Скорбная выставка или целевая презентация?
Было действительно
Первые разделы выставки «Гибель семьи императора Николая II. Следствие длиною в век» соответствуют последовательным этапам крестного пути царственных страстотерпцев: «Отречение», «Арест», «В Царском Селе под домашним арестом» и далее. Переходишь от документа к документу, и вдруг предстает: это было действительно! Срез истории оказывается и для тебя болезненным. Вот «Журнал заседаний Временного правительства № 10»: «Слушали: о лишении свободы отрекшегося императора Николая II и его супруги. Постановили: признать отрекшегося императора Николая II и его супругу лишенными свободы и доставить отрекшегося императора в Царское Село». Или вот: «Заявление вахмистра А.П. Данилова в Петросовет о нарушениях режима охраны царской семьи в Александровском дворце». Написано от руки корявым почерком: «1) Николай II здаровуется с караулом и ему отвечают, как отвечали раньше, …». Увы, не всегда так бывало, чтоб «отвечали, как раньше». О «завоеванной свободе» ревновал не только вахмистр Данилов.
Удивляешься почерку В.С. Панкратова, комиссара Временного Правительства, от которого зависела жизнь царственных узников в Тобольске. Ясный, четкий, ровный, хороший почерк.
Расшифрованная телеграфная лента переговоров руководства Уралсовета с председателем СНК В.И. Лениным и председателем ВЦИК Я.М. Свердловым (в связи с действиями Яковлева. — Авторы). Свернутая лента лежит перед зрителем. В расшифровке читаешь: «…Мы считаем, что гулять Николаю по сибирской дороге не нужно, а он должен находиться в Екатеринбурге под строгим надзором…».
Умягчение злых сердец
Среди документов, представленных на выставке, есть особенно дорогие сердцу тех, кто чтит память царственных мучеников: открытки, посланные из Екатеринбурга Марией Николаевной, дневник императрицы Александры Федоровны, раскрытый на последней записи, дневник Государя, также раскрытый на последней из исписанных страниц, программки домашних спектаклей, которые ставились в Тобольске зимой 1918 года, после Рождества. Вот программка спектакля (сценки) на английском языке «Packing» («Сборы в дорогу»), о котором Сидней Гиббс писал впоследствии: «Я никогда не забуду тот вечер. Тогда царица в последний раз смеялась от души».
Насчет дневника Государя существует мнение, что записи последних трех дней отсутствуют не потому, что Государь их не делал… Действительно, хорошо известны обязательность и пунктуальность царя в ведении записей. Отсутствие записей иногда толкуют как их намеренное уничтожение. Однако на экспонате, на раскрытых страницах дневника никаких следов (на первый взгляд, во всяком случае) нет. Странно, загадочно.
Дневник Государыни — небольшая записная книжка, продолговатой формы. Мы видим разворот, видим, что книжка исписана приблизительно на две трети: левая часть потолще правой. Слева — последняя запись Государыни. Удивляешься сохранности карандашной записи. Лишний раз испытываешь огромное уважение к труду тех людей, что расшифровали эти пометки, казалось бы, для стороннего читателя совершенно непонятные, к труду историка и архивиста В. Хрусталева, издавшего дневники Государя и Государыни времени заточения. И не сразу замечаешь: на правой стороне разворота, в верхнем левом углу стоит: 4/ VII. Это Государыня поставила! Ложась спать, она заранее проставила число завтрашнего дня, который для нее уже не наступит.
Но, пожалуй, самое драгоценное — это вещи. Казалось бы, что уж такого в ручке от зонта, принадлежавшего царице? Но смотришь на нее и вживе представляешь, какая небольшая была у Александры Федоровны ладонь. Тогда вспоминаешь описание внешности царицы, например, у Юлии Ден: какая была стройная. Или вот настольная игрушка цесаревича «Крокет», весьма миниатюрный. Думается тогда: «А можно ли было играть в него лежа? Наверное, если использовать в качестве “стола” какую-нибудь большого формата книгу, то можно… Играл ли он в него в Ипатьевском доме?». Документально известно только: «делал из проволоки цепочки для своих корабликов» (охранник Проскуряков) и «забавлялся хлопушками с мальчиком Седневым» (Юровский). Выставлена и одежда, принадлежавшая членам царской семьи, в частности, френч цесаревича.
Френч цесаревича
Важнее всего — иконы. Надо же, думаешь, довелось постоять перед той самой иконой Спасителя, которую упоминал прот. Иоанн Сторожев, рассказывая следователю И. Сергееву о своем посещении царской семьи за два дня до убийства: «Впереди стола, ближе к переднему углу, поставлен был большой цветок, и мне казалось, что среди ветвей его помещена икона, именуемая “Нерукотворный Спас”, обычного письма, без ризы».
Икона преподобного Серафима. Из каталога выставки.
Вот икона Серафима Саровского, совсем небольшая, овальной формы, бывшая с царской семьей в Ипатьевском доме, справа от нее маленькая Тамбовская икона Божией Матери. А слева… слева икона «Умягчение злых сердец», что ясно всякому православному верующему, как только он приглядится и различит тоненькие прорези на окладе — это стрелы, направленные к сердцу Богородицы. Однако этот экспонат под номером 179 почему-то атрибутирован как икона «Умиление». Досадная небрежность.
Икона, атрибутированная как УМИЛЕНИЕ. Из каталога выставки.
Столь редкие и столь драгоценные экспонаты (в основном из Джорданвилля) мы можем видеть благодаря священноначалию Русской Православной Церкви Заграницей, предоставившему их для экспозиции.
Вообще, что касается первой, скорбной части выставки, нельзя не выразить глубокую благодарность директору архива С.В. Мироненко и всем организаторам за такую уникальную возможность прикоснуться к тому, что свято для почитателей царской семьи.
Несуразицы
Увы, экспонат N179 — не единственная оплошность, допущенная на выставке. Вряд ли кто (особенно из нецерковных людей) и заметит эту оплошность. Но всякий, кто посмотрит внимательно на экспонат «вставная челюсть доктора Боткина», сразу заметит, что эта челюсть совершенно не соответствует фотографии вставной челюсти доктора Боткина, сделанной Н. Соколовым и помещенной тут же.
Есть, надо сказать, и такое несоответствие действительности, которое можно назвать вопиющим, ибо фотография, о которой идет речь, представлена и в увеличенном виде в качестве художественного решения выставки. Этот снимок обозначен следующим образом: «Комната великих княжон в доме Ипатьева после их убийства» 1918 г. Современный фотоотпечаток с подлинного негатива, сделанного в ходе следствия в 1918 г. Однако фотография с тем же названием приводится в книге Н. Росса «Гибель царской семьи» (Франкфурт-на-Майне, «Посев», 1987, с. 533-534, фото № 27), и это две абсолютно разные фотографии!
Комната великих княжон в доме Ипатьева после расстрела. Соответствует описанию, приведенному в каталоге выставки: в частности, видна горка пепла на полу. Из книги Н. Росса ГИБЕЛЬ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ.
Фото комнаты великих княжон в Ипатьевском доме, представленное на выставке
Впрочем, и без сопоставления снимков нетрудно заключить, что выставленная фотография никакого отношения к дому Ипатьева не имеет. На фото стены без обоев и высота потолков не менее 6 метров. Оконная рама имеет двойную крестовину. В то же время все окна второго этажа дома Ипатьева имели одинарную крестовину по центру. Высота потолков около 3 метров. Все жилые комнаты были покрыты обоями. Рядовые посетители обращают внимание: фотография комнаты великих княжон противоречит фотографиям, связанным с Ипатьевским домом.
Голоса в наушниках
По контрасту с раритетами, вызывающими добрые и горькие чувства, на выставке имеются экспонаты, долженствующие вызвать глубочайшее возмущение и его вызывающие. Это аудиозаписи рассказов двух участников преступления, Григория Никулина и Исайи Родзинского, сделанных в середине 1960-х годов, в рамках тогдашнего расследования цареубийства, проводившегося ЦК КПСС. На выставке возможность прослушивания реализована с помощью наушников, которые висят на стене. Рассказ Никулина посвящен расстрелу, и две пары наушников с ним висят в той части экспозиции, что посвящена расстрелу. Рассказ Родзинского посвящен сокрытию и уничтожению тел расстрелянных, наушники с этим рассказом висят в той части, что уже относится к следствию. По непонятной причине (ради какого эффекта?) возле наушников нет никакой надписи, и посетитель не знает, чьи рассказы он слышит; это еще один недочет в организации выставки.
События более, чем 40-летней давности являются, очевидно, предметом гордости рассказчиков и потому так живо воспроизводятся ими. Живо и как-то бодро, даже весело… И. Родзинский просто все время похохатывает, называет, в какой-то момент, тела расстрелянных «этот штабель» и т.п. Интересующийся читатель может познакомиться с этими рассказами в уникальном сборнике материалов с неудачным названием «Исповедь цареубийц», составленным Ю.А. Жуком (М., 2008).
Интересная деталь. Рассказ И. Родзинского подтверждает вроде бы официальную версию сокрытия тел: забрали из шахты на Ганиной Яме, везли на машине, по дороге застряли и т.д. Однако Родзинский говорит и о сожжении тел, причем точно указывает, что тела Николая и Боткина были сожжены, комментируя свой рассказ с отвратительным воодушевлением. Ему, видите ли, понравилось то, как был сложен Николай, и не понравилось то, каким «жирным» был Боткин (так что и сжигать было трудно). Родзинский настаивает на долговременном процессе сожжения (тут также не обходится у него без подробностей…) и в некоторый момент, как-то мельком, в ответ на вопрос, говорит: «Да нет, целиком» — в том смысле, что тела были полностью сожжены. Примечательно, что в книге Ю. Жука, сторонника официальной версии, соответствующий эпизод в записи рассказа Родзинского просто отсутствует!
Конечно, неприглядная живость рассказа говорит в пользу его достоверности. И все же это рассказ участника преступления, и можно ли верить ему? Тем более правомерно задаться подобным вопросом в отношении главного из преступников.
Можно ли верить Юровскому?
Пресловутая «Записка Юровского», на материале которой, главным образом, и основывается официальное следствие, неоднократно подвергалась сомнению в плане достоверности. Это нашло свое отражение на одном из стендов выставки (посвященном ответам на вопросы Церкви — см. ниже), где говорится: «Проведена графологическая и стилистическая экспертиза «записки Я.М. Юровского». Доказано, что текст записки 1920 года (в записи академика М.Н. Покровского) имеет вставки, выполненные рукой Юровского». Ну хорошо. Но верить ли Юровскому?
В 2009 г. в издательстве «Астрель–СПб» вышла книга Юрия Григорьева «Последний император России. Тайна гибели». Автор — судебный медэксперт из Санкт-Петербурга, в течение десяти лет изучавший тему гибели царской семьи, с привлечением всех доступных материалов. Книгу Юрия Григорьева отличают обстоятельность и доказательность (см. вступление). В частности, в ней убедительно показано, что то, что рассказано Юровским в его «Записке» —ложь. Исследование Григорьева, несомненно, заслуживает внимания. На выставке «Следствие длиною в век» ни оно, ни какая-либо другая критика даже не упомянуты.
Книга Юрия Григорьева
Григорьев — сторонник версии Н.А. Соколова, в соответствии с которой тела расстрелянных в Ипатьевском доме были сожжены на Ганиной Яме. Приведем одно косвенное соображение в пользу этого факта и одно прямое доказательство, по Григорьеву.
Если следовать официальной версии, совершенно необъяснимым является поведение чекистов в течение более суток — 17-18-го июля. По официальной версии, они жгли не трупы, а одежду убитых (в течение суток? и зачем же для этого нужны были три кострища?), а затем сидели рядом со сложенными трупами до наступления темноты 18-го числа.
Далее. Известно, что следствием 1918 года были найдены на Ганиной Яме более тридцати пуль, более двух третей из которых были лишены оболочки и представлены вытекшим свинцом. Температура плавления свинца — 327,5 градусов по Цельсию. Такое количество пуль могло быть только в том случае, если они находились в телах расстрелянных, а указанное их состояние может быть объяснено только тем, что тела сжигали, причем долговременно.
Никакого широкого, гласного обсуждения книги Ю. Григорьева не было, никакие его аргументы не были опровергнуты.
Испытанный стиль
Тем, кто жил при советской власти, хорошо знаком дух советской, специфической «приличности». Проще всего его так обозначить: чтоб ни гу-гу. Противоречить — прежде всего неприлично. То, что тебе предлагают, то и верно — ты же не споришь? Что-то именно в этом роде пронизывает все, что связано с официальным расследованием убийства и захоронения царской семьи. Знакомая тоска берет. Это стиль не подлежащего сомнению замалчивания.
Он проявляется, как мы только что видели, и в вопросах о «записке Юровского», и в допущенных небрежностях, о которых шла речь. Но наиболее ярко он проявляется в текстах одного из важнейших стендов выставки: «ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ КОМИССИЯ ПО ИЗУЧЕНИЮ ВОПРОСОВ, СВЯЗАННЫХ С ИССЛЕДОВАНИЕМ И ПЕРЕЗАХОРОНЕНИЕМ ОСТАНКОВ РОССИЙСКОГО ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II И ЕГО СЕМЬИ». Основное содержание стенда — ответы комиссии на 10 вопросов, в которых Церковь сформулировала свои сомнения насчет идентификации царских останков. Читаем: «Ответы на эти вопросы (последние, заметим, не приводятся. — Авторы) были подготовлены прокурором-криминалистом В.Н. Соловьевым и переданы в личной беседе Святейшему Патриарху Алексию II». И ничего не говорится об отношении Церкви к полученным ответам — хотя уже и с кончины Святейшего Патриарха Алексия II прошло пять лет. Мы увидим ниже, что Церковь совсем не считает их (ответы) удовлетворительными.
Избранные ответы со стороны Следственной Комиссии на вопросы Церкви
1. Проведены стоматологические исследования останков 9 человек. Полученные данные по полу и возрасту совпали с данными погибших.
Прежде всего, заметим, что данные о состоянии зубов членов царской семьи хранились у их дантиста, С.С. Кострицкого, архив которого находится где-то на Западе, но пока не найден и, очевидно, не привлекался. Таким образом, возникает вопрос: по каким документам делалось стоматологическое исследование? Итог же исследования, прямо скажем, слабоват: «По полу и возрасту»… и все?
Однако вот что здесь скрыто. В работе следствия 1993 года принимал участие известный американский антропологи специалист в области судебно-медицинской экспертизы по идентификации человеческих останков профессор Мейплз. Он упомянут на стенде в связи с разрешением (как утверждается) вопроса об останках Анастасии, но ничего не упоминается о его заключении касательно черепа скелета № 4, принадлежащего, как утверждается, императору: «Челюсть и немногие уцелевшие зубы демонстрируют признаки серьезных пародонтальных заболеваний. На этих зубах нет никаких следов лечения или пломбирования (выделено нами. — Авторы); они буквально испещрены кариесными впадинами и съедены почти до самых десен. Подобное состояние челюсти, на которой налицо все признаки пародонтальных заболеваний, и состояние самих зубов свидетельствует о том, что в таком виде они находились долгие годы при жизни императора, не получая никакого лечения» (см. книгу Maples, Dr. William R. and Michael Browning «Dead Men Do tell Tales» N.Y. 1994, стр. 259). Приведенного свидетельства совершенно достаточно, чтобы вся официальная версия пошла прахом, ибо очень хорошо известно, что император Николай II неоднократно лечил свои зубы — у хирурга-одонтолога С.С. Кострицкого, для которого в Александровском дворце в Царском Селе был оборудован специальный кабинет.
Сергей Сергеевич Кострицкий проявил себя как человек, преданный царской семье: он специально приезжал в Тобольск для лечения зубов у царственных узников. Николай II упоминает в дневнике о визитах Кострицкого — 19, 21, 25, 26 октября 1917г.: «...Перед завтраком посидел внизу у Кострицкого... До чая сидел у Кострицкого... Утром показывал Кострицкому все наши комнаты... От 10 до 11 часов утра сидел у Кострицкого. Вечером простился с ним, он уезжает в Крым». Больше Кострицкий в Тобольск не приезжал, и зубы Государю лечила (тогда единственный в городе дантист) Мария Лазаревна Рендель. В дневниковых записях Николая II от 11 и 18 февраля (ст. ст.) 1918 г. можно прочитать: «Сидел у Рендель».
Стенд с ответами на вопросы
2. Проведено антропологическое исследование, подтвердившее принадлежность останков членам семьи и лицам из свиты.
Благодаря заключению профессора Мэйплза о черепе «императора», мы уже видели, чего стоят антропологические изыскания Следственной Комиссии. Вот еще один фрагмент из книги американского антрополога: « Скелет № 4, принадлежавший мужчине кавказоидного (кавказодиными - Caucasoid (англ) - на Западе принято называть черепа европейцев , такая уж терминология) т ипа ростом примерно пяти футов шести дюймов в возрасте около пятидесяти лет, принадлежал Николаю II. Череп скелета находился в ужасном состоянии. Лицо его было сплошь разбито множественными ударами, в результате чего черты исказились до неузнаваемости. Были утрачены все лицевые кости в области между надбровными дугами левой и правой глазниц, а также от глазниц до основания полости носа. В средней части верхней челюсти уцелели лишь два обломка зубов, а в нижней челюсти было шесть остатков корней и два отсутствующих передних зуба». См. книгу Maples, Dr. William R. and Michael Browning “Dead Men Do tell Tales” N.Y. 1994, стр. 260. Спрашивается, что были за «множественные удары»? По голове убитого первым же выстрелом Государя? В порядке вымещения злобы на «кровопийцу»? Это было возможно, но подобной сцены нет ни в одном из свидетельств, а главное — времени на это у преступников не было.
4. Проанализированы и сопоставлены с современными данными выводы следствия 1918-1924 гг. о полном уничтожении всей царской семьи. Информация из воспоминаний участников расстрела и захоронения совпала с данными, полученными следователями Наметкиным, Сергеевым, Соколовым, выводами современной ситауционной и других экспертиз.
Этот текст представляет собой образчик многозначительной невнятицы. На самом-то деле, как всем известно, современная Следственная Комиссия отвергает версию полного уничтожения тел, а здесь говорится о каком-то «совпадении данных». Нет возможности подробно останавливаться на этом споре, сошлемся лишний раз на книгу Ю. Григорьева. А также вспомним, что следствие 1990-х годов вообще не привлекаломатериалов следствия Н. Соколова, и только из-за того, что со стороны это воспринималось всеми как дикость, вынужденным образом постаралось их включить…
Стоит заметить, что официальная Следственная Комиссия не проанализировала и не сопоставила детально свидетельства преступников и данные следствия Н.А. Соколова, на основании этих сведений не провела почасовую реконструкцию событий с ночи 16 на 17 и до утра 19 июля 1918 г., связанных с сокрытием преступниками следов злодеяния. Нет ясности в этом вопросе. В связи с этим выводы следствия Н.А. Соколова полностью разошлись с выводами современного следствия В.Н. Соловьева.
6. Проведена экспертиза относительно наличия костной мозоли на черепе Николая II, которая, якобы, должна была образоваться как след от ранения, нанесенного ему в Японии в 1891 году. Следов мозоли на черепе обнаружено не было (Подлиннные записи лейб-медиков, исследования его головного убора и рубахи 2007-2008 гг., позволили сделать заключение, что в результате такого ранения костная мозоль на черепе образоваться не могла).
Такое заключение не вызывает доверия. В книге Грега Кинга «Романовы. Судьба царской династии» (М., 2005, стр. 701) приводится медицинское заключение о характере ранения, полученного наследником Николаем Александровичем в 1891 году в Японии (ГАРФ, оп. 667, оп.1, д. 701) и рассказывается, со ссылкой на источник (письмо министра юстиции Старынкевича министру иностранных дел. Омск, 19 февраля 1919 г.), о том, что В.Н. Деревенко (врач цесаревича), обращаясь к следствию Н. Соколова, брался идентифицировать останки императора, если они найдутся. В.Н. Деревенко предполагал провести идентификацию как раз через костную мозоль на черепе, значит, он был уверен, что таковая имеется.
И по поводу костной мозоли, и по поводу других экспертиз свои сомнения высказывал (в 2007 году) известный петербургский профессор-судмедэксперт, заслуженный деятель науки РФ Вячеслав Попов. В начале 1990-х годов он входил в состав экспертной комиссии по исследованию екатеринбургских останков и непосредственно работал с ними. По словам ученого, с самого начала «расследование носило односторонний и поверхностный характер, направленный на доказательство единственной версии»: в Ипатьевском доме расстреляна царская семья, и ей принадлежат найденные останки. После их захоронения в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга сомнения остались и, по мнению В. Попова, «в настоящее время множатся».
Кто же был захоронен в Поросенковом Логе? Естественно предположить, что в 1919 году здесь была сделана «заготовка» на будущее, на все последующие фальсификации. Дело в том, что в 1919-1920 гг. Я.М. Юровский был председателем Екатеринбургской ЧК, и устроить такого рода дело ему ничего не стоило. Однако, при столь «неприступном» характере, который имело официальное следствие с самого начала своей работы (с 1993 г.), понятное дело, разрабатывать версию расстрелянной «семьи-дубля» не было никакой возможности.
Есть, однако, гораздо более простое объяснение: само захоронение в Поросенковом Логе является фальсификацией! Останки, выдаваемые за царские, не могли пролежать в том месте десятки лет, поскольку трупы, захороненные в болотистой почве, не гниют, но подвергаются торфяному дублению, при этом кости становятся такими мягкими, что их можно резать ножом… Мы привели краткое научное обоснование предъявленному серьезному обвинению со стр. 288 книги «Последний император России. Тайна гибели». Ее автор, Юрий Григорьев, предлагает читателю основательные и неопровержимые доводы.
Попробовал бы кто-нибудь устроить настоящую конференцию по проблеме царских останков… Но в атмосфере «вы должны доверять нам и все тут!» ни о каком открытом, беспристрастном и весомом обсуждении и речи быть не может
Стенд выставки, достаточно подробно нами рассмотренный, начинается со слов: «Правительственная комиссия была создана 23 октября 1993 года по предложению Святейшего Патриарха Алексия II. В ее состав вошли руководители министерств и ведомств, известные ученые, архивисты, судебные медики, представители Русской Православной Церкви и общественности». Читатель хорошо понимает, какова цена тому впечатлению, которое должен создавать этот текст. И, верно, создает, ибо никто же не знает, что Церковь к работе следствия фактически допущена не была, что представителей общественности, пытавшихся возражать, «глушили», что ученые, отказавшиеся подписать результаты следствия 1993-1998 гг., были от работы отстранены. Это были проф. С.А. Беляев и академик В.В. Алексеев. Они оставили свои особые мнения по тогдашней работе следствия: Беляев — http://www.tzar-nikolai.orthodoxy.ru/ost/bel_mn/bel_mn.htm, Алексеев — http://www.tzar-nikolai.orthodoxy.ru/ost/al.htm .
Пафос последнего экспоната
Покойный Борис Николаевич Ельцин был, в какой-то степени, ответствен за снос Ипатьевского дома в 1977 году. Может быть, в большей, чем он утверждал, а, может, и вправду, только как исполнитель приказа сверху. Во всяком случае, в 1998 году он обнаруживал что-то подобное покаянному чувству, когда говорил о царской семье и о необходимости с честью похоронить ее останки. Он все повторял тогда фразу: «Страница должна быть закрыта»…
Об этом вспоминаешь, когда подходишь к последнему экспонату выставки, представляющему собой большой стеклянный шкаф, в котором лежат, подсвеченные, три объемных тома: «Постановления о прекращении уголовного дела по выяснению обстоятельств гибели членов Российского императорского дома и лиц из их окружения в период 1918-1919 гг. на Урале и в г. Петрограде. Начато 19.08.1993. Закончено: 14.01.2011». Посетитель, не имеющий к этим томам никакого доступа, кроме их лицезрения, должен, очевидно, проникнуться чувствами значимости и полноценной завершенности. А то как же! Отдельный стенд, подсветка, тома объемные, обложки — белоснежные, надписи отчетливые. Тут становится ясным, зачем так странно названа выставка: «Следствие длиною в век». Ведь и век не прошел еще, и в течение долгих лет никакого следствия не велось. А это неважно, важен пафос завершенности: все, страница закрыта! И ты, рядовой благожелательный посетитель, должен тем более верить этому, что чувства твои растроганы, а сейчас ты еще больше будешь растроган. За стеклянным шкафом с томами «Постановления о прекращении уголовного дела» организован небольшой кинозал, где показывают, в режиме нон-стоп, кадры императорской кинохроники: вот дети, Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия и Алексей, бегут к объективу… Нет, не то чтобы хитрый мол умысел подавался под соусом добрых чувств, но чье-то политическое корыстное намерение спекулирует на том, что для нашей памяти свято, использует чьи-то и вправду добрые чувства, чью-то неподдельную любовь к царской семье.
В чем же оно заключается, это намерение? Это мы можем узнать из ответа организатора выставки корреспонденту «Известий». Смысл выставки — наконец-то убедить священноначалие в необходимости захоронения останков, найденных под Екатеринбургом в 2007 году и считающихся останками великой княжны Марии Николаевны и цесаревича Алексея Николаевича.
В чем же тут политика или корысть? Этого не разобрать. Но если на тему «царских останков» отводятся такие большие средства (взять хотя бы издания книг в рамках этой темы — иначе, как «роскошными», их не назовешь), если следствие по данному делу носит, в худшем смысле, официальный характер (в плане закрытости и беззастенчивости), то всякому нормальному человеку ясно: чей-то здесь есть интерес. А чей — не докопаться. Истиной не дышит, а пахнет скверно.
С виду же все благообразно, уровень имитации под «все в порядке», надо признать — высочайший. Вот и поддержкой Церкви удалось заручиться… Однако и здесь — имитация!
Зарубежная Церковь благословляет скорбную память…
…а не политические игры. Каталог выставки открывает (сразу после списка организаторов и содержания) «Приветствие Высокопреосвященнейшего Илариона, митрополита Восточно-Американского и Нью-Йорского, Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви». Приветствие завершает воспроизведение подписи владыки, а на отдельной странице слева мы видим его портрет. У читателя создается впечатление, что выставка получила церковное благословение… И, тем самым, создается впечатление, будто Церковь (пусть только пока ее зарубежная часть) солидарна с окончательными выводами следствия. Но достаточно прочитать внимательно приветствие митрополита Илариона, чтобы увидеть, что о выводах следствия в нем ничего не говорится. По слову владыки, Зарубежная Церковь исполняет волю великой княгини Ксении Александровны, а именно, «предлагает сохраненное наследие умученной Царской Семьи широкой аудитории на родине», совместно с Государственным Архивом Российской Федерации. Приветствие завершается следующими словами: «Мы надеемся на то, что данная выставка с представленными материалами из разных архивов, музеев, как и следствий внесет серьезный вклад в изучение последних дней царственных мучеников в заточении. С любовью о Господе. Иларион». Выражение «внесет серьезный вклад» предполагает продолжение изысканий…
Именно об этом и говорит наша Церковь, а не выражает недоверия к официальному следствию. Не раз и не два, а множество раз и прот. Всеволод Чаплин, и другие официальные лица нашей Церкви заявляли (обыкновенно — в ответ на неустанные вопросы), что Церковь не может признать «екатеринбургские останки» останками царской семьи, пока не будет единомыслия по данному поводу среди ученых, в связи с чем и оставляет вопрос открытым
Церковь — на стороне свободных и честных научных исследований
Мы обращаемся к вопросу о главном козыре Следственной Комиссии — генетической идентификации. В работе СК принимали участие ученые-генетики с мировым именем. И никто не утверждает, что их результаты неосновательны. Вопрос в другом. Почему эти ученые с мировым именем не оспорили, открыто и гласно, другие результаты других ученых, имена которых не менее авторитетны? С точки зрения элементарной научной этики, разве имели они право ставить свои подписи под результатами следствия, не возразив по сути японским (проф. Татсуо Нагаи) и американским (Стэнфордский университет) ученым, таковые результаты опровергающим? А поставив их, разве не подписались они под самым бесчестным из всех замалчиваний, которыми так «богато» официальное следствие? Ибо рядовой российский гражданин ничего не слышал и слышать не мог о расхождениях между учеными в вопросах идентификации «царских останков», он считает попросту, что «наука доказала, а Церкви чего-то надо» …
Всякий человек, знакомый с поиском в интернете, без труда найдет множество материалов, относящихся к проблеме идентификации царских останков. Здесь нет возможности касаться этой проблемы сколько-нибудь подробно. Читатель понимает, однако, что с точки зрения российской официальной версии проблемы вообще нет… нужно лишь доверять и ни гу-гу.
Приведем здесь только один, наиболее впечатляющий факт. В 2005 году генетики Стэнфордского университета получили в свое распоряжение часть мощей великой княгини Елизаветы Федоровны, а именно, один из пальцев. Результаты исследования оказались решительно противоречащими генетическим данным, относящимся к останкам той женщины, что захоронена в Петропавловской крепости Санкт-Петербурга как «императрица Александра Федоровна». Подробнее об этом: http://gold-word2008.narod.ru/Versii.html.
Одного такого факта достаточно, чтобы позиция Церкви всякому здравомыслящему человеку стала ясна. В марте этого года о ней писала и «Русская линия»: «Говоря о многочисленных обращениях, которые поступают к Святейшему Патриарху от отдельных представителей Дома Романовых с просьбой признать “екатеринбургские останки”, митрополит Иларион отметил, что Церковь ждёт не обращений, а ответов на поставленные вопросы. “Вы поймите, что обращений может быть очень много. Но мы всё ещё ждём ответов на наши вполне конкретные вопросы, связанные с различными аспектами проводившейся экспертизы, а также с нестыковками между двумя версиями захоронения останков Царской семьи: версией Соколова, который вёл следствие вскоре после этих событий, и версией Соловьева, который уже в наше время проводил следственные действия… Вопросы были вполне конкретные. Почему-то нам не захотели на них ответить, поэтому позиция у Церкви в данном вопросе остается открытой”, – заключил архипастырь». http://rusk.ru/st.php?idar=53752
Лукавый смысл
Разделить, рассорить, внести раскол — основная работа лукавого. В этом отношении «отдельные успехи» есть у нечистого ведомства и в вопросе о «екатеринбургских останках». Несомненный «успех»: создание образа — в глазах общественности — суеверной (ждут, мол, чудес) и мракобесной Церкви, не желающей признать то, что доказано наукой. Есть некоторые «успехи» и в рамках Церкви. Существуют православные издания (например, «Церковный вестник»), целиком поддерживающие официальную версию. Существует Новотихвинский монастырь в г. Екатеринбурге, единодушно держащийся тех же взглядов. И все же в целом говорить о расколе в Церкви по данному поводу — не приходится. В целом присутствуют здравое доверие к заявлениям священноначалия и здравое недоверие к официальному следствию.
Тема царской семьи немыслима без темы покаяния. С грустью обращаешь свое внимание на то, что соответствующая закваска почти не вскисла. Новомученики прославлены и забыты, стали «само собой разумеющимися». Официально же — следствие завершено, страница закрыта, стало быть, и «план по покаянию» выполнен.
«Гнусики» работают с воодушевлением: «Давай, давай, думай о проблеме останков и не думай о покаянии». Ломаешь копья, и забывается та тишина, тот мир, что дает молитвенное обращение к царственным мученикам, а без покаянного расположения оно «не складывается».
Надежда
«Бог поругаем не бывает» (Гал. 6, 7). И если мы «ходим верою, а не видением» (2Кор. 5,7), то и будем спокойно и мирно верить, что как-нибудь да управит Господь. Надежда — на честных и правдивых людей. Их, верно, много и среди сторонников официальной версии. Вот на то и надежда, что их совесть Бог просветит, и они перестанут поддерживать тех, кто замалчивает, интригует и делает хорошую мину.
Трудно, конечно, представить возможность создания, в теперешней ситуации, новой, по-настоящему компетентной, по-настоящему беспристрастной и открытой для участия Церкви комиссии по вопросу о царских останках. Но будем надеяться.
Церковь может действовать и самостоятельно. Раз официальное следствие не отвечает на вопросы со стороны Церкви и не предоставляет ей возможности познакомиться с материалами следствия, Русская Православная Церковь совместно с Русской Православной Церковью Заграницей могут создать собственную, независимую от официальной, Комиссию по вопросу о «екатеринбургских останках» и, на основании своих заключений, решить: возможно ли признание «екатеринбургских останков» подлинными в создавшейся ситуации и при имеющихся противоречиях?
Читайте также:
