Леонид Шамшин: Герой в кино сегодня тот, кто не боится неопределённости

Леонид Шамшин. Фото: YouTube.com

— Леонид Борисович, хотелось бы, чтобы наш разговор касался развития современного кино, но давайте начнем сначала. Заслуженно ли братья Люмьер носят звание изобретателей кинематографа, или, может быть, это больше заслуга Томаса Эдисона?

— Заслуженно. Достаточно посмотреть, во что почти мгновенно превратилось кино с помощью их кинематографического аппарата по сравнению с занятными, но не имеющими развития фильмами Диксона-Эдисона (сравните недавний фильм Тьерри Фремо «Люмьеры!» с отличными комментариями автора и эпизодики-зарисовки из «черной комнаты» Уильяма Диксона, сотрудника Эдисона). Подчеркивание роли Эдисона — это скорее дополнительная демонстрация исторической эрудиции.

— Люмьеры были уверены, что кино — только аттракцион, очередное развлечение, которое быстро прогорит. Почему они ошиблись?

— Несколько неточно. Конечно, Люмьеры были предпринимателями не менее чем инженерами (Луи — изобретатель, Огюст — организатор), но главное, они были людьми позитивистски ориентированного XIX века и предполагали свое изобретение для служения научному развитию. Им действительно казалось, что сначала надо просто увлечь публику аттракционом (да они и сами увлеклись), а потом ученые займутся настоящей наукой. Самоценность развлечения в век становления массовой информации и массовой культуры почувствовал первым Жорж Мельес (первым стал показывать в кино небывалое и невозможное), и далее — деловые люди братья Патэ и Леон Гомон. А кино как искусство, адекватное высокой культуре, родилось из переосмысления значения аттракционов и понимания возможностей нарративной функции кино уже при ощутимости проблем нового (ХХ) века (Дэвид Гриффит). Все развивается через определенные этапы.

Фото: Independent.co.uk

— К слову об этапах развития. На первой лекции своего курса вы говорите, что периоды чередуются с точки зрения того, какая сторона кино проявляется ярче — технология или искусство. Сейчас, на ваш взгляд, технология сильнее художественной ценности. Как скоро произойдет рокировка?

— Здесь точно ответить невозможно, да и вообще это обобщающая мнемоническая схема (как «вдох-выдох»). Но очередная технологически важнейшая перемена произошла в 80-е — «дигитальная революция», позволившая убедительно показывать, в сущности, все что угодно, сравняв фантастику и фэнтези. Возможно, художественный подъем произойдет там, где его не так легко будет быстро заметить на общем фоне. Недавний прорыв сериальной продукции уже на что-то намекает (это, кстати, прозвали «революцией сценаристов»).

— Кинематограф так или иначе всегда был связан с театром. Можно ли сформулировать главное отличие между ними?

— Наверное, можно отвечать по-разному, ориентируясь на различия восприятия или обращаясь к художественным технологиям (хотя это, конечно, связано). Технический характер фиксации движущегося изображения делает его воздействие не просто более эффектным, но гораздо более убедительным. Действие подсознательно воспринимается как реально происходившее, хотя мы понимаем, что этого, скорее всего, не было и даже не могло быть. Это явление называют термином, заимствованным из лингвистики и риторики — «персуазивность» (убедительность). А для театра как непосредственно происходящего зрелища, напротив, характерно стремление к условности внутреннего воздействия. Отсюда разработки разных художественных технологий: с установкой на условность в театре и захват «образом движения/времени» — в кино.

— А телеспектакли можно считать компромиссом между театром и кино?

— Что-то сегодня телеспектакль не выглядит актуальным жанром. А уж если и есть театр на экране, то запись хорошего спектакля интересней, чем телеспектакли. В смысле синтеза интересней театрализация кинофильмов. У нас чудесный образец — фильм Павла Асанова «Король-олень» (конец 60-х, кажется, с лучшими актерами того времени).

Кадр из фильм Павла Асанова «Король-олень»

— Какая профессия лично для вас ассоциируется с кино в первую очередь? Может ли фильм держаться только, скажем, на актерской игре?

— Я думаю, для какой-то части зрителей можно построить фильм на чем угодно. Но главное в кино — это выбор и сочетание средств с учетом множества факторов («Режиссер — это тот, кто видит свой фильм до того, как он снят»). Ну и лично мне, как во многих отношениях «литературному человеку», интересна профессия сценариста, человека, который обязан много понимать в кино, но, увы, может только повлиять на стиль и содержание.

— В последнее время очень часто снимаются «биографические фильмы» — точнее, вольные пересказы биографий знаменитых людей. Почему такой формат кино стал настолько популярным?

— Это также следствие аудиовизуальной экспансии в культуре. В тренде нон-фикшн (в частности, биографическая литература), и кино уже ни в чем не уступает. Но из-за того, что кино синтетично, расширяются возможности эмоциональной и смысловой акцентировки и возникает большая спорность трактовок.

— Недавний фильм Кирилла Серебренникова «Лето» тоже вписывается в этот «жанр» биографического кино? В отзывах пишут, что такой фильм было сложно ожидать от режиссера «Ученика». Согласны?

— Фильм «Лето» — безусловно, то, что надо. Прежде всего потому, что автор акцентировал и гармонизировал сильные стороны этого специфического слоя андеграундной молодежной богемы — творческий потенциал, трагическую заброшенность, подлинность их внутреннего мира. И это удалось, собрав кино из музыки, фактов, условных изобразительных и вокальных приемов-контрапунктов. Это лучший его фильм. Серебренников — человек, который обладает, судя по всему, возможностью, как никто у нас, добиваться того, чего он хочет в искусстве. И, между прочим, чего не хватило никак «Довлатову» — настоящей, отважной сосредоточенности на сильных акцентах.

Кадр из фильма Кирилла Серебренникова «Лето»

— Еще одна тенденция — «спортивное кино». Есть ли в фильмах на эту тему — «Движении вверх», «Тренере», более ранней «Легенде 17» — художественная ценность помимо операторской работы?

 — Не видел ни одного. И не могу вспомнить никакого ценного художественного фильма на спортивную тему, если не считать «Бешеного быка» Скорсезе. Дело ведь не в теме, а в том, что в ней найдено и как использовано. Правда, ребята велели мне посмотреть выпад BadComedian против «Движения вверх», но и эта «беспощадная борьба за правду» не вдохновляет своим предметом.

— Есть ли среди актеров, режиссеров или фильмов такой, который можно было бы назвать олицетворением сегодняшнего дня?

— Мне кажется, сегодня это не тот, кому все понятно, а тот, кто не боится неопределенности и готов жить с нею дальше, не теряться в ней и не стремиться ее истребить. Поэтому для меня остаются правильным впечатлением о современности «Шапито-шоу» Сергея Лобана (2012) и «Тряпичный союз» Михаила Местецкого (2016). Не хочу сказать, что это самое сильное, но настроение этих серьезных молодежных комедий мне в самый раз. В остальном, повторю, сейчас не время ясности, а время быстрого размножения. Харольд Блум в своей книге о литературе «Западный канон» так и говорит — «эпоха хаотизации». Вероятно, возникнет новое упорядочивание на новой неизвестной нам основе, но сейчас важна адаптивность к неопределенности.

Кадр из фильма «Шапито-шоу: Любовь и дружба»

— О чем или о ком стоило бы снять фильм в ближайшее время? Или, может быть, экранизировать произведение, за которое никто давно (или никогда) не брался?

— Дважды хорошо удалось снять фильмы по сценариям Владимира Сорокина: «Москва» Александра Зельдовича и «Копейка» Ивана Дыховичного — а дважды менее удалось. Я за то, чтобы еще попробовать. Интересно было бы понять в этом смысле великую Людмилу Петрушевскую (у нее, насколько я знаю, только мультфильмы). Но все это абстракции: сценарная литература, по-моему, не сводится к драматургии.

— Говорят, что любой вид искусства логоцентричен. Как вам кажется, это относится к кинематографу? И что важнее в кино: сценарий или то, что создается на съёмочной площадке?

— Вот я, например, никак не логоцентрист. Разумеется, слово — универсальный посредник для всего. Но у каждого искусства своя специфика смыслообразующей и коммуникативной функции, и ее, как и все остальное, нельзя свести к словам. Более того, есть достаточно давно высказанное предположение, что аудиовизуальные технологии приближаются к столь же значительной универсализации своей функции в культуре.

А фильм, кстати, делается на монтажном столе.

Беседовала Виктория Артемьева