Географ, который глобус пропил: «рыцарь бедный» своего времени или «просто свинья»?

Его имя – Виктор Служкин. Это легкомысленный, но неглупый молодой человек, биолог по образованию, устраивается географом в родную школу в городе Перми, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. С Пермью у героя связано множество воспоминаний из детства, которые показаны в книге. Большая роль отведена реке Каме, которая кормила и поила пермяков, и стала неотделима от них. Кажется, что вместо водки герой хлещет родимые камские воды, чтобы пришли силы жить дальше, подобно тому, как богатыри прикладывают к груди матушку-землицу, когда им предстоит смертный бой со Змеем Горынычем или другим неприятелем.

Кто злодей в этом сюжете? Злодея нет, есть 1990-ые годы и непроходимая обыденность: нелюбящая жена, необузданные подростки, любовницы, успешный лучший друг. Как противоядие – влюбленность в ученицу Машу Большову (по книге) или влюбленность ученицы (по фильму). Желание чего-то хорошего и настоящего и потребность в руководстве по жизни приводят к тому, что между Служкиным и школьницей завязывается общение. Серьезная девочка видит в географе Учителя, ей кажется, что Виктор Сергеевич знает, как жить в этом мире, потому что он «взрослый», но эта детская иллюзия сменяется разочарованием.

Маша выделяется среди своих хамоватых, ленивых, наглых сверстников своей воспитанностью и прилежностью. Это классическая «хорошая девочка». По книге, ей 14 лет, как и всем остальным ребятам; учатся они в 8 классе. Фильм благородно прибавляет лет школьникам до «возраста согласия» и переделывает их в десятиклассников.

В книге Служкин смиренно принимает нелюбовь супруги, но скорее не страдает, как в фильме, а отчаянно тоскует. Надя влюбляется в его школьного товарища, но в романе, в отличие от экранизации, нет никаких сцен ревности.

Жена – это часть ограниченного серого мира, где все друг другу изменяют. В Служкине, несмотря на ветреность, есть стремление к чистоте и даже к святости (в личном понимании): «… я просто хочу жить, как святой. … Так сказать, современного, в миру… Я для себя так определяю святость: это когда ты никому не являешься залогом счастья и когда тебе никто не является залогом счастья, но чтобы ты любил людей и люди тебя любили тоже. Совершенная любовь, понимаешь?» – рассказывает он своей любовнице.

Иными словами, святость для Виктора – это счастливая полуидеальная взрослая жизнь, за которую ты берешь ответственность вместо того, чтобы плыть по течению, и в которой есть взаимная любовь – в узком понимании – и бесконечная симпатия к окружающему миру, готовому одаривать, – в широком. Святость – характеристика лучшего себя в лучшей жизни. Можно вообразить, в какой глубокой эмоциональной яме и в каких ужасных условиях находится главный герой. Вспоминается, как в начале фильма машина загородила частицу «не» во фразе «Счастье не за горами», которая установлена на улице для ободрения горожан.

Новоиспеченный географ не ищет случайных связей, хотя поначалу складывается другое впечатление. Он даже бежит от них, но вместе с тем не сильно сопротивляется, когда обстановка располагает. Как ни странно, мужчина и правда в поисках совершенной любви, но понимает, что никто не может ему ее дать, кроме, пожалуй, маленькой дочери, которую тот часто сбрасывает со счетов.

Может быть, это самое стремление к «святости» и приводит его к общению с подростками, которые хотят поскорее войти во взрослую жизнь, но сами еще дети, незараженные обыденностью их родителей, имеющие надежду на счастливое будущее. Они все, сами того не зная, живут в маленьких картонных домиках, в один из которых в фильме прячется малолетняя дочь Служкина Тата. Кстати, интересно, что она называет маму по имени – Надей, но папу – папой. Отсюда напрашивается вывод, что Виктор относится к Тате намного теплее, чем мать, которая постоянно жалуется, что не сделала аборт и вышла замуж за этого неудачника. 

Книга композиционно делится на «три круга кровообращения»: Служкин в школе, в детстве и в походе, который организует для учеников. Центральным событием в части про детство (ее не экранизировали) выступает смерть Брежнева в 1982 году, после чего усиливается тревога по поводу начала ядерной войны. Это, кстати, находит отражение в фильме, когда Анфиса Черных в роли Маши Большовой фотографирует блеклое зимнее солнце и сравнивает его со взрывом. Без чтения книги не совсем понятно, почему школьнице приходит в голову такая странная аналогия.

Интересно еще, что мотивы этих частей повторяют друг друга, ситуации из детства будто воспроизводятся во взрослой жизни, это не может оставить равнодушным.

Через воспоминания мы видим, что маленький Витя благороден, все его выходки и во взрослом возрасте – в основном шалости или недоразумение. Автор дает намеки на рыцарскую природу героя, но, так как мало кто способен ее оценить, он становится шутом на обочине жизни. Перед нами сложный характер, в котором сочетаются противоположные качества: скабрезность, аморальность, с одной стороны, и тонкая душевная организация, с другой.

Автор романа Алексей Иванов

Сам автор называет Служкина героем своего времени – «лихих» 90-ых. Это персонаж, «внутренняя драма которого совпадает с драмой общества», когда повсюду царит разруха, люди ищут опору, а кругом – топи, как у Глуховского. Служкин – это «культурный тип», которого уже не узнает современность, так как жизненные обстоятельства поменялись. Алексей Иванов несколько раз подчеркивает, что главный герой – стойкий, у него есть своя система ценностей (надо сказать, сомнительных), которой он придерживается. У него есть свой выверенный механизм реагирования на провокации нравственно неустроенного внешнего мира. Например, когда его толкают на подлость, он выбирает «свинство» – просто напивается, прячет голову в песок. Если самоуничтожение в моменте – это протест, то можно сказать, что Служкин тихо протестует. Открыто он «борется» только со своими 14-летними учениками и на уроке за игрой в дурака с ними же порицает их «пороки», хотя по сути это отражения поведения взрослых, которым он ничего подобного не высказывает. В домашнем мире он находится в позиции непротивления – и правда, как он может заставить любить себя жену, если она вышла за него «по залету»? Как он может много зарабатывать посредством воровства (помним про 90-е годы), если это противоречит его убеждениям?

В Служкине нет гордости, поэтому он занимается «самоумалением», «жертвует самолюбием», чем и вызывает чувство пренебрежения у окружающих. Он не идет против мира, но и мир ему не позволяет идти против себя: Алексей Иванов сравнивает своего географа с защитником Брестской крепости, хотя не соотносит Служкина с понятием «героизм». Складывается впечатление, что автор отзывается о нем, скорее, как о лучшем из всех некачественных «продуктов своего времени». Тогда, действительно, молодой человек проявляет большую стойкость.

Виктор стремится примириться с действительностью, но «отдаляется от зла» (видимо, опять же по рамкам 90-ых). Это заявление об «отдалении от зла» кажется несколько спекулятивным: да, он не совершает каких-то дурных поступков, которые мог бы совершить, но он прямо и не отказывается от них. Исключением является ситуация, когда на долю Служкина выпадает самое главное искушение, и он ему сознательно не поддается: он решает не совершать пагубных действий и при этом не напивается. Виктор не переубеждает людей, когда те уверены, что «шалость удалась», и несправедливо терпит наказание, чем вызывает сочувствие, которого здесь быть не должно. Это как сопереживать ворам, которые ограбили только половину банка, потому что совесть им не позволила взять вторую половину.

Служкин в книге находит себе опору – «чистую» любовь, ученицу Машу. По фильму он эту Машу притягивает, разрешает ей находиться рядом с собой. При этом любовь далеко не платоническая, хотя в фильме мы видим, что симпатия к ученице – это будто часть одной большой неразделенной любви к жизни, пусть даже под любовью здесь подразумевается «привычка жить».

Кульминация взаимоотношений географа и ученицы происходит в походе. В книге есть сцены взаимного влечения мужчины и девочки, и они откровенно возмущают. Как взрослый может позволять себе такое по отношению к ребенку?! В фильме же Служкин не реагирует на выходки Маши, видит в ней трогательное дитя.

В книге Виктор ведет себя, как подросток, но в своих переживаниях он ближе обычному человеку с его внутренними сомнениями, чем более «здравый» экранный Служкин. Хотя, если не читать книгу, в это сложно поверить, ведь он также вступает в переписку с ученицей, выпивает с учениками, пьянствует в походе. Всем, наверное, доводилось когда-нибудь жалеть о прошлом: «Надо было вести себя по-другому». Экранизированный географ в исполнении Константина Хабенского будто дает книжному такой шанс, поэтому и легендарная сцена с отогревающимися после дождя путниками воспринимается в фильме и в книге по-разному. Финал, где географ пишет заявление «по собственному желанию», одинаков, но кардинально разная причина ухода героя из школы. Книга подарила еще один удивительный факт биографии одного из героев, который не раскрыт в фильме.

Если фильм сглаживает острые углы, насколько это возможно (естественно, если не читать оригинальное произведение, этого понять нельзя), то книга вызывает разные впечатления: она, во-первых, неприятно задевает подачей того, что «ниже пояса», но, вероятно, здесь не обошлось без авторского желания эпатировать читателя. Одно издательство убрало смущающие места, но автор выразил большое удовольствие, когда другая редакция опубликовала текст без изменений – теперь Алексей Иванов, по его же собственным словам, «готов получать по мозгам с полным чувством заслуженности этого акта».

Во-вторых, роман интересно читать благодаря богатому литературному языку: бойкий слог, игра слов, необычные сравнения, эпитеты, метафоры, в том числе развернутые, которые часто вызывают улыбку – обычно это приправлено хорошим юмором, которого в произведении полно. В книгах красиво, но зачастую скучно дается описание ландшафта, Алексей Иванов же, напротив, оживляет своим нестандартным взглядом все предметы и явления природы, вещи становятся продолжением человека: так, контролер «злобно кусает» поданные ему билетики; у дамбы появляется горло с «ржавым ожерельем понтонного моста» на нем; «лужи обморочно закатывают глаза»; самоходка превращается в быка, у которого из ноздрей торчат якоря-кольца; Служкин хватается за штанги качелей, «как за веревки колоколов» и еще бесчисленное количество таких примеров. «Плотность» литературных тропов в тексте очень большая. Читать такое очень приятно.

Что касается фигуры Служкина, то он вызывает неизбежное отвращение из-за своих посягательств на 14-летнюю ученицу, пренебрежение из-за того, что увивается за разными женщинами (хоть и по-мальчишески) и не способен материально обеспечить свою семью, брезгливость из-за пьянства. Тем не менее испытываешь к нему невольную жалость из-за несчастливой личной жизни вперемешку с симпатией, ведь у него есть способность созерцать, он любит свой город и природу родного края (чего стоит момент, когда в походе он наполняет бутылку из-под алкоголя березовым соком), бережно относится к чувствам других, читает на ночь дочке книги, устанавливает контакт со сложными подростками. Кто знает, может быть, он смог им дать то, что никак не удавалось другим учителям: личное внимание и поход как условие для преодоления трудностей и расширения кругозора – тот единственный случай, когда выход был не за рамки приличий, а за рамки своей непримечательной предсказуемой жизни. Поход как овеществление внутренних переживаний, когда нужно удерживаться в буйном течении не жизни, а настоящей реки.

Все равно книжный персонаж оставляет неприятные впечатления, которые не могут перекрыть его светлые стороны. Больше симпатии вызывает экранизация. Кстати, автор оставил о ней положительный отзыв: «Я чувствую эту атмосферу русской хтони, русской тоски, русского неуюта». Фильм, в самом деле, очень хороший и в общем-то смешной, как и сама книга. Особенно забавны сцены взаимодействия школьников между собой и с учителем.

Лучше сначала посмотреть экранизацию, а потом дополнить чарующую, все еще по-шамански древнюю вселенную Пермского края 90-ых годов хотя бы чтением воспоминаний из детства Виктора Служкина (80-ые годы).

О чем «Географ глобус пропил»? Чтобы ответить этот вопрос, надо, скрепя сердце, стереть налет современного мышления и взглянуть в «глаза» 90-ым годам. После выполнения этого условия показалось очень точным определение из интернета: «О стойкости человека в ситуации, когда нравственные ценности не востребованы обществом».