Протоиерей Захария Керстюк: Транзитный пассажир
***
Тегеран. 22.30. Раза в четыре больший, чем Киевский аэропорт Борисполь, международный аэропорт имени имама Хомейни. На огромной автостоянке припарковано не больше двух десятков машин. Да и делать им здесь нечего — из-за международной изоляции Ирана, туда практически никто не летает. Этой ночью, на табло светилось четыре вылета, ближайший, из которых был Дубаи. Попрощавшись с провожающим меня р.б. А.Е, я без особых очередей и задержек прошел все процедуры предполетного досмотра и регистрацию. Ступив на борт почти пустого, 777-го Боинга авиакомпании Эмирейтс, я в полной тишине и спокойствии отправился в длительное путешествие по пути домой.
***
Аэропорт Дубаи. 1.40. Суета. Десятки тысяч людей мечутся несколькими рядами по коридорам. Все куда-то спешат, бегут, что-то покупают, о чем-то говорят. Добравшись до стойки регистрации ближайшего рейса на Москву, я по обычаю попросил место у прохода в самом последнем ряду, с надеждой, что там никого не будет, и я смогу спокойно лечь и поспать. Затем стал ожидать посадки на рейс. Во избежание ненужных знакомств и разговоров, уселся подальше от выхода на посадку, но так, чтобы он оставался на виду. Дождавшись, пока все пассажиры пройдут на посадку, я ступил на борт самолета и очень удивился: аэробус А 330 больше напоминал улей с недовольными пчелами, чем средство передвижения повышенной безопасности. Летели русские туристы. Я, конечно, и раньше летал с туристами, но в тот момент мне показалось, что я человек не просто из другой страны, а из совсем другого измерения.
Изморенный бесконечными встречами и переговорами, я думал только о том, как бы поскорее опустить голову на спинку кресла, укрыться пледом и заснуть. Добравшись до своего посадочного места, я увидел мужчину лет 50-ти и молодую девушку. Сначала подумал, что они — дедушка и внучка, но после нескольких дерзких обменов между собой фразами на «ты», я решил, что они — отец и дочь.
Наконец-то все уселись. Только теперь я понял, почему посадку объявили за час до вылета: кнопки вызова включалась одна за другой, мы еще не взлетели, а бедные стюардессы уже устали. Как оказалось, большинство пассажиров аэробуса просто проверяли, работает ли кнопка.
Перекрестившись, я взял в руки молитвослов, чтобы прочитать пару привычных молитв перед взлетом.
— О Боже…, — с удивлением произнесла девушка, глядя на своего спутника.
— Тихо. Ты что попа никогда не видела?
— Попа? — продолжала она.
— Сейчас спросим.
— Ты поп? — спросил меня мужчина.
— Поп, — ответил я. — Пастырь овец православных.
Но времени продолжать разговор не было, так как я пытался успеть дочитать молитвы, а они — допить начатую бутылку виски.
— Будешь? — спросил у меня мужчина, приподнимая вверх бутылку.
— Нет.
— Ну и правильно. Вам бояться по рангу не положено.
— По какому рангу и чего бояться? — переспросил я.
— Ну как там… это… по вере! По вере не положено бояться летать.
— Летать я не боюсь, а даже люблю, это уже более чем 200-й мой полет за три последних года. А бояться нам можно, но только грехов, — сказал я и мы начали смотреть демонстрацию правил безопасности полета.
В какой-то момент я понял, что нового ничего не услышу, опустил глаза в молитвослов и продолжил чтение.
— Почему не смотрите, вдруг катастрофа? — спросила девушка.
— Я все это в школе пилотов проходил.
— Вас и этому учат? — удивилась она.
— Нас многому учат. Главное — желание учиться.
Неугомонная пара, сменив гнев на милость, как говорится, продолжала говорить на тему Церкви. А в это время самолет стоял на взлетной полосе с включенными двигателями и ждал, когда пилот снимет рычаг тормоза с зажатых шасси. Разбег — и вот наш тяжелый широкофюзеляжный самолет, оторвавшись от земли, проходя по глиссаде, пытается занять свой эшелон, взяв курс на Москву. Только во время взлета люди притихли, так что подремал я недолго. Как только надпись «пристегните ремни» на табло погасла, — все сразу понеслось и загудело. Не получится ни помолиться, ни поспать — подумал я, да и рассчитывать на полезный разговор с уже порядком напившимися спутниками тоже не приходилось. Я сидел с закрытыми глазами и пытался заснуть.
— Счастливый вы человек, если можете спать в самолете, — сказал мужчина и снова предложил выпить, но уже в компании своих товарищей.
— Братан, ты представляешь, с ними поп сидит, — переговаривались они между собой.
— А вы в каком отеле отдыхали? — пытался завязать со мной разговор «братан».
— Я транзитный пассажир.
— Не может быть, транзитные чартерами не летают.
— Меня сюда подсадили.
— Ну ладно, не хочешь говорить — не говори, мы понимаем. Мы тоже женам не все рассказываем.
Мужчины продолжили свой разговор уже без меня так как в этот момент я поднялся, прошелся по салону в надежде найти хоть какое-то место, где можно было бы уединится, но свободных мест было немного, а садиться рядом с такими же «братками», как и мои прошлые соседи, мне не хотелось. Вернувшись к своему креслу, я достал из багажного отделения куртку и шапку, подошел к стюардессе и попросил два пледа — мне хотелось лечь на пол, в одно присмотренное местечко, и хоть немного поспать. Стюардесса удивилась моему желанию, но мой несчастный и жалостный вид убедил ее разрешить. И вот я уже в нише между последним рядом кресел и стенкой салона самолета: одеваю курточку и шапку, ложусь на один плед, укрываюсь вторым и моментально засыпаю. Эти четыре часа сна явно были необходимы моему организму, так как отключился я моментально, и все время проспал на одном боку, а впереди было еще два перелета.
— Просыпайтесь, скоро снижаемся, — полушепотом сказала мне стюардесса.
Только открыв глаза, я понял, что моя рука, лицо и бок, на которых я лежал — сильно онемели.
Выбравшись из ниши, я по привычке перекрестился и протянув пледы замученной стюардессе, поблагодарил ее за такую необычную возможность уединится и отдохнуть.
— Вы священник? — спросила она.
— Да.
— Я Вас понимаю, мне во время таких перелетов тоже хочется куда-нибудь спрятаться хоть на минутку.
— Теперь будете знать место, — пошутил я и мы засмеялись.
— Может, вы кушать хотите?
— Да, было бы неплохо.
— Давайте пройдем на кухню, а то самолет уже готовится к посадке.
Мы пошли на кухню в конце салона. Девушка достала из ящиков красиво упакованную еду, которая явно не предназначалась для эконом класса, спросила:
— Вы будете курицу, рыбу или овощи?
— Рыбу и овощи, — ответил я и прямо на кухне приступил к трапезе.
— А что вы делали в Дубаи? По вам не скажешь, что вы с отдыха летите.
— Я проездом из Ирана.
Не дожидаясь вопросов о том, как я попал на этот чартерный рейс, я добавил, что меня к ним подсадили дипломаты.
— Иран?! Что Вы там делали?
— Служил.
В это время на табло загорелась надпись ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ и самолет начал снижаться.
— Ничего, не спешите, Вы можете допить свой чай.
Чай был и правда был вкусный — виноградный.
Не успел я занять свое место, как мои «старые друзья» начали возмущаться и упрекать меня в том, что я их бросил и куда-то пропал. Они снова предложили мне выпить, хотя бутылка уже была пуста.
***
Москва. Утро. Я выглянул в иллюминатор и поразился: Шереметьевский аэропорт был пуст, возле главного терминала не было ни одного самолета, что характерно для стран, в которых проходят боевые действия, — там самолеты не оставляют на открытой территории, — боятся бомбежки. Но это же Москва…
Мою мысль перервал громкий звонок телефона рядом стоящей девушки. «Офис 2» мерцал на экране, но трубку она не спешила брать. Телефон не умолкал… «Да любимый, все хорошо, мы уже приземлились, скоро увидимся, я тоже сильно скучала…» Закончив разговор, девушка вернулась в объятия к своему немолодому спутнику, и они двинулись к выходу. Только я хотел сказать им что-то поучительное на прощание, как меня перебила все та же стюардесса.
— Можно Вас на минуту?
— Да, конечно.
— Я хочу вам записку подать. Помолитесь за меня, пожалуйста,… и вот еще кое что, — едва успев закончить, она протянула пакет, в котором была еда из бортового Duty Free. — Это вам в дорогу.
Отказать я не смог — уж очень искренне это было с ее стороны.
Поблагодарив ее еще раз за все, я продолжил свое путешествие по пути домой.
Читайте также Протоиерей Захария Керстюк: Закулисье исламской войны
