«У нас всё есть!» Интервью с бездомной

Оказалось, он уже лет 15 живет в Европе, будучи русским от рождения.

— Я путешественник! Я не бомж, я гражданин мира! Вот вы работаете, наверно. Каждое утро заставляете себя вставать ни свет ни заря. Раз или два в год ездите куда-нибудь, отдаете заработанные деньги, чтобы увидеть достопримечательности других стран. А я живу, как хочу! В Европе в любом городе можно бесплатно поесть сколько угодно раз. Вот вы готовите себе суп, а потом едите только его четыре дня подряд. А я могу каждый день есть разный! Даже могу выбрать себе меню: хочу — борщ, хочу — солянку. А еще второе на выбор, чай и бутерброд с маслом. Ночлежки здесь на каждом углу. Нормальные кровати, с бельем, с одеялами. Плюс еще мне платят социальное вспоможение, на которое я свободно переезжаю из города в город. Сейчас я разговариваю с вами в Стокгольме, а неделю назад устроил себе тихий час возле Эйфелевой башни. Захочу — завтра поеду в Вену, а послезавтра — в Хельсинки. Кто счастливее, вы или я?

Как тут не сделать вывод, что социальная помощь плодит иждивенцев? Но быть бездомным в Европе и в России — разные вещи.

Маша и Жора. Фото — портал «Йод»

Недалеко от Ярославского вокзала в Москве, соорудив шалаш на теплотрассе, живут Маша и Жора. О Маше уже не раз писали в прессе, и понятно почему. Она не пьет и даже не курит уже больше года — с тех пор, как последний раз освободилась из тюрьмы (пять раз сидела за воровство). И охотно рассказывает всем, что — а точнее, Кто — в корне изменил ее жизнь:

— Меня спас Бог, Иисус Христос, и теперь я просто не могу молчать об этом. Я всем рассказываю и молюсь теперь за других тоже, не только за себя. Хочешь вот за тебя помолюсь? Чтобы и ты свой путь в жизни нашла.

Маша закрывает глаза, складывает руки в молитве и прямо тут же, вслух, обращается к Богу: «Господи, Ты спас меня. Спасибо Тебе, что я больше не пью и не ворую. Спаси и эту сестренку мою, покажи ей, как она должна жить. Помоги ей…»

Выглядит это странно, особенно если не знать, что Маша действительно не пьяна и не находится под действием наркотиков.

Но она и впрямь добра к другим. Однажды принесла Наташе — девушке, которая каждый вторник помогает кормить бездомных на вокзале — настоящий подарок. Просто так, в благодарность. Это была новая, только что купленная плюшевая игрушка.

— Я по профессии штукатур-маляр. Но мне не нравится моя работа, нас всех после детдома направили в училище в Кишинёве, не спрашивая, — рассказывает Маша. — Я поработала немного, платили гроши, трудиться приходилось очень много, ну я и решила в Москву податься. Побрилась налысо, перевязала груди и поехала автостопом под именем Игорь. Все-таки не так страшно, что изнасилуют или убьют по дороге. Приехала, тут тоже нелегко пришлось, стала пить. Научили меня воровать — у меня знаешь как хорошо получалось! Правда, все равно ловили. Так меня уже в Мещанском суде все как свою знали: «Опять ты, Машка! Когда уже перестанешь-то?». Я говорю, скоро-скоро, а потом снова туда же. А чего делать.

Фото автора

Сейчас Маша пытается жить честным трудом. Жора, ее «гражданский» муж, собирает металлолом, а Маша помогает добрым людям — кому огород прополоть, кому окна помыть или лестницу в подъезде.

— Я не брезгую, мне не трудно ведь. Особенно если бабушке какой помочь — я же понимаю, что ей тяжело, что старая она. Так я с них и денег не беру. Не деньги главное.

— А что главное? — спрашиваю.

— Главное, чтобы человек Христа принял. У меня если есть деньги или еда, или одежду какую принесут — так я всегда своим братишкам и сестренкам помогу (она всех называет братишками и сестренками), поделюсь тем, что у меня есть. Но если я вижу, что человек у меня на вино просит — ни за что не дам. Знаю потому что, какая это дрянь. Я ведь двадцать лет бухала — устала, ты не представляешь как. Так мне тошно было! Иду пьяная вот тут у фонтана и кричу: «Господи, не могу я больше! Исцели меня от этой болезни проклятой!» — и упала на колени. И протрезвела тут же, и поняла, что всё — исцелил меня Бог. И так я Его почувствовала, что не тянет меня больше ни воровать, ни курить, ни пить.

Мы шли до магазина, чтобы купить Жоре молока. Сам он, по словам Маши, не смог прийти, потому что отправился за костями для собак — они приютили четырех бродячих псов. Пока мы шли, всего несколько минут, Машу окликнуло не меньше трех бездомных — все, кто попался нам на пути. Было видно, что свои ее уважают.

— Тебя не обижают другие бродяги?

— Раньше обижали, когда пила. И правильно: какое может быть уважение к пьющей и курящей женщине? Нельзя так себя вести. И спать со всеми тоже нельзя, — добавила Маша, здороваясь с прошедшей мимо нас проституткой. — Привет, сестренка!

Я не поняла этого противоречия. Маша объясняет:

— Меня когда Бог излечил, я молчать совсем не могла. Подхожу к ней и начинаю кричать на всю улицу: «Ты что, так нельзя, зачем ты так себя не уважаешь? Попроси Бога, Он тебя исцелит!» — и так далее. И тут ко мне подходит сестренка одна, видит, что меня трясет всю, и говорит мне: «А ты, Машка, чего ее осуждаешь? Сама что ли мало грехов совершила? Вот о своих и думай!» И я поняла тогда, что так оно и есть. Нельзя других осуждать. Они тоже люди.

— А что, Маша, самое страшное в жизни?

— Страшнее всего ложиться спать и каждый раз бояться, что не проснешься. Сколько таких случаев было. Вон у меня братишка тут недалеко умер на днях, а меня и рядом не было. Представляешь, как жалко. Или в метро, бывало, спишь, а тебя мент электрошокером как долбанет! Так и заорешь от страха и от боли на все метро.

— В чем самая большая сложность жизни на улице?

— Когда Бог помогает, ничего не сложно. А так — сложно не бухать, когда все вокруг бухают. Потому что стоит начать более или менее нормально жить, некоторые завидовать начинают, подставлять. Стараются тебя обратно столкнуть. Так мы с Жорой не выдержали, ушли ото всех, стали отдельно жить. Построили себе дом на ветродуе, у меня даже кухня есть. Там хорошо, снизу теплым воздухом дует, Жора мне все заколотил, чтобы дождь не попадал и сухо было, чисто. А по понедельникам мы с Любаней встречаемся, чтобы в баню пойти — там и одежду свою стираем. Нормально живем теперь.

Фото автора

— Ты мечтаешь о чем-нибудь?

— Да, о ребеночке молюсь, чтобы Бог нам с Жорой его послал. Мы ведь уже больше восьми лет муж и жена. Столько всего у нас было. Он меня из тюрьмы ждал, кормил, вытаскивал, когда я пьяная была. Я половину даже не помню, он мне рассказывает, — вот так плохо беспробудно пить. А он терпел. Да и я терпела и молилась за него, чтобы и он пить бросил. И он бросил! Мы с ним и дрались из-за этого, вон шрам какой (показывает). Но это ничего, мы зато друг друга уже точно никогда и ни при каких обстоятельствах не кинем.

— Как вы познакомились с Жорой?

— Я зашла как-то голодная в кафе одно, думала пива стакан купить — у меня только 50 рублей было. А там Жора сидел, он тогда работал на стройке — он же узбек — и у него деньги были. Он меня увидел, решил, что я парень. И говорит: «Иди, братишка, накормлю тебя, а то вон тощий какой, голодный наверно». Так и стали мы дружить. А потом он узнал, что я женщина, и полюбили мы друг друга, и стали жить вместе.

— Не страшно на улице ребенка растить?

— Нет, не страшно. Я знаю, что если мне Бог ребенка пошлет, то и дом у нас будет. Бог помогает через людей — людей много добрых. Но, видать, не заслужили мы пока еще. Паспорта хотя бы надо сделать сначала.

Купив молока, мы стали прощаться. Спрашиваю, может нужно им что-то.

— Да, принеси Любане моей одеяло и лекарств женских. Застудилась она, на улице спит, без одеяла — у нее так кровь идет сильно! А она не говорит никому, стесняется. Стыдно ей. Ты мне принеси, и я ей тихонечко передам. А нам с Жорой — ничего не надо, у нас все есть.