В ожидании Одессы

Это фильмы «Любовь» (1991) с одной из первых ролей Евгения Миронова, «Страна глухих» (1998) с, возможно, лучшими ролями Максима Суханова и Чулпан Хаматовой и уж точно лучшей ролью Дины Корзун, «Любовник» (2002) с пронзительным дуэтом Олега Янковского и Сергея Гармаша, «Стиляги» (2008), ставшие самой яркой, полной и занимательной энциклопедией советской контркультуры. Сериал «Оттепель» в 2013 году задрал планку телевизионной ретро-ностальгии до таких высот, куда едва смог добраться Алексей Попогребский в 2017-м с «Оптимистами».

То есть Валерий Тодоровский — большой современный автор, но при этом, как ни странно, он не входит в списки «самых-самых» российских режиссеров. Ни по прибыльным блокбастерам (Forbes), ни по популярности своих картин на западе (Esquire) коллег не обходит. Зато, наверное, в гипотетическом рейтинге самых гуманистических режиссеров Тодоровский-младший мог бы красоваться в первом ряду. Аккурат возле своего папы.

Итак, чего же ждать от фильма «Одесса»? С одной стороны, как всегда у Тодоровского, в картине великолепная игра актеров. Учитывая особенности подбора оных — сплошные народные любимцы и звезды, это очень сильная сторона фильма. Леонид Ярмольник играет старого отца большого еврейского семейства, играет глубоко и трагично, без отсылок к знаменитому «одесскому юмору», хотя и не совсем-таки без. После отчаянного сверхчеловека Руматы из «Трудно быть Богом» (2013) Алексея Германа-старшего, одной из лучших ролей актера, Ярмольник переживает удивительные метаморфозы, стареет, меняется целиком, психофизиологически. Как признавался сам актер, он играл своего же отца. Ирина Розанова исполняет его жену — такую типичную старую еврейку, для которой ее дом, и ее кухня, и ее муж, и ее дети являются и воздухом, и смыслом жизни, и постоянным источником расстройств и волнений, но если убрать из этого уравнения хотя бы одно «неизвестное», всё неумолимо обрушится.

Ксения Раппопорт сыграла старшую дочь четы Давыдовых, сурово-интеллигентную и тревожную мать вечно уходящей в запойное чтение Женьки (Диана Манукян) и жену уходящего в запои, затравленного семейным бытом и творческими неурядицами композитора Владимира (Сергей Муравьев). Евгения Брик и Владимир Кошевой играют среднюю дочь Давыдовых Миру и ее нелюбимого, жалкого и глуповатого, но зато желающего переехать в Израиль мужа Арика. Язвительная, искрометная и живая Мира задевает и провоцирует буквально всех в этой картине. Наконец, Евгений Цыганов с юным актером Степаном Середой исполнили как бы Тодоровских старшего и младшего образца 1970 года, приехавших в гости к родителям. Правда, отца зовут не Петр и он не кинорежиссер, а Борис, журналист-международник, муж третьей и самой младшей дочери Аллы (в картине от неё остался голос по телефону). Зато его сын, любимый внук Давыдовых Валера, недвусмысленно похож на создателя картины и может считаться одним из главных героев.

Одесса быстро очаровывает десятилетнего мальчишку с ластами и маской, притороченными на рюкзаке: сосед Жорик-младший (Никита Табунщик) вводит его в курс нехитрых летних развлечений в портовом городе. И конечно, никакая холера, эпидемию которой объявляют накануне их с Борисом приезда, Валерика не пугает. А вот отцу куда сложнее: закрытый на карантин город нельзя покинуть, и его отъезд на постоянную работу в западногерманский Бонн, кажется, рискует не состояться.

Как видите, такого гремучего коктейля персонажей, юмора, семейных дрязг и выяснения отношений могло бы хватить на целый сериал. А уж когда в картине возникает романтическая линия между Борисом и соседской пятнадцатилетней девочкой Иркой (Вероника Устимова — возможно, очередное актерское открытие Валерия Тодоровского), наступает полный «гевалт». Можно бесконечно смотреть на ссорящихся еврейских сестер, обсуждающих то мужей, то судьбу, или как отец семейства покупает свинину на Привозе (знаменитый одесский рынок — «ТД»), или как выразительно курит, глядя на Ирку, герой Цыганова, можно смотреть на пекущиеся оладьи или ночную рыбалку, семейный ужин или поездку на мотоцикле на лиман — эта беспроигрышная фактура фильма выдержана режиссером на высочайшем уровне.

Однако как и в предыдущем полнометражном фильме Тодоровского «Большой» почти никакого Большого театра нет, так и в картине «Одесса» нет никакой Одессы. Ни кадра в городе, давшем название картине, снято не было из-за политических коллизий, благодаря которым половина съемочной группы во главе с Леонидом Ярмольником не может въехать на Украину. Впрочем, и Таганрог, и Сочи, и Ростов-на-Дону, и павильоны Мосфильма справились с имитацией города детских грез режиссера. Небольшой провал по третьестепенным персонажам (всяким там рыбакам, биндюжникам, туристам в белых панамах) и ярким уличным сценам ощущается, но не как скудость атмосферы фильма, а скорей как крен в пользу театральности. Снятый на пленку, позволяющую лучше работать с оттенками солнечного света, с целым трамваем, перевезенным из Волгограда в Таганрог (ну что за Одесса без красного трамвая!), фильм получился, наверное, одним из самых дорогих в жанре свободной автобиографии. Эдакая персональная машина времени для режиссера и всех, кому по пути.

Валерий Тодоровский давно играет на повышение, выходя за рамки небольших по масштабу, но насыщенных по драматизму событий. То, что у него получается отлично (актерские дуэты, атмосфера повседневности и трагизма, своего рода маленькие трагедии, когда в судьбе двух-трех человек просматривается обобщение духа времени), режиссер хочет как бы растянуть, экстраполировать на целую эпоху или на целый город. И если со «Стилягами» или «Оттепелью» подобное масштабирование прошло замечательно, то в «Большом» и «Одессе» автору что-то помешало.

Но это дело его, личное. Нам как зрителям не столь уж важно, какого масштаба кинополотно мы смотрим, если получаем при этом сплошное удовольствие, как от икры из синеньких или помидоров с брынзой. «Одесса» — одна из важнейших русских картин этого года, и, наверное, промыслительно, что снята она именно сейчас, когда это так трудно сделать. Ведь кто-то должен стягивать, сближать, сшивать искусственно разорванное, чей-то гений должен уврачевывать раны вражды, бередимые уже пять лет при одном только упоминании города.

Хорошо, что удалось снять такой безмятежный, светлый, глубоко личный и при этом веселый фильм о самом, наверное, душевном и теплом городе из пантеона русских и украинских городов, охваченном, словно дурным сном, карантином холеры. Может, и сегодняшний карантин, и сегодняшняя холера братоубийственной вражды когда-нибудь так же внезапно уйдут в прошлое, и мы вернемся к мирному бытию?