Архиепископ Верейский Евгений: «Монах пишет прошение только один раз». Часть 2

Троицкий собор Свято-Троицкой Сергиевой Лавры

- По традиции, все постриги у нас совершаются в Троицком соборе Троице-Сергиевой Лавры.

- Можно спросить о том, как это было?

- Конечно, это глубоко личное воспоминание…

Во время учебы в семинарии о постриге я совершенно не мыслил, осознание пришло уже в Академии.

Монах подает одно прошение – о постриге. Семинария и академия находятся в непосредственном ведении Святейшего Патриарха, поэтому вопросы о постриге и рукоположении решаются с его ведома.

Пишешь прошение и ждешь резолюцию. Само написание прошения требует определенной решимости.

- Написал – и уже все?

- Ну как все? В принципе, ты ведь можешь и отказаться от монашества, ведь пострига-то еще не было.

Ожидание резолюции  -  это такой период искушений. Хочется или убежать поскорее от всех этих дел, или чтобы все уже поскорее свершилось. И вот что интересно: как только постриг совершился – наступило успокоение.

Постригал меня архимандрит Венедикт (Князев), который на тот момент был инспектором семинарии, а сейчас  – один из старейших наших преподавателей.

Постриг мой состоялся 27 июля, и после было какое-то одухотворенное состояние, тем более, что  вскоре - 3 августа – совершилось мое рукоположение во диакона, а 28 августа, на Успение - во иеромонаха. Эти три момента следовали один за другим и были как ступеньки: не успел отойти от одного, как уже началось другое, служение. И в этом приподнятом духовном состоянии было свое искушение: мне не хотелось учиться, чтобы целиком отдаться служению – настолько это было ново, ярко. Причем хотелось служить и в седмичные дни, когда часы в Покровском храме начинают читать в 6.20 утра.

Летом было много служб, помимо того, что я был еще и экскурсоводом в Церковно-археологическом кабинете.

Архиепископ Верейский Евгений совершает монашеский постриг, 17 марта 2010 года

- Нет. По традиции, постриг проходит там, а две ночи мы пребываем в Покровском академическом храме.

- Две ночи или двое суток?

- Двое суток.

- И никуда не выходишь? Без еды?

- Никуда не выходишь, но на трапезу отводят. Если там как-то хочется посидеть – посидеть можно, и подремать в алтаре тоже возможно.

Вот что мне запомнилось. Там же при постриге надеваешь тапочки. Обычные постригальные тапочки, черные. И вот у меня они были просторные, с запасом.

Когда после двух суток я вышел из алтаря (а там после литургии духовником читается специальная молитва на снятие клобука, потому что все это время после пострига клобук не снимается), то пришел в свою комнату, решил прилечь на 5 минут и почему-то стал надевать ботинки. И они оказались малы – настолько затекли ноги. А я и не заметил до этого: тапочки-то у меня были просторные.

И вот я прилег, как мне казалось, на 5 минут – а проспал 2 часа. Как раз приехала мама, сидела на лавочке и ждала меня. Я вышел и говорю: «Представляешь, я просто провалился в сон…» - «Да, я так и поняла».

- Когда Вам сказали Ваше монашеское имя?

- На постриге говорят.  Как правило, заранее имени никто не знает.

- А Евгений какой?

- Епископ Херсонесский, священномученик.

Литургия в день преставления преподобного Сергия Радонежского, 8 октября 2010 года

- Сейчас, после стольких лет в Лавре,  праздники преподобного Сергия как-то по-другому воспринимаются?

- Конечно! Каждый год праздник проходит по-своему.

Со студенческих лет прежде всего он воспринимался как усиленная молитва, в которой  ты соединен с большим количеством людей. И это восприятие праздника присутствовало, даже если в день праздника отправляли на какие-то послушания вне храма. 

Сейчас, помимо того, что ты непременно участвуешь в богослужении – то есть на картошку в нынешнем качестве меня вроде бы не должны послать – присутствует другая ответственность: как ректор я полностью отвечаю за проведение праздника в Академии, за этот участок. Это несколько другое восприятие, чем было в годы учебы, но все равно молитва – это молитва. Всегда приезжают гости-архиереи, и стоишь перед Престолом и вместе с ними, «едиными устами и единым сердцем», возносишь молитву.

Архиепископ Верейский Евгений совершает хиротесию во чтеца

- Епископская хиротония сильно отличается от священнической?

- Конечно, отличается.

- Я не про внешнее, а про то, как это воспринимается изнутри.

- В каждой хиротонии становишься на новую ступень. Эта ступень – не то, что тебе, условно говоря, больше кланяются, а в первую очередь - осознание большей ответственности. И я бы сказал, что эта ответственность давит. 

В своем слове на трапезе после хиротонии я поблагодарил Святейшего Патриарха Алексия II за оказанное мне доверие. Сказал, в том числе, что он мне доверил участок – образование – вступать на который я боюсь. Тем более, что это был 1994-й год, период реформы духовного образования. Но послушание есть послушание, и я «ничесо же вопреки глаголю», потому что монах пишет только одно прошение – о постриге – а потом  уже ему говорят, какие послушания нужно нести.

Продолжая разговор о рукоположениях, скажу, что когда в первый раз входишь в алтарь как мирянин и, например, просто подаешь кадило – это уже ощущение нахождения в месте особого присутствия Божия. Это одно восприятие. Потом, когда ты уже совершаешь какие-то диаконские действия – это уже другое, но все же ты сам еще не совершитель Таинства, потому что совершает его священник. Епископство – это уже совсем иное служение. Ты становишься на совершенно другую ступень, которая требует еще большей ответственности.

- То есть сперва, когда ты мирянин, условно говоря, за тобой стоят все священнослужители и есть на кого опереться, потом, когда диакон – только священники и епископы, когда священник – остается еще  владыка, а когда владыка – то уже никого, только Бог?

- Нет, почему же? Бог всегда перед тобой, даже если ты мирянин. И мы все перед Богом, даже если служим соборно с другими архиереями или со Святейшим Патриархом.

Вообще, в пастырских искушениях описывают, что одни священники боятся служить, а другие – наоборот. И во втором случае может получиться некая расхоложенность, а само служение – перейти в разряд формального: отработал – и ушел.

У меня было огромное желание служить. И хорошо, что тогда я находился в Академии. Академическая среда - особенная. Как иеромонахи, мы не получали жалованья за богослужения, у нас не было ощущения сдельной работы: пришел-отработал-получил жалованье. В те времена почти треть выпускников Академии были в сане, священники и диаконы. При таком количестве народа в месяц обязательно было служить два или три раза (график служения у нас составлялся на месяц). В воскресенье нас отправляли на исповедь, но, опять же, из-за большого количества священников каждый из нас мог быть задействован не так часто. Поэтому в воскресенье я всегда служил, выходил на службу и в седмичные дни, потому что мне хотелось служить.

Архиепископ Верейский Евгений и Святейший Патриарх Кирилл на Торжественном акте по случаю 325-летия МДАиС

- Святейший Патриарх Кирилл правильно сказал, выступая в Академии на Праздник Покрова Пресвятой Богородицы в прошлом году, что Болонская система – это только новая структура. А задача наша по-прежнему заключается в том, чтобы наполнить ее содержанием. Вот если бы нам привнесли новое содержание – тогда да, можно было бы говорить о серьезных изменениях.

Кончено же, что-то изменится, ведь и мы меняемся, и молодежь приходит другая. Но стержень, ядро, внутреннее содержание остаются неизменными. Содержательную и духовную составляющую мы будем наполнять сами, используя общецерковный опыт и опыт Академии.

Что касается самой реформы, о ней очень много говорят, спорят, но есть определенная данность. Хотим мы или не хотим, но Россия подписала соглашение о переходе на Болонскую систему. В данном случае я не вижу трагедии, ведь, помимо государственного стандарта теологии, у нас есть еще и свой церковный стандарт. И выдавать мы будем два документа -  государственный и наш церковный, потому что в подготовке священников есть ряд предметов, которые выходят за рамки государственного стандарта.

Архиепископ Верейский Евгений на богослужении в Покровском академическом храме, 1 сентября 2011

- А что главное в этом ядре, во внутреннем содержании? К чему вообще должен стремиться учащийся духовных школ?

- Одно дело – то, что останется в голове, сумма приобретенных знаний. Они необходимы, потому что выпускник духовной школы должен соответствовать определенным требованиям и иметь уровень образования не ниже среднего.

Другое дело, что сама по себе сумма знаний не хороша и не плоха: человек может использовать их и для доброго, и для злого. Есть и другая опасность: человек может начать жить «двойными стандартами». С одной стороны, он будет манипулировать полученными знаниями, с другой же – то, о чем он станет говорить, не будет соответствовать его жизни. Возникнет разрыв, и это будет и внутренняя катастрофа для самого человека, и серьезное испытание для окружающих, потому что паства, над которой будет поставлен такой священник, может в лучшем случае не получить ничего, в худшем же – и вовсе отвернуться от Церкви.

Поэтому само по себе стремление к определенной сумме знаний не является самоцелью, и задача наша – наполнить эти знания внутренним содержанием.  Полученные знания должны найти отражение в личной жизни священника. Я бы сказал, что он должен быть человеком спасающимся. Потому что он ведет паству ко спасению, и лучший вариант – свидетельствовать о Христе и Церкви самой своей жизнью, а не манипулировать словами.

В семинарии дается много знаний о Боге. Но знать о Боге – это не то же самое, что знать Бога.

Атеисты очень много знали о Боге, особенно те, которые целенаправленно занимались борьбой против Церкви. Помню, когда я учился, в городской книжный магазин привезли книги – Словарь атеиста и Настольную книгу атеиста. И мы все побежали их покупать, потому что там было много информации о Церкви, истории, структуре, были приведены новейшие статистические данные.

Так что атеисты много знали о Церкви и о Боге, но они не знали Бога. И духовная школа как раз должна научить человека знать Бога.

И в этом плане то, что Московские духовные школы находятся в Троице-Сергиевой лавре - это очень хорошо. Конечно, участие студентов в богослужениях – это обязательное условие  существования духовной школы.  Но одно дело – это домовой храм и совсем другое – когда рядом есть Лавра и происходит постоянное общение  с лаврскими духовниками. Есть неправильное мнение о том, что всех наших студентов тянут в монахи. Ничего подобного! У нас в Академии не монастырский устав, и богослужение  приближено к приходским реалиям, потому что большинство выпускников будут проходить служение на приходах. Но то, что у студентов есть возможность общения с лаврскими насельниками, духовниками, возможность перенять их духовный опыт – это огромный плюс. 

Фотографии с официального сайта Московской духовной академии исеминарии.