42% россиян допускают возможность цензуры СМИ со стороны Церкви
42% россиян считают допустимой цензуру средств массовой информации со стороны Русской Православной Церкви. Чаще это родители двух и более детей, образованные пенсионеры, жители Центрального ФО, и счастливые по самоопределению россияне.
Напротив, не согласны с церковной цензурой – каждый второй из жителей Москвы, а также наиболее обеспеченные из опрошенных.
Выяснилось, что партийные предпочтения респондентов, как ни странно, не оказывают влияния на их отношение к цензуре. Что касается православных, обращает внимание несколько более нетерпимое, чем в среднем по России, отношение к цензуре со стороны Церкви у невоцерковленных россиян; с ростом воцерковленности оценка допустимости церковной цензуры также возрастает.
Интересно, что против цензуры СМИ со стороны Русской Православной Церкви чаще среднего выступают граждане в возрасте 45 – 50 лет. Молодежь чаще не может определиться с ответом. Зато люди старше 65 лет реже считают эту цензуру недопустимой.Чаще против какого-либо контроля СМИ со стороны Церкви выступают россияне, имеющие высшее и среднеспециальное образование.
Заметна разница также и по федеральным округам. За церковную цензуру СМИ чаще выступают жители Центрального ФО (46%), а так же Приволжского ФО, несмотря на большое количество проживающих там представителей мусульманского населения. Против цензуры – жители Северо-Западного ФО (в котором проживает наибольшее по РФ число православных, не относящих себя к Русской Православной Церкви) и Уральского ФО.
Выступают за церковную цензуру СМИ и православные (50%). Особенно те из них, кто регулярно причащается (55%). А вот невоцерковленные респондентам цензура не по душе: они чаще, чем в среднем говорят о ее недопустимости.
Комментарий по итогам опроса:
Владимир Легойда, Председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата: «На мой взгляд, опрос представил серьезные данные, которые должны в очередной раз заставить задуматься представителей медиасообщества над проблемой общественных СМИ. Вернее, над проблемой отсутствия таких СМИ в сегодняшней России. Этот вопрос, возникший еще в самом начале современного этапа жизни российского общества, актуален и сейчас – система общественных СМИ у нас пока не сложилась. Подчеркну: не эксперты, профессионалы, а само общество отказывает средствам массовой информации в статусе «общественные». То есть отдельные примеры есть, но системы пока нет. И это – реальный вызов для нашей медиасреды.
Церковь, конечно, не собирается вводить цензуру. Во-первых, мы исходим из того факта, что цензура в настоящее время запрещена Конституцией. И это - важное достижение современного этапа развития нашего общества и необходимое условие для реализации принципа свободы слова и свободы мнений.
В самом информационном пространстве Церкви действует такая мера, как гриф «Рекомендовано Синодальным Информационным отделом». Этот гриф выдается печатным изданиям, которые распространяются через церковную сеть. Он призван ограничить распространение периодики в храмах и церковных магазинах только теми изданиями, которые не противоречат общецерковной позиции. Но это - не цензура. Ведь цензура всегда носит предварительный характер, а мы не занимаемся предварительной вычиткой изданий. Мы не запрещаем СМИ, а лишь допускаем или не допускаем их к присутствию в храме по понятной причине: человек, приобретающий в храме газету или журнал, расценивает его содержимое как позицию Церкви.
Вместе с тем, очевидно, что современное состояние СМИ вызывает у наших сограждан очень серьезные вопросы. Людям на самом деле нужен незыблемый моральный авторитет, который мог бы защитить их и их детей от пошлости в том числе и в медиасреде. И очень многие, как выясняется, готовы отвести эту роль Православной Церкви».
Виктор Коломиец, доктор социологических наук, профессор, руководитель кафедры социологии журналистики МГУ, создатель и руководитель Аналитического центра «Видео Интереншнл»: «Результаты опроса показывают реально существующую ситуацию, в которой ключевым является не словосочетание «Русская Православная Церковь», а слово «цензура». В нашей стране Церковь никогда не обладала легитимной властью, а респонденты в своих ответах по-разному отреагировали на тот образ СМИ, который сложился у них в настоящий момент. Если вместо «церковной цензуры» поставить «государственная цензура», то разница была бы небольшая.
В принципе, и тем, кто позитивно относятся к возможности цензуры, тем, кто против ее внедрения – современные СМИ не нравятся. Но те, кто поддерживают цензуру, надеются, что она может сделать средства массовой информации лучше, а те, кто против – прекрасно понимают, что в данном случае цензура не спасет.
Так что ответы респондентов – понятны, логичны и не вызывают каких-то вопросов из серии «почему?» Каждая из представленных позиций имеет реальное объяснение. Например, понятно, почему люди с высшим образованием чаще против цензуры: они прекрасно понимают ее роль в обществе, осознают, что цензура никогда не решала и не решает проблему качества СМИ. Ее задача всегда вращаются вокруг идеологии, имеющей место в данный момент.
То, что молодежь не может ответить на этот вопрос тоже понятно: они просто не знают, что такое цензура и никак не соотносят ее со СМИ.
Для пожилых людей, которые выступают за цензуру – это отношение к современным средствам массовой информации. Ведь те СМИ, которые существуют – не сеют «разумное, доброе, вечное», как они привыкли видеть в советской прессе, на советском телевидении. И они мечтают вернуться к той модели, которая была в СССР, ставя знак равенство между «советской цензурой» и «церковной цензурой».
Андрей Золотов, советник председателя правления РИА "Новости", главный редактор журнала «Russia Profile»: «На мой взгляд, для оценки этих данных принципиально важно понимать, о какой именно цензуре идет речь в данном опросе. Это не первый раз, когда в опросах разных социологических служб, или по крайней мере в поступающих в СМИ отчетах о таких исследованиях, всплывает высокий процент россиян, выступающих «за» цензуру. Как ни странно, в этом случае не столь принципиально, идет ли речь о цензуре со стороны Русской Православной Церкви или со стороны светских властей. Но принципиально важно понимать, идет ли речь о некой морально-нравственной цензуре, которая препятствовала бы распространению того, что принято называть «секс и насилие» в медийном контенте, или о политической цензуре. Мой опыт как журналиста, не подтвержденный социологическими опросами, говорит о том, что люди прекрасно понимают эту разницу. В обществе, как мне видится, есть запрос на морально-нравственную «цензуру», которая препятствовала бы коммерческому использованию человеческих инстинктов. А в условиях, когда ни руководители СМИ, ни государство не хотят брать на себя функции введения таких ограничений, люди готовы отдать их другим акторам, будь то Русская Православная Церковь, общественные советы при телеканалах или кто-то еще. И когда людей спрашивают о цензуре со стороны Церкви, они, скорее всего, ожидают именно такой «цензуры», а не выборочного освещения политической, экономической и социальной жизни в стране, так как люди, скорее всего, рассуждают в контексте тех ценностей, которые активно проповедует Церковь. Именно поэтому процент высказывающихся за такую цензуру вообще высок, а особенно высок среди женщин, родителей, людей старшего поколения и воцерковленных, то есть более традиционалистски ориентированных граждан. То же самое можно сказать и о людях, собирающихся идти на выборы, так как на сегодняшний день приняли решение о том, что пойдут на выборы, главным образом стойкие сторонники партии власти и других парламентских партий, как, например, КПРФ или ЛДПР. У других групп – молодежи, жителей больших городов и пока не определившихся со своим поведением на выборах – то есть, вероятно, людей, для которых важнее либеральные ценности, само слово «цензура» вызывает отторжение. Отсюда более низкий процент.
В то же время, мне никогда не доводилось сталкиваться с примерами социального запроса на ложь или ограничение мнений в СМИ. Даже самые простые наши соотечественники говорят о том, что они хотят, чтобы им показывали «всю правду» по телевизору. И я уверен, что если бы у представителей даже групп «традиционалистов» спросили что-то вроде «Верным или не верным, на Ваш взгляд, является утверждение, что Русская Православная Церковь должна иметь право ограничивать распространение правдивой информации и свободу высказывания политических мнений и позиций в новостных и публицистических программах телевидения, в газетах, журналах и на радио». то подавляющее большинство из них сказали бы, что это утверждение неверно.
На мой взгляд, в данном вопросе существует реальное противоречие между интересами правящих элит и интересами различных групп граждан. Значительная часть общества, как представляется, заинтересована в морально-нравственных ограничениях в СМИ и не заинтересована в политических ограничениях, которые сокращают их влияние на власть. Однако и то, и другое часто ассоциируется со словом «цензура». Именно поэтому, как можно предположить, люди возлагают в этом отношении некоторые надежды на Церковь как институт, обладающий сравнительно высоким морально-нравственным авторитетом в сочетании со сравнительно низкой политической ангажированностью. Но значительная часть властных групп и связанной с ними бизнес-элиты заинтересованы, наоборот, в политических ограничениях, которые укрепляют их положение во власти, и не заинтересованы в морально-нравственных ограничениях в СМИ, так как последние снизили бы доходность СМИ, их привлекательность для пользователей и ценность в качестве политических инструментов. В таких условиях случайная или намеренная путаница с понятием «цензура» при проведении социологических опросов служит, на мой взгляд, не прояснению, а дальнейшему затуманиванию подлинной картины общественных настроений в данной области, а сообщения о том, что высокий процент россиян поддерживает цензуру, лишь играют на руку соответствующим властям. В то же время исследование, которое вносило бы ясность в то, какую именно «цензуру» желают, а какую не желают россияне, было бы, на мой взгляд, чрезвычайно полезно».
