Как строили Главное здание МГУ: от котлована до открытия

Стройплощадка

Построить высотное здание — совсем не то же самое, что обычный жилой дом. Чем больше этажей, тем важнее инженерные расчеты, ведь любая погрешность многократно умножается кверху; пара миллиметров на уровне фундамента равны нескольким метрам на уровне шпиля. Сама стройка, очевидно, также занимает больше времени, поэтому обычно ее ведут сразу по нескольким фронтам: отделка первых этажей начинается еще до того, как наверху закончат каркас. В здании одновременно работают монтажники, каменщики, штукатуры и маляры; всем им нужны чертежи, оборудование, подъемники и связь.

Есть и другие сложности — например, изготовление стройматериалов. В советской экономике любое производство было заложено в план; поэтому вначале предстояло полностью спроектировать все детали (от стального каркаса до дверных ручек), затем передать чертежи на заводы (порой на другой конец Союза), а после дождаться прибытия готовых деталей и материалов (с поправкой на сроки и потери при транспортировке).

Практически все расчеты для Главного здания делали с чистого листа: ведь опыт проектирования небоскребов в Союзе ограничивался лишь бесконечной переработкой проекта Дворца Советов. Индустриализация строительства тоже была в зачаточном состоянии: крупноблочные дома (далекие предки хрущевок) оставались разовыми экспериментами, в то время как подавляющее большинство «сталинок» строили по старинке: из кирпича выкладывали стены, а пустоты заполняли строительным мусором вперемешку с раствором. В общем, именно высотки позволили наконец перейти к передовым строительным технологиям: без Главного здания не было бы Останкинской башни, первых советских АЭС и, конечно же, знаменитых хрущевок — шедевров индустриального домостроительства.

Как водится, строителей Главного здания ограничили в сроках: от закладки до сдачи было отведено четыре года. А ведь на стройке есть технические процессы, которые не ускорить при всем желании: скажем, бетон набирает проектную прочность за 28 суток, и от партийности строителей это не зависит. Поэтому управление строительством проявляло большую изобретательность, чтобы вынужденных простоев было как можно меньше. В том числе благодаря этому не пришлось идти на крайние меры, как на площадках других высоток: например, чтобы не ждать окончания стройки второго выхода из метро «Красные ворота», высотку над ним построили под наклоном, и впоследствии она планово выровнялась (правда, не до конца).

Ленинские горы на тот момент были малолюдным пригородом, и строителей высотки требовалось где-то поселить. Первоначально бараки на 13000 человек построили прямо на стройплощадке, рядом с котлованом; затем, по мере строительства комплекса, рабочих переселили в щитовые домики в Раменках.

Ходит множество слухов о количестве заключенных, занятых на строительстве Главного здания. Действительно, в некоторые периоды до половины участников стройки составляли заключенные, которых отобрали из впервые осужденных на небольшой срок; их охраняли несколько тысяч военнослужащих. Вначале спецконтингент непосредственно к зданию не подпускали: они числились в Управлении строительством, но фактически резали гранит в Карачарове и выполняли подобную вспомогательную работу на других площадках. Однако к началу отделки рабочих рук стало катастрофически не хватать, и 700 заключенных поселили в самом здании, организовав лагерный пункт на 22-м этаже. Осужденные выкладывали внутренние стены, штукатурили и красили. Вопреки городским легендам, из здания никто не сбежал — ни пешком, ни на самодельном аэроплане. Строители знали, что после сдачи здания их должны амнистировать. Так и произошло.

Маломощные грузовики того времени плохо подходили для доставки стройматериалов и использовались в основном на земляных работах. Для тяжелых грузов (например, стальных балок каркаса) провели целую железнодорожную ветку прямо на стройплощадку — путь отходил от станции Очаково Киевского направления и включал две станции: Очаково-II (в районе нынешнего жилого комплекса «Шуваловский») и конечную Ленинские горы (частично расположенную прямо на стройплощадке, прямо перед будущим парадным входом).

После окончания стройки ветку, идущую по территории МГУ, убрали. Однако станция Очаково-II и ветка вдоль Ломоносовского проспекта просуществовала долго; еще в 90-х на Мичуринском проспекте действовал железнодорожный переезд. В начале 2000-х ветку разобрали окончательно, а на этой территории построили торговый центр «Универ-Сити» и жилой комплекс «Доминион».

Фундамент

Первой серьезной инженерной задачей стал фундамент высотки. Огромная масса небоскреба так же, как и у обычных зданий, передается на фундамент, а с него — на грунт, и зыбкая почва в месте постройки становится серьезным препятствием. Нью-Йорк и Чикаго поднялись над землей не просто так: оба города стоят на скальных породах, по сути — на гранитной плите толщиной в несколько километров. Достаточно упереться в нее прочными бетонными сваями, и можно строить здание практически любой высоты.

Московский грунт совсем не подходит для строительства небоскребов: он зыбкий, местами пропитанный водой. На высоте Воробьевых гор земля, конечно, плотнее, но до Главного здания это место все равно считали непригодным для высотного строительства. Чтобы создать опору для высотки, инженеры предложили неожиданное решение: вместо традиционных свай — совершенно новый тип фундамента, представляющий собой герметичную, закрытую со всех сторон железобетонную коробку сравнительно небольшой высоты, но с толстыми стенами. Фундамент сделали такого объема, чтобы масса вынутого грунта была равна массе будущей постройки, и здание «всплывало» на обычной глинистой почве, словно на бетонном понтоне. В результат осадка после строительства составила лишь 5 сантиметров; также не потребовалось замораживать грунт (что бы по этому поводу ни писали журналисты).

Впрочем, даже небольшой по меркам здания фундамент потребовал трудоемких работ. Конечно, мифы о десятках этажей и тем более о станции метро под Главным зданием не имеют ничего общего с действительностью. Но и реальные 18 метров котлована были непростой задачей для техники того времени, тем более, что проектировщики решили заодно спрятать под землей разнообразные системы вентиляции и электроснабжения.

Конечно, широко использовалась механизация труда, благо масштаб стройки позволял. Разработку котлована вели в два уровня, и на каждом работали экскаваторы. Нагоняя сроки, зимой грунт дробили взрывчаткой и бурили специальными машинами. Самосвалы с грунтом сделали больше миллиона рейсов, так что временные дороги по стройке пришлось делать по шоссейным технологиям, из бетона на песчаной подушке.

После сооружения котлована приступили к заливке фундамента, или, точнее, фундаментов: бетонная коробка охватывает лишь высотную часть здания, а низкие боковые крылья имеют обычные неглубокие фундаменты. Под землей низкие корпуса с высотным не соединяются: граница проходит под арками боковых дворов Главного здания.

Каркас

Вслед за фундаментом строители приступили к сборке каркаса Главного здания. Надо сказать, что до московских высоток советские инженеры сталкивались с каркасными конструкциями лишь в теории: низким постройкам было достаточно простых несущих стен из кирпича или железобетона. Каркасы первых высоток — Главного здания и здания МИД — были целиком собраны из стали, на остальных высотках в целях экономии стали применять железобетонный «скелет».

Каркас небоскреба — огромная трехмерная сетка из вертикальных стоек и горизонтальных балок-ригелей. У Главного здания каркас собран из одинаковых деталей, как конструктор; лишь под самым шпилем колонны имеют особую, трубчатую форму. Оригинальная система свободного крепления перекрытий, созданная инженером Никитиным, позволяет каркасу немного «гулять», поэтому огромное здание не имеет температурных швов.

Как и на любой высотной стройке, на Ленинских горах работали десятки кранов и подъемников, поднимавших стройматериалы и людей. Из-за большой высоты краны впервые устанавливали на само здание, прикрепляя к его каркасу. Такие краны называют самоподъемными или «ползучими»: их не нужно разбирать, чтобы смонтировать на новой высоте. Башня самоподъемного крана закреплялась за балки каркаса, как за перекладины огромной лестницы, и поднималась вслед за ростом здания. Затем электрической лебедкой по ней подтягивался сам кран. Таким образом несколько сравнительно небольших кранов построили целый небоскреб.

Самым сложным участком каркаса, безусловно, был шпиль со звездой. Строители столкнулись здесь с частным случаем проблемы курицы и яйца: самый большой кран стоял в ядре здания, и его требовалось демонтировать, чтобы освободить место для шпиля со звездой. Но чем тогда поднимать эту конструкцию?

Эта проблема доставила много сложностей строителям. Вертолет еще был экспериментальной диковинкой, да и вряд ли он осилил бы такой вес. Руднев, отчаявшись, предлагал поднять шпиль огромным аэростатом, однако в итоге инженеры нашли менее экзотичный способ. Сначала по частям разобрали и спустили большой кран. Затем пятидесятиметровую конструкцию шпиля собрали прямо внутри каркаса: он встал на этажах будущего Музея землеведения. Шпиль облицевали, прикрепили сверху звезду (напомню, все это — внутри здания) и очень медленно вытянули наверх лебедками.

Перекрытия и стены

При устройстве потолков в Главном здании по минимуму использовали монолитные перекрытия, стараясь, где можно, обходиться готовыми железобетонными плитами. В общежитиях плиты рассчитаны под размер комнат и перекрывают их целиком: и отверстие под люстру, и лепнина были заранее сформированы в пластиковой матрице, рабочим оставалось только залить туда бетон и затем достать готовую плиту.

Чтобы не облицовывать все здание керамической плиткой вручную, использовали готовые облицовочные панели. Их отливали так же, как и плиты перекрытий: обкладывали плитками специальную форму изнутри, а потом подавали туда бетон. Затем готовую плиту лебедками поднимали на фасад и фиксировали там. Поэтому Главное здание можно считать одним из первых крупнопанельных советских зданий; вскоре с появлением спальных микрорайонов эта технология станет известна каждому.

Стена под облицовкой достаточно тонкая: поскольку здание стоит на стальном каркасе, несущей способности от стены не требуется, только защита от ветра и холода. Поэтому для Главного здания использовался специальный облегченный кирпич с множеством внутренних полостей, который дает хорошую теплоизоляцию при малом весе. Перегородки в общежитии построили из другого инновационного материала 50-х — гипсовых пазогребневых панелей, которые фиксировались друг в друге специальными выступами, как конструктор «Лего». Такие панели, в отличие от кирпича, не нужно было штукатурить, что сильно упрощало работу.

Строители Главного здания решали не только инженерные вопросы; борьба шла и с суровой московской погодой. До революции строители вообще не работали зимой, разъезжаясь по своим деревням; неудивительно, что масштабные стройки вроде того же храма Христа Спасителя могли тянуться и 20, и 30 лет. Конечно, для высоток такой темп был неприемлем. Даже в аномальные морозы 1950–1951 г. стройку на Ленинских горах не останавливали: раствор клали при отрицательных температурах, кирпич примерзал, а в оттепель окончательно схватывался. С облицовкой было сложнее (на замерзшем бетоне плитки не держались и соскальзывали вниз), поэтому строители на внешних стенах работали с закрытых лесов (тепляков), которые обогревали паром, горячим воздухом и электричеством.

Отделка

Отделку Главного здания начали как можно раньше, когда наверху еще монтировали колонны каркаса. Цоколь здания, входные группы и порталы отделывались гранитом; блоки резали и полировали специальными машинами. Применялись даже станки, вырезавшие сложные архитектурные формы вроде балясин: а ведь еще перед войной такие работы проводили только вручную (например, на московских набережных).

Изнутри Главное здание отделано преимущественно мрамором: хотя этот камень боится сырости, его проще обрабатывать, он прочный и красивый. Использовали мрамор из Прохоро-Баландинского разреза, что на Южном Урале. Этим же светлым мрамором облицованы почти все станции Кольцевой линии метро и многие станции Сокольнической ветки, включая, конечно, «Университет». Сейчас это месторождение исчерпано.

В облицовке Главного здания широко применяли искусственный литой камень — сплавленную смесь из мела, доломита и кварцевого песка. Из этого материала сделаны многочисленные скульптуры и украшения на фасадах. По сравнению с природным известняком такой камень не боится сырости и позволяет отливать сложные детали в формах.

Помпезный послевоенный стиль требовал обилия украшений в интерьерах. Разумеется, процесс их монтажа тоже механизировали — взять ту же потолочную лепнину, отлитую в формах вместе с плитами перекрытий. Но вот на металлические элементы, пусть и типовые, все равно расходовалось много дорогого материала. Тогда нашли простой способ удешевить литье: многие металлические детали в здании (решетки, розетки) на самом деле сделаны из бумаги, точнее, из папье-маше. Эта технология известна еще со времен Екатерины II, только раньше папье-маше красили под металл, а на строительстве Главного здания на решетки электролизом наносили настоящую бронзу и алюминий.

Стены в жилых помещениях оклеили линкрустом — прочными обоями из пластика, которые можно мыть, красить и даже переклеивать без повреждений. Линкруст довольно толстый и хорошо скрывает мелкие неровности. Сейчас помимо Главного здания его можно встретить разве что в «ретропоезде» московского метро: вагоны отделывали линкрустом до 1969 года, пока новые пожарные нормы не заставили перейти на современный пластик.

Коммуникации

В Главном здании проведено множество коммуникаций: и стандартных (вода, канализация, газ, пожаротушение), и новых для того времени (централизованное пылеудаление, кондиционирование). К лабораториям, находящимся в здании, также провели отдельные каналы для чистого воздуха, специальные электросети, стоки для кислот и щелочей.

Водопровод в Главном здании резервирован, чтобы справляться с любыми сбоями в городской сети. Поскольку для общежитий характерны высокие пиковые нагрузки на водопровод (а в здании три с половиной тысячи душей и бассейн), ночью вода закачивается в запасные баки на несколько тысяч кубометров.

Чтобы не превышать давление в трубах, в высотных домах система водопровода делится на несколько контуров, которые перекачивают воду между собой. В центральной, учебной части здания три таких контура, в боковых корпусах общежитий — по два. На 11-м и 22-м этажах учебной зоны и на 9-х этажах корпусов общежитий «Б» и «В» стоят насосы, которые подхватывают воду из нижней зоны и сообщают ей новый напор в верхнем контуре.

Система канализации в Главном здании едва ли не сложнее водопровода. Собственно, канализационных систем в здании несколько: помимо бытовой канализации, установлена отдельная система для лабораторий из химически устойчивого пластика, а также внутри здания проходят трубы, отводящие дождевую воду с кровли.

Основной объем сантехнических работ предстояло выполнить в общежитиях: здесь больше трех тысяч санузлов. Чтобы уложиться в сроки, еще на заводе из отдельных труб собрали сантехблоки — готовые связки стояков и ответвлений. На стройплощадке их только соединяли между собой и припаивали. Впоследствии сантехпанели (по сути, те же модульные блоки, только развернутые вдоль стены) широко применялись, начиная с первых серий хрущевок.

Из-за сложной формы здания очень большая площадь внешних стен соприкасается с холодным воздухом: встал вопрос эффективного отопления. Чтобы не строить котельную посреди университетского комплекса, пришлось вести целых два магистральных теплопровода: от Калужской и Фрунзенской ТЭЦ. Перегретая вода, поступающая в здание, подогревает воду во внутренней сети до 80–85 градусов.

Поскольку огромное здание нагревается солнцем и остужается ветром по-разному с разных сторон, отопление внутри разделено на шесть зон; внутри них также проложены отдельные ветви, которые подключаются и отключаются автоматически с помощью биметаллических термостатов (погрешность меньше одного градуса).

Есть в университете и другая система отопления, новаторская для своего времени. Тогда ее поэтично называли «лучистой», а сейчас — «теплый пол». Она подогревает, в частности, вестибюли и гардеробы, чтобы мокрые следы от обуви и вещи на вешалках быстрее сохли.

В Главном здании действует принудительная вентиляция. Воздух забирается у парадного входа, после чего очищается, подогревается и увлажняется. Летом воздух для актового зала, клуба и ректората также охлаждался артезианской водой. Журналисты «Техники Молодежи» заботливо объясняли читателям: «кондиционированный — значит отвечающий определенным кондициям». Неясно, правда, работает ли эта система до сих пор.

Помимо стандартных коммуникаций, в Главном здании была смонтирована централизованная пылесосная система. В подвалах стоят пятнадцать мощных стационарных пылесосов, от которых специальные трубы без стыков идут к розеткам-портам на этажах. Уборщицам нужно было только подключить длинный шланг к порту: пыль сразу шла в подвал, а оттуда смывалась в канализацию.

Ток между этажами идет по толстым высоковольтным кабелям внутри перекрытий, а в рабочее напряжение трансформируется уже на этажах. Помимо электропроводки, помещения соединены телефонными кабелями (своя АТС на 10 тысяч абонентов) и проводами централизованной часовой системы (все полторы тысячи часов в здании, включая часы в башнях, связаны в единую сеть и автоматически корректируются).

Благоустройство

До начала строительства Ленинские горы, по сути, были огромным пустырем с редкими постройками. Однообразный пейзаж оживляли лишь несколько рощ — остатки леса, сведенного еще в XIX веке, — да овраги. Словом, безрадостная картина, особенно по сравнению с открывавшейся панорамой Москвы. Чтобы облагородить территорию, на Ленинских горах развернули обширные работы: выровняли рельеф, провели дороги, высадили деревья. Возле биологического факультета организовали ботанический сад, установили экспериментальные теплицы и приборы, выкопали рыбные пруды.

Деревья вокруг Главного здания собрали со всего Союза: встречаются и пробковые дубы с Дальнего Востока, и украинские белые акации. Чтобы саженцы не умерли в долгой дороге, платформы с ними прицепляли даже к пассажирским поездам. Высадили, конечно, и традиционные среднерусские ели, липы, клены и многолетние дубы (из окрестностей Ясной Поляны), а также множество яблонь, вишен и груш. Удивительно, как подробно спроектирован этот огромный сад: на чертежах указано место каждого дерева и куста.

Открытие

От закладки здания прошло уже шесть лет вместо намеченных четырех. Волевым решением открытие назначили на 1 сентября 1953 года и, разумеется, все равно не успели закончить. Так, работы в Музее землеведения продолжались и после открытия, благо учебному процессу это не мешало. Главное — успели достроить парадную часть здания и актовый зал, которые планировалось показать вождю. Строители не торопились крепить огромные бронзовые буквы с названием университета над парадным входом: говорили, что высотку номер один собираются символически подарить Сталину и, получив высочайшее согласие, переименовать в честь него.

Но тут свою роль сыграла двухлетняя задержка в строительстве. 5 марта 1953 года, за полгода до открытия, Сталин умер, так и не получив свой подарок. Пока страна приходила в себя, политика партии менялась на глазах: в Главном здании остановили все работы, связанные с умершим вождем, в том числе прекратили отливку его статуи для главного входа. В течение нескольких лет сняли или заменили и остальные следы культа личности в университете — цитаты, барельефы, бюсты.

Новая власть весьма критически отнеслась к продолжавшимся сталинским стройкам. От неограниченных трат перешли к политике экономии, в результате чего часть замыслов проектировщиков так и не успели воплотить. Так, из проекта исчезла часть монументальных скульптур, витражи актового зала, мозаики в Музее землеведения и многое другое. Оставшуюся часть района, тоже вопреки первоначальному проекту, постепенно застроили жилыми домами, причем их внешний вид, следуя вкусу Никиты Хрущева, упрощали на ходу — так появились анекдоты вроде наполовину облицованных домов на ул. Строителей.

Но вернемся к архитекторам Главного здания. Сами того не желая, своим творением они обозначили рубеж эпох: здание стало вершиной (во всех смыслах) сталинского ампира, квинтэссенцией послевоенного мифа. Оно соединило новейшие достижения техники и консервативную, довоенную идеологию советского строя. Это здание сразу стало классикой советской архитектуры — крупнейшей и последней стройкой «большого сталинского стиля».

Название материала дано редакцией «Татьянина дня»