«2017»: невидимая брань постхристианской цивилизации. Ч.1

...вера не приобретена, а инстинкт зависимости от высшей силы, более

могущественной, никогда не пропадает, - вот тогда-то человек и впадает в страшное суеверие

Епископ Арсений (Жадановский). Духовный дневник

    Говоря о произведениях Славниковой, критики не раз вспоминали о стиле «плетения словес», существовавшем в древнерусской литературе. Эта ассоциация возникает в сознании не только из-за языка писательницы - хотя, конечно, каждая написанная ею страница представляет собой кружево изысканных метафор и неожиданных, но очень уместных эпитетов, показывающих привычные предметы в необычном ракурсе. Однако тексты Славниковой - это и «плетение смыслов», над которым можно размышлять часами...

    Можно. Но стоит ли это делать? И всегда ли это интеллектуальное удовольствие духовно безопасно? Сомнение возникло при чтении первых же страниц букероносного романа - и к пятисотой странице только усилилось...

    Вначале создается впечатление, что историко-политическая тема, намеченная автором в заглавии (2017 год - столетие Октябрьской революции), интересует писательницу лишь как фон повествования, благодаря которому персонажи обретают пространственно-временные характеристики своего существования, а само произведение - связь с литературной традицией антиутопии.

   Но внимание автора сосредоточено не на социально-философской, а на метафизической стороне действительности, на взаимодействии земной реальности с неким инобытием, принимающим в романе различные формы.

   Мир, изображенный в романе - это апостасийная, постхристианская цивилизация, где Церковь по-прежнему существует, однако в глазах героев не обладает больше ключом к метафизическому пласту реальности: «...Во всякой церкви Крылов видел неправильно понятый музей. Ему, попадавшему иногда на отпевания и венчания воцерковленных знакомых, неприятно было наблюдать, как великолепная архитектурная машина для построения интеллекта заполняется мещанским православным обиходом, сладкой гарью позлащенной службы, плачем свечечек, продающихся там, где должен располагаться указатель «Начало осмотра».

   Церковь и священники описываются в романе весьма отстраненно, как некая декорация, не наделенная таинственным смыслом: «...всюду наблюдалось возвращение к истокам. Молодые батюшки с мягкими бородами, чинно разложенными на грудях, ездили по городу в тяжелых черных «Волгах» обкомовского вида... храмы, переданные по принадлежности, напоминали витыми куполами парад монгольфьеров, правда без рекламы; в положенное время над городом гудели... их колокола, что играло в шумовом пейзаже ту же роль и вырабатывало образ того же поэтического качества, что и воспетой селедочными пиджаками фабричный гудок».

   При этом вера в сверхъестественное в душах людей не исчезает, а, кажется, даже усиливается, но, не освященная больше многовековым опытом Церкви, претерпевает значительную трансформацию.

  Одним из символов городка, где живут персонажи романа, хитники (добытчики драгоценных камней), является «памятник двум основателям города, что стояли... обратив одинаковые полированные лица к черному плотинному туннелю с водопадом - над которым кто-то рисковый, из любителей поболтать ногами над бездной, вывел ярко-белой водостойкой краской: «БОГА НЕТ».

   Однако на самом деле герои постоянно помнят о Том, Кого «нет». Поскольку церковный опыт отвергнут, герои ищут свой путь к Богу, по духу весьма отличный от православного: «...ощущая повсюду присутствие некой нечеловеческой силы, они не терпели ее пренебрежительного молчания и искали способов вызвать ее на разговор».

   Их, героев-романтиков, привлекает разговор с Ним «на равных» («хочу, чтобы Господь сказал несколько слов мне лично», как говорит один из второстепенных героев)- или, как вариант, просто равенство с Ним и, следовательно, свобода от Него. Вот для чего один из главных героев, Крылов, заводит свою тайную квартиру, «спрятанную» от его реальной жизни: «Он решил освободить свою территорию от воздействия силы, пронизывающей мир. Имя этой силе давала только религия, но все безбожные рифейцы, не имевшие отношения к трезвонящим храма и к тем, кто в них собирался, тоже вынуждены были с ней взаимодействовать. Они искали и не находили свободы... Теперь на своих пятидесяти метрах он поставил целью не давать этой силе ни малейшего шанса».

   Интересно, что святоотеческий опыт, отброшенный персонажами романа, в самом повествовании все-таки отразился (по воле автора или «случайно» - другой вопрос). В основе духовной позиции Крылова - гордость почти сатанинская: «...Крылов не уйдет смиренно к Тому, Кого он не просил производить себя на свет посредством подлого отца, Кто ни о чем с Крыловым не договаривался. Раз не было договора - не будет и его исполнения; как всякий нормальный рифеец, Крылов предпочитал не подчиняться сильному, а скорее сдохнуть». То, что происходит в ответ на это с Крыловым, выглядит художественным цитированием какого-нибудь «Отечника». Поселившись в своей «обезбоженной» квартире, герой вдруг начинает испытывать сильнейшее искушение плотской страстью. А ведь блудная брань, как неоднократно отмечали святые отцы, - это одно из самых частых врачеваний, которое применяет Бог к гордецу.

   Ориентируясь на этот духовный сюжет Славниковой, так и хочется радостно резюмировать: не важно, что богоискательство героев иногда сильно смахивает на богоборчество, главное, что у самой писательницы метафизические акценты расставлены правильно, а значит - стоит читать этот роман, несмотря на обилие в нем «постельных» эпизодов (общая беда современной литературы). Но не все так радужно. Потому что важную роль в «2017» играют отношения героев с бесами.

   Бесами их, разумеется, никто не называет, ибо роман страдает издревле известной духовной болезнью - «неразличением духов». В картине мира «хитников» (охотников за драгоценными камнями) существа иного мира делятся не на два стана (бесы и Небесные силы, служащие Богу), а на «уровни сложности»: на высшем Бог, на низшем - горные духи. Эта иерархия, сродни политеистическим верованиям, видна, например, из рассказа об Анфилогове: «Он, может, для того и прибился к хитникам, чтобы как-то выманить в поле человеческого зрения бесформенное нечто, от которого все и зависит. Не эту местную живность вроде Великого Полоза или Каменной Девки - в оригинале бродящей по подземным полостям слепой и лысой кремниевой куклы, но то, что над ними, то, до чего добираются изредка только священники и авантюристы. Анфилогов, родившийся бестрепетным, выбрал путь авантюриста».

   Горные духи, как следует из романа, могут и помогать человеку, и вредить ему, а вот Бог воспринимается как соперник, которого героям все время хочется победить: «...Корундовая яма оказалась (для Анфилогова - Е.В.)... местом встречи с несуществующим Богом... Здесь он заработал шанс оставить Бога проигравшим». Наверно, не стоит напоминать, какого персонажа Священной истории называют «противником» (в переводе с древнееврейского) Богу. Такое духовное совпадение не может не заставить читателя романа насторожиться.

   Описанию горных духов в «2017» отведено немало страниц, смахивающих на выдержки из столь любимых в средние века «бестиариев» или... на мифы неоязычников. Последняя ассоциация точнее - об этом без всякого смущения не раз говорит и сама писательница: «Мир горных духов, где всегда пребывал и пребывает рифеец, есть мир языческий». Горные духи, с которыми вступают в контакт герои романа, имеют свои наименования: Великий Полоз, Пляшущая Огневка, Златовласка и др. Венчает этот пантеон знаменитая Хозяйка Медной горы - Каменная Дева. Ее поступки и привычки описаны Славниковой весьма подробно, ибо, как утверждает писательница, этот горный дух вмешивается в судьбы хитников, управляет их поведением: «...Мысль о том, как он буквально за день переменит завещание, пароли и шифры, взбодрила профессора (в пятнадцати километрах к северо-западу, в абсолютно темной карстовой пещере, пронизанной гигантскими пипетками мокрых сталактитов, четырехметровая матрица Каменной Девки оборотила голову-яйцо в сторону своих порушенных корундов, пытаясь через злую бодрость оживить полумертвого человека)».

   В основе отношений «избранного» искателя драгоценных камней и Хозяйки Горы - интимная связь. Для ее достижения Каменная Дева каким-то образом вселяется в одну из знакомых женщин хитника («...женщины, в которых вселяется Каменная Девка, говорят, берутся вовсем не из воздуха. У них и свои биографии имеются, даже дети иногда. Такая загубит человека, заведет его в горы, а потом, как ни в чем не бывало, возвращается на службу и в семью», - рассказывает Крылову Фарид).

   Отношения Анфилогова с Екатериной Сергеевной и Крылова с ней же (но известной ему как «Таня») оказываются, в конечном итоге, именно такой любовной связью с бесом-женщиной. Эта эротическая демонология вызывает очень тяжелое чувство, которое только усиливается, когда узнаешь, что мифологические существа, описанные в романе, являются объектами поклонения в реально существующей секте бажовцев. Случайное ли это совпадение или сознательная пропаганда в романе неоязыческих верований? Я не знаю. Но даже если Славникова ориентировалась не на мистическое учение сектантов, а всего лишь на сказки Бажова, как утверждает аннотация к книге -  та бесовщина с эротическим оттенком, которую она столь подробно описывает в своем романе, заставляет задуматься: а безопасно ли вообще его читать? Невольно вспоминаются предостережения о. Павла Флоренского против заигрываний с бесами: «Известный страстностью своей борьбы против спиритизма и вообще всяких суеверий Леманн ради полного изобличения медиумов-фокусников... предпринял ряд сеансов, в которых сам выступил в качестве медиума. Он имел успех, обманул своими фокусами многих. Но... сам оказался обманутым: заведомые, собственноручные его фокусы, производимая им видимость спиритического чуда... вызывала путем подражания подлинные спиритические явления, вопреки убеждению и вопреки намерениям ученого-фокусника, - рассказывает о. Павел и резюмирует, - в том-то и дело, нет устойчивой границы между шарлатанством и оккультизмом, между фокусами и магией, и одно переходит в другое и вызывает другое» («Детям моим. Воспоминанья прошлых лет»). Поэтому стоит ли рисковать и погружаться в описание бесовщины, пусть даже и художественно обработанное?

Продолжение следует...