Трезвость как норма жизни
Разве мы не считаем себя людьми самостоятельными, независимыми в своих суждениях, контролирующими свои желания, разве не действуем в соответствии с таким представлением о себе? Именно поэтому я полагаю, что нам, считающим себя трезвыми, можно поучиться у тех, для которого оставаться трезвым не только в духовном, но и физическом смысле означает ежеминутно полагаться на помощь Бога, совершать ежедневные усилия удержания воли, нести многолетнюю ответственность за других.
«Сергей - алкоголик», «Любовь - алкоголик», «Володя -алкоголик», «Галина - алкоголик» - участники группы анонимных алкоголиков высказываются о себе и теме собрания: «Отпусти и положись на Бога». Странная самоаттестация. С одной стороны, я , дочка и внучка алкоголиков, не могу разглядеть в этих дружелюбных, уверенных, честных и успешных людях признаков тяжелейшего недуга тела и поражения духа, следов алкогольной зависимости. С другой стороны, и это самое главное, я никогда не слышала, чтобы алкоголики признавали себя за таковых, признавались сами себе в своей зависимости, не обвиняя близких и обстоятельства, без всякой жалости или снисхождения к себе . Немного экзальтированный дружный смех на шутки, понятные только им, искренние длительные аплодисменты тем, кто отмечает юбилеи трезвости, свидетельствуют о каких-то особых связях между этими людьми, недоступных для понимания теми, кто никогда не испытывал чувства похмелья и не видит разницы между их разновидностями.
Каждое их высказывание и размышление заряжено неподдельных драматизмом: здесь наблюдения о служении, о решительности, о труде принятия себя таким, какой ты есть, об амбивалентности чувства вины и манипулировании обидами, о сопротивлении и благодарности. Каждое высказывание завершается радостной или тягостной, в зависимости от стадии выздоровления, констатацией: «Благодаря Богу и вам я сегодня трезвый». Ах, эта напускная открытость, эта натужная искренность, этот известный протестансткий стиль, скажете вы и - промахнетесь. Слышал ли кто-нибудь что-то подобное в разговорах между хорошо знающих друг друга прихожанами после службы? Да и в воцерковленной семье часто ли случаются такие откровения и признания, свидетельствующие о внутренней работе предстояния перед Богом, которые были распространены на христианских агапах? В этих коротких отчетах о проделанном пути нет экзальтации и самолюбования, они часто грустные по своей интонации, и у них, кроме передачи опыта выздоровления, есть еще одна важная задача - избавиться от болезненных стереотипов в отношениях с другими.
Знаменитая статья Джека Александера «Анонимные Алкоголики» заканчивается потрясающей догадкой: «Все алкоголики, пьяные или трезвые, любят поболтать. Больше всего на свете они любят общество, может быть поэтому они и стали алкоголиками». Таким образом, идея состоит в том, чтобы трансформировать эту социальную зависимость или нужду, эту заброшенность и озабоченность другим, откуда бы они не происходила, преобразив ее в чувство ответственности. Поэтому группы Анонимных алкоголиков все же не агапы и не сектантские собрания, в чем подозревают их бдительные высокодуховные православные эксперты, и даже не кружок людей, разделяющих общие взгляды и интересы, а прежде всего и только группы взаимопомощи. При обсуждении работы анонимные алкоголики говорят о спасении ими алкоголиков как «страховке» для себя. В служении и труде, в поддержке и утешении других болящих и растерянных приобретается бесценный опыт ответственности, стойкость и трезвость наставника, путь его социальной реабилитации не просто пример для подражания, но также надежда другого, что и он сможет преодолеть свою страсть. Опыт групп показал, что как только выздоровевший алкоголик уменьшает интенсивность работы служения, появляется вероятность того, что он запьет сам.
Что означает и чему служит принцип анонимности, что может стоять за этой странной установкой, практически эксцентричной во времена всеобщей необязательной репрезентации в социальных сообществах и сетях? Анонимные алкоголики не являются общественным движением в расхожем смысле, в нем нет организаторов, получающих зарплату, нет и централизованного управления, они не участвуют в публичных дискуссиях, уклоняются от пропаганды и рекламы. В малых группах средства на минимальную информационную деятельности и внутренние нужды группы образуются из вкладов в пущенную по кругу шляпу. Опыт публичности оказывался как правило крайне не полезным для анонимных алкоголиков, груз общественного признания здоровых людей ложился на них непосильной ношей, приводил в забвению болезни, заканчивался трагедиями срывов и тяжелых запоев. Доцент и дворник, редактор и курьер, проректор и журналист, состоятельный и бедный, русский и поляк, молодой и старый, мужчина и женщина, все социальные и даже биологические различия оказываются незначительными, они равным образом безоружны перед их общей бедой, перед болезнью: пристрастием к алкоголю. Есть еще и второй смысл у анонимности: это жест смирения перед тем, кто знает имена и времена, тем, чьей поддержкой необходимо заручиться ради выздоровления воли.
Напоследок, как принято говорить, скупая статистика. По оценке анонимных алкоголиков, пятьдесят процентов алкоголиков, пришедших в сообщество, выздоравливают, двадцать пять процентов приходит в норму после одного-двух срывов, а остальные продолжают находиться в неопределенном состоянии. Это исключительно высокая пропорция выздоравливающих. Статистики по традиционным медицинским и религиозным методам лечения нет, но по неофициальным данным, для рядовых алкоголиков такие методы дают не более двух-трех процентов успеха.
