нечто вроде столь модной ныне антиутопии. Но историческая канва книги Грэма Грина абсолютно реальна и достоверна. Просто мы мало знаем о Мексике — сериалы, ковбои, пустыни… А между тем, в начале ХХ века в этой стране произошла антифеодальная революция, и новая власть поставила Католическую церковь, а вместе с ней всех христиан, в столь же жесткое положение, что и власть большевиков верующих в Советском Союзе.
Но гонения, описанные в романе, не являются центром повествования. В центре книги — отношения человека и Бога.
«Нетерпение вокруг разом исчезло. С годами все потеряло для него смысл, кроме: «Кто в канун дня своих страданий взял хлеб в святые и досточтимые руки свои...» Пусть те движутся там, по лесной тропе, здесь, в хижине, никакого движения не было. «Hoc est enim Corpus Meum» [сие есть тело мое (лат.)]. До него донеслись облегченные вздохи. Господь снизошел к ним во плоти — впервые за последние шесть лет».(Грэм Грин «Сила и слава»)
Главный герой книги — католический священник, оставшийся, вопреки приказу властей, со своей паствой. Он тайно служит мессы, крестит, исповедует и причащает. Будучи пойманным — не избежит смертной казни.
Книга могла бы стать еще одним «романом о герое», но безымянный падре — далеко не герой. Окружающие называют его «запойным попом» — и действительно, от одиночества и отчаяния некогда благополучный, заурядный, в меру добродетельный священник начинает пить, а во время своих скитаний даже приживает ребенка…
Но в его штате больше не осталось священников, уйдет он — и Церкви в этих местах не будет: «Он единственный священник, которого запомнят дети. И от него они почерпнут свое представление о вере. Но ведь именно он, а не кто другой, влагал этим людям тело Христово в уста. А если уйти отсюда, тогда Бог исчезнет на всем этом пространстве между горами и морем».
Герои Грина живут в мире, максимально похожем на ад, «стертость» исторического фона лишь подчеркивает универсальность ситуации. Люди потеряли все: порядок, благополучие, надежду, прошлое и, возможно, будущее. Но не потеряли Бога.
Конфликт между земными и небесными ценностями в «Силе и славе», разворачивается не только в душе священника, но и между двумя людьми, вырастая до уровня идеологического, философского. С одной стороны мы видим «пьющего падре», человека, жалкого и немощного во многих отношениях, но он вырастает в героическую фигуру, ибо верит, что является «рукой Божией». С другой — лейтенанта полиции, куда более нравственно безупречного, представляющего идеи социальной справедливости и прогресса, перед которым, кстати, стоит задача «уничтожить последнего священника в штате». И этот образ тоже по-своему героический...
Христианин часто бывает неприятен миру по одной из двух причин — либо из-за того, что он верен Христу (это для мира неудобно) или из-за того, что неверен (и здесь мир прав). Гриновский герой неприятен по обеим причинам, и особенно неприятен страстному и щепетильному лейтенанту.
Лейтенант, пламенный революционер, мечтает о социальном равенстве, братстве, справедливости, материальном благополучии — о «рае на земле». Священник же призывает свою паству любить страдания…
Диалог, точнее, спор полицейского и священника на протяжении всего романа ведется «заочно», но в конце автор сводит героев, и в их последнем разговоре не оказывается правых и неправых…
Ожидая очевидно близкой смерти, падре мечтает лишь об исповеди, но ему, столько чужих исповедей принявшему и столько чужих грехов отпустившему, некому исповедоваться… кроме Самого Бога.
Конец бесславен — священника расстреливают, а он так и не успевает стать «настоящим героем», хотя, может быть, успевает стать святым.
Но закрывая книгу, невольно вспоминаешь слова Христа: «Сила моя в немощи совершается».
Читайте также:
Культовое кино конца XX века. В поисках истины?
