Cтранная «Серафима»

«Серафима» — мультфильм со сложной, а может, и неподъемной темой. Действие происходит в военное время. Сима Воскресенская, дочь священника, отправлена в детский дом после того, как ее отца расстреляли, а мать пропала без вести. Героиню притесняют сверстницы и третирует учительница Ольга Сергеевна. Встретив бывшую хозяйку усадьбы, а ныне уборщицу тетю Лизу, девочка узнает от нее о своем небесном покровителе Серафиме Саровском и постепенно обретает утраченную веру.

Пожалуй, проблема всех родителей, которые решают выбраться в кинопоход с детьми, состоит в том, что выбора нет. Анимационные герои — от Спанч Боба до Мегамозга — этакие пролетарии мульттруда, без устали работающие на воспитание в строго определенной эстетической системе координат. Купил билет? Умничка, теперь возьми баклажку попкорна с тем же изображением, затем вытащи соответствующую игрушку из автомата, а потом выйдет сиквел и триквел. Каждый продукт из обоймы будто готовит к следующему, только во взрослом формате — чтобы с «Тачек» ребенку сподручней было перейти на «Форсаж». В таких мультфильмах каждый кадр не в бровь, а в глаз. Всякий сюжетный поворот заставит досмотреть до конца, и всё, что движется, дрифтует, танцует и трансформируется на ходу. Страшна, в конечном счете, лишь эстетическая монополия: мы смотрим один бесконечный мультфильм.

Где же работы, свидетельствующие, что киноязык может быть другим? В таких случаях упоминают Норштейна, Хржановского, Бардина. Но это всё равно, что прийти с хрусталем туда, где одни молотки. В эту конкурентную среду — от «Миньонов», которые прислуживают «самому гадкому человеку на Земле», до Губки Боба в 3D — попадает «Путешествие Серафимы». Отклики разные: кто-то проплачет весь фильм (например, я), кто-то усмехнется поверх губы.

Скепсис по адресу «Серафимы» в основном сводится к тому, что снимать мультфильмы на тему религии не стоит в принципе. Такова, например, рецензия Антона Долина в «Афише»: критик высмеивает «православно-поучительный мультфильм», в котором «собраны все скрепы, принятые сегодня за обязательные». Щедрая ирония автора, на мой взгляд, направлена не по адресу. В глобальном масштабе «Серафима» — совсем не мейнстрим, а наоборот, негромкий человеческий голос, капля в море. К примеру, в житийных эпизодах, где действует преподобный Серафим Саровский, авторы преодолевают инерцию того, что сами именуют «анимационным фэнтези». В такие моменты у них получается говорить о личностном уникальными голосами Александра Михайлова (Серафим Саровский) и Веры Васильевой (тётя Лиза). Слыша их, понимаешь, как соскучился по таким голосам.

Но цель критика — любыми средствами подверстать фильм под определенную мысль. Сталинский портрет, висящий в кабинете директора, по саркастическому замечанию Долина — «благолепный исторический фон». Неважно, что из контекста «Путешествия» совершенно ясно, почему Симе приходится прятать крестик под подушкой. А вот и противоположное суждение: «На самом деле этот мультфильм относится к популярному среди российских кинорежиссеров жанру "как плохо было при Сталине"», — пишет Борис Антонов. И добавляет: «"Путешествие" прославляет новомучеников, демонизирует НКВД и напоминает, что советская идеология портила даже приличных людей». По всей видимости, мультфильм должен был НКВД прославлять. В обоих случаях для авторов историческая деталь — лишь манок, чтобы поговорить о наболевшем.

В обращении создателей «Серафимы» к сложному историческому материалу нет ничего зазорного, а прегрешений против истины я не заметил — разве что в каморке у тети Лизы вряд ли висели бы её портреты из дворянского прошлого, слишком опасно это было.

Главная существенная претензия к фильму — в недостатке самобытности изобразительного решения, непроработанности фона. Помню, какой восторг несколько лет назад вызвала у сына трилогия «Приключения Коряжки» Ослейка Энгмарка, рассказанная бесхитростно, минималистично, с опорой на скандинавскую традицию: вот тебе маленькие норвежские домики, вот уютные свитерки, вот клюквенное варенье, и всё натуральное, шершавое, фактурное. В «Серафиме» традиции русского изобразительного искусства используются на уровне коллажа. Мы видим на заднем плане фрагменты иконописи или живописи Васнецова, но единой изобразительной доминанты нет, герои выписаны чересчур графично. Несколько сглаживает впечатление работа со звуком: в музыке Ивана Урюпина нет ни грана иллюстративности, а есть подлинный симфонизм.

Авторы «Серафимы» входят в область искусства именно тогда, когда нарушают предписанные сценарные шаблоны, не пытаясь переиродить ирода и угнаться за Голливудом. Да, ходульность есть: если училка, то злобная, если девочка рисует фей, значит одержима... И всё же Антонов (как и Хаяо Миядзаки в «Унесенных призраками», и Роберт Земекис в гениальной «Рождественской истории») открыто говорит о гуманитарных ценностях, а значит, идёт против течения. «Серафима» снята с гораздо меньшим масштабом, чем «западные образцы», но это картина о жизни и смерти, предполагающая душевное потрясение, что немало.

Но самое характерное, когда в пример «Серафиме» ставят западных коллег: мол, если там берутся за религиозные сюжеты, то только за самые проверенные, «редуцируя их до увлекательной сказки и каленым железом выжигая нарочитую поучительность». Хорошо, вас раздражает неискренний разговор о «духовных скрепах», но неужели это значит, что рассказ об идеалах неприемлем как таковой? К счастью, не любой смысл можно редуцировать до увлекательной сказки.

В начале картины, когда рушится церковь и колокол в последний раз размахивает языком, тебе страшно. В финале, когда Серафим везет Серафиму на лодке в рай, — радостно. Как просто и как неожиданно увидеть такое на экране мультиплекса. Прекрасность странствия Серафимы — в его странности, если не сказать юродстве. Это мультфильм, напомнивший нам, что в корне слова «анимация» — «анима», то есть душа.