Кто желает смерти коту Шредингера?

Читая статью Дмитрия Соколова-Митрича, невольно вспомнил одну историю, произошедшую несколько лет назад. Тогда я жил в ветхом церковном доме, который впоследствии сожгли неизвестные мне «добрые люди». Как-то прихожу в свой сельский храм в начале седьмого утра, задолго до начала литургии, чтобы в тишине совершить проскомидию и помянуть всех, чьи имена хранила моя память. У входа в церковь увидел иномарку и одиноко стоящего человека.

— Почему храм закрыт? — спросил он меня с какой-то агрессией.

— Здравствуйте. У нас служба с восьми…

— А я-то считал, что вы всю ночь молитесь!

 Как в старой еврейской притче о раввине, которого выгнали из местечка, когда обнаружили, что он ночью спал. Конечно, нам далеко до совершенства, у нас «очень маленькая вера», мы иногда спим по ночам, а когда на рассвете начинаем молиться, нам уже нет оправдания.

Быть может, тот самый «патриархийный функционер» проводит все ночи в молитве, и лишь во свете дня начинает «мониторить» ситуацию в епархиях. Когда мы читаем полунощницу, то, как правило, выключаем веб-камеру, а наши четки не синхронизированы со счетчиком в интернете. Поэтому о нас судят по тому, что увидят в те редкие мгновения случайного соприкосновения с жизнью Церкви, и увидев, не оставляют Церкви никакой надежды на «исправление», поскольку одновременно обвиняют ее в противоположностях. Если Церковь строга, ее называют закрытой. Если Церковь открывается каждому, ее обвиняют в навязчивости.

Здесь уместно вспомнить евангельские слова: «Тогда Господь сказал: с кем сравню людей рода сего? И кому они подобны? Они подобны детям, которые сидят на улице, кличут друг друга и говорят: мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам плачевные песни, и вы не плакали. Ибо пришел Иоанн Креститель: ни хлеба не ест, ни вина не пьет; и говорите: в нем бес. Пришел Сын Человеческий: ест и пьет; и говорите: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам. И оправдана премудрость всеми чадами ее» (Лк.7, 31-35). Есть и народная мудрость: «Всякий видит, как поп скачет, да не всякий, как поп плачет!»

«Очень маленькая вера» всегда меньше горчичного зерна. Будь она больше или равной, то могла бы двигать горами. Впрочем, горы движутся — земля трясется, вулканы извергаются, особенно в последние годы. То есть у кого-то такая вера есть. Очень большая вера или еще большее неверие, которое также может двигать горами. Удивительно даже, что многочисленные критики Церкви еще не додумались обвинить ее в природных катаклизмах последнего времени. Впрочем, это и понятно! Слишком «маленькая вера» недостаточна для больших обвинений, потому и сами обвинения маленькие.

Обращая свой взор к Церкви, общество использует микроскоп, чтобы детальней рассмотреть «очень маленькую веру», хотя на самом деле нуждается в телескопе. «Очень маленькая вера» подобна звездам, которые кажутся очень маленькими и холодными, а на самом деле очень велики и горячи. Просто многие наши современники очень далеки от звезд и потому нуждаются в телескопе, чтобы разглядеть мириады галактик духа. Впрочем, зачем вообще смотреть на звезды? А затем, что мы все состоим из элементов, рожденных в недрах звезд.

Очень важно то, как мы смотрим на вещи. Современный человек воспринимает Церковь как некое устройство, которое можно включить, когда это ему необходимо, и выключить, когда она ему не нужна. А проще всего перевести ее в «спящий режим» и думать, что ничего не происходит, время от времени посматривая, кто «онлайн», и оставляя комментарии, иногда в виде троллинга. А если так, то возникает неизбежная потребность в модерации. Наше общество нуждается в модерации духовной, и Церковь во главе со Святейшим Патриархом Кириллом — нашим духовным модератором — взяли на себя эту роль, чтобы «форум» работал в нормальном режиме. И если кого-то на время помещают в режим премодерации, вопросы нужно задавать в «личке».

Журналист взирает на Церковь обыденно, не понимая, что имеет дело с реальностью, для описания которой подходит не классическая механика, а квантовая физика. И потому не осознает того, что «благочестивая» критика может перевести явления церковной жизни из состояния суперпозиции в одно из актуальных состояний. Поэтому, критикуя негативное, мы тем самым создаем его. Церковь помещают в режим эксперимента, даже не осознавая того, что его результат уже предопределен самим экспериментатором. Поэтому ни о какой объективности не может быть и речи.

Помните знаменитый парадокс «кота Шредингера»? В закрытый ящик помещаются кот, радиоактивное ядро и емкость с ядовитым газом. Параметры эксперимента таковы, что через час кот останется жив с вероятностью в 50%. То есть, по прошествии часа кот будет либо жив, либо мертв, или либо не жив, либо не мертв. Кому-то кажется, что кот мертв, мы верим, что кот жив, но кто же поместил кота в закрытый ящик?

Все зависит от того, кто смотрит и как смотрит. У епископа Беркли, впоследствии обвиненного в солипсизме, однажды спросили:

— Это правда, что Вы считаете, будто вещь существует, пока Вы на нее смотрите?

— Это правда!

— А если Вы на нее не смотрите, тогда ее нет?

— Тогда на нее смотрит кто-то другой.

— А если на вещь никто не смотрит?

— Тогда на нее смотрит Господь Бог!

Все зависит от того, кто смотрит. На наш ящик смотрит Господь Бог, поэтому мы верим, что кот жив. А даже если он мертв, мы знаем, что кот Шредингера обязательно воскреснет.