«Парижская почта»: Всюду жизнь
Часть I. Сальвадор Дали. Взгляд с близкого расстояния.
Часть II. Неудобная жизнь в Париже.
Часть III. В саду Тюильри.
Часть IV. Ван Гог. Японские отражения.
Часть V. Жорж Руо в храме Сен-Севран.
Текст: Константин Сутягин
***
Сан-Женевьев-де-Буа: Россия, которая ушла под землю — и людей таких нет больше (чтобы, как шурупы, ввинченных в русскую историю), даже фамилий таких уже не встретишь: Васильчиковы, Урусовы, Околодковы, Юсуповы. Тарковский...
Выпили бутылочку, посидели... К соседней могиле подошел какой-то вьетнамец, положил цветы, зажег свечу.
— Бонжур.
— Бонжур...
Могила Андрея Тарковского
Думали, он положил цветы на могилу своего соотечественника (на Сан-Женевьев встречаются и китайские и вьетнамские могилы), а потом глянули — оказалось, он положил цветы на могилу с православным крестом.
...
Сегодня первый день солнечно, и все старички-старушки выбрались на Пер Лашез, посидеть на лавочках, погреться на солнышке, детишки играют тут же. Белый камень, голые весенние деревья и прошлогодняя листва вдоль мощеных булыжником дорожек. И белые склепы, белые плиты, и в гору, и весеннее синее небо.
Очень успокаивает после очередного вернисажа накануне, с разговорами, людьми и т.д. посидеть спокойно на лавочке — на кладбище можно никуда не торопиться.
...
Нигде не видел так много бегущих куда-то людей, как в Париже. Бегают, бегают, потом сядут пить кофе, и сидят часами...
Мужское счастье по-французски: сидеть в кафе с утра до вечера, и парле де фер, говорить о делах с приятелем — притом, что никаких дел нет.
Сели с о. Ф. и спокойно выпили по стаканчику совиньона, щурясь на первое настоящее солнышко.
На кладбище Пер Лашез
...
Выставки, вернисажи... Много чего нужно успеть в жизни — и самому часто интересно сходить, посмотреть, «отследить тенденции»... И везде нужно как-то себя позиционировать (неприятная обязанность художника, не имеющего собственного агента). Один французский художник говорил, учил меня, что у него жизнь идет в двух режимах: один месяц он рисует картины, а следующий месяц тусуется по выставкам и вернисажам. Потом опять рисует. Нужно очень много бегать, мелькать перед глазами, чтобы о тебе вдруг не забыли на этом свете.
…
Маленькое уютное кладбище Сен-Венсан с задней стороны Монмартра, напротив ресторанчика «Лапен Ажиль», где собирались монмартрские художники XIX-XX веков — чуть ниже монмартрских виноградников — небольшое, уютное, типа, только для себя, для своих. Идет террасами, как виноградники, вверх, в сторону купола Сакре-Кер, а внизу жилые дома. (Кстати, недвижимость с видом на это кладбище одна из самых дорогих, кроме шуток).
…
Я уже давно в Москве живу, и дети, и внук — все москвичи. Ну, типа, здесь музеи, Большой театр, культура и т.д., а как же? Всё для детей. Но только недавно понял, чего нет у моих детей, чего нет у них важного в смысле культуры: они не могут просто так сходить на кладбище, посетить могилы своих дедушек, прадедушек и прабабушек. Той самой любви к отеческим гробам — неоткуда ей у них взяться.
На кладбище Сен-Венсан
Вся история человечества начинается именно с этого, с культуры погребения: египетские пирамиды, курганы и т.д. — чем отличается один народ от другого, одна эпоха от другой. И заканчивается история ровно в тот момент, когда мы перестаем придавать этому значение (ну, хлопотно же, неудобно, особенно в мегаполисах). С точки зрения археологии, жители мегаполисов просто не существуют, нет их для будущего — сдует ветром, как пыль, и никакого культурного слоя.
...
Кладбище Монмартр, точка, где живые встречаются с мертвыми. Два мира как бы обмениваются приветами: кто-то принес табличку с надписью «Помним, любим» и картинку бретонского пейзажа с маяком. Кто-то фотографию с охотником — от приятеля. Они ставят на могилы не пластмассовые букетики, крашенные анилиновой краской, а мраморные таблички с гравировкой, которые не сдует ветром, не почернеют от дождя. Или кладут такие же «вечные» керамические букетики, венки с вылепленными на них незабудками — они лежат и лежат, не мнутся, не тухнут, а если на мраморной могиле есть клумба для живых цветов, то обязательно внизу мраморной гробницы — дырочка для стока дождевой воды, чтобы не застаивалась, не тухла в вазонах. И к дырочке еще медная трубочка, типа водосточной трубы, чтобы вода стекала в нужном, никому не мешающем направлении. Очень такая хозяйственная любовь к отеческим гробам.
...
Часто не только даты рождения-смерти, а дают о покойном небольшую информацию: «командовал эскадроном гусар». Или «доктор»... Или «колбасник» — и рядом нарисованы ряды окороков и колбас, которыми покойный занимался при жизни (думаю, это был очень хороший колбасник).
Старенький памятник с птичкой — здесь покоится певец, шансонье...
Но интереснее всего, конечно, художники — очень много таких на Монмартре: скульптор, живописец...
Могила Эжена Будена: старенькая, почти забытая, с одиноким цветочком, его и жены — детей у них, кажется, не было. Сейчас идет его выставка в музее Жакмара Андре, схожу, конечно, вечная память!
...
В какой-то момент меняется мода, и появляются более вычурные надгробия. Потом исчезают кресты, и начинаются «поиски», почти всегда безвкусные (в лучшем случае, опирающиеся на античность). Подошел пощупать могилу великого художника Мориса Утрилло, похороненного тут с видом на его любимый Сакре-Кер. Он умер в 1955 году, и живопись во Франции умерла примерно тогда же, и начались те самые поиски: зачем-то дорогой красный гранит и ни к селу ни к городу античная скульптура с палитрой... Вечная память!
...
Одинокая могила художника, на которой нет ни памятника, ни плиты, только растет большой куст шиповника, а под ним маленькая палитра, на которой написано «художник». Видимо, не очень преуспел при жизни, бедняга, а после смерти друзья скинулись, и поставили ему маленькую керамическую палитру. Точнее, просто положили её: приподнял незаметно — ничем не прикреплена, бери и неси, если нет совести. Упокой, Господи...
...
У Валентина Распутина есть страшное произведение «В ту же землю»: бедная женщина не наскребла денег на похороны матери, и закопала тело не на кладбище, а в лесу, тайком. Ну, сэкономила малость (очень бедная). Будущего у нее нет.
У мегаполисов нет будущего просто потому, что там нет кладбищ.
Огромные кладбища мегаполисов — это как спальные районы, и не очень-то хочется специально туда приходить-гулять. А отсюда и отношение к смерти какое-то истерическое: зарыть поскорее и забыть, не напоминать. А отсюда и отношение к жизни: поскорее, поскорее — и всё...
История заканчивается не по Фукуяме, а когда оказывается вдруг, что некуда зайти, чтобы пощупать прошлое.
...
Жена остановилась сфотографировать роскошную парижскую булочную. Встала с противоположной стороны узенькой улочки. Мимо проезжал автобус. Водитель заметил, что она фотографирует, и чуть притормозил свой автобус с двумя десятками пассажиров (подождут!), позволяя даме закончить съемку.
...
Погода такая, как надо: чуть дождичек, народу никого.
Идем обратно по чудесным улицам Монмартра, мимо двухэтажных домиков, мимо богатых ателье модных художников... И тоже думаешь — как здорово: сейчас они здесь, а потом еще один памятник появится на уютном, домашнем кладбище. Оно еще живое: попалась на глаза новая могила, умершего, оказывается, аж в 96-м году Марселя Карне, снявшего волшебную «Набережную туманов» с Жаном Габеном.
…
Сходили и на большое кладбище Монмартр, навестить могилу Эдгара Дега: семейный склеп с очень приличным барельефом.
После заскочили в старенькое кафе выпить по чашечке — и сначала даже не поняли, в чем дело. Пьем у стойки, и какая-то совершенно нереальная ситуация. Маленькое кафе на четыре столика, а за столиками, как на картинах Сезанна, сидят люди и играют в карты. В четыре часа дня. По четыре человека, мужчины и женщины. Бармен треплется о чем-то с посетителем у стойки, и как будто даже муха жужжит, застыв в каком-то другом времени.
Такое впечатление, что это они тут специально для нас в карты играют, как в кино. Что вот мы допьем сейчас по своей чашечке, они тут же бросят карты, вскочат и побегут заниматься каждый своими делами — с кем-то встречаться, куда-то звонить, по магазинам... Вздохнут с облегчением: дескать, спасу нет от этих туристов, ходят и ходят, сколько уж можно им изображать «настоящую Францию»?!!
