Мария Аникина: Без студентов жизнь преподавателя теряет смысл

Мария Аникина. Фото: Journ.msu.ru

— Мария Евгеньевна, почему вы решили поступить на факультет журналистики?

— На факультет я решила поступать в 10-м классе после того, как к нам приехали журналисты из разных СМИ на круглый стол, посвящённый безопасности жизни подростков. Они произвели на меня большое впечатление. Поскольку в моей семье все химики, это было неожиданное решение. Мы с мамой пришли на факультет журналистики, в Школу юного журналиста (ШЮЖ), я успела в неё поступить, отучилась полтора года и дальше готовилась к экзаменам уже предметно. В ШЮЖе я посещала радиостудию и долгое время думала о том, чтобы работать именно на радио.Но во время учебы (это был конец 1990-х годов) открыла для себя другие, научные возможности факультета и стала уделять внимание не столько журналистике, сколько исследованиям.

— Когда говоришь о журфаке МГУ, кафедра социологии журналистики приходит в голову далеко не первой. Почему вы выбрали именно её?

— Да, кафедра социологии — не первая ассоциация, но тем не менее социологическая наукас историей факультета связана существенным образом. Здесь работали знаменитые Борис Андреевич Грушин и Юрий Александрович Левада, которых приходили слушать люди с других факультетов. Причём это были 60-е, а затем 80-е годы, когда социология переживала, с одной стороны, взрывной рост, с другой стороны, проблемы, связанные с социально-политическим контекстом.

На третьем курсе я слушала лекции по социологии журналистики профессора Ирины Дмитриевны Фомичёвой, и меня заинтересовал научный подход к тому, что происходит в современной журналистике. Я поняла, что это способ посмотреть на журналистику объективно, взвешенно, сбалансированно, и это очень живая сфера деятельности, которая столь же многообразна, сколь и сама журналистика. 

На журфаке МГУ. Фото: Letopis.msu.ru

— На журфаке всегда было много теоретических дисциплин, причём нередко это «авторские» курсы, созданные конкретными преподавателями. Не секрет, что студенты относились к ним иронически. Например, «Введение в теорию журналистики», которое вы преподаёте, называли «прохороведением» в честь его создателя, покойного заведующего кафедрой социологии журналистики Евгения Павловича Прохорова. Возможна ли вообще «работающая» теория журналистики, или всё это — напрасные старания?

— Научные исследования успешно ведутся на всех кафедрах факультета журналистики.А исследования невозможны без теории.

Конечно, я знаю разные названия курса «Введения в теорию журналистики» среди студентов, и «прохороведение» — ещё самое мягкое. Когда этот курс был создан и читался по пятилетней программе специалитета (шестилетней у вечерников), это была суровая встреча вчерашних школьников с наукой о журналистике. Она осложнялась характером Евгения Павловича Прохорова, который был очень строгим, академически настроенным лектором. И конечно, терминологическая сложность, помноженная на строгость преподавателя, отпугивала студентов, провоцировала отчасти негативное отношение.

Про себя я могу сказать, что «Введение в теорию журналистики» было нелегкоосвоить на первом году обучения: в этом курсе много терминов, он насыщен схемами и действительно удаляет человека, плохо знакомого с высшим образованием и исследовательской деятельностью, от реальной журналистики. Смысл, значение и пользу этих лекций я сформулировала для себя только на третьем курсе. Но, конечно, не всем это нужно в том объёме, которые предлагался у Прохорова. Хорошо, что теперь курс читается на втором году обучения, а в ближайшее время будет читаться ещё позже. Наверное, в каком-то смысле студенты были по-своему правы в оценках предмета. Но я убеждена, что без теоретического знания невозможна полноценная работа в профессии. 

Евгений Прохоров. Фото: Letopis.msu.ru

— Некоторые говорят, что научиться писать невозможно: тебе или дано писать, или нет. Что вы об этом думаете?

— Я думаю, что техникам письма научиться можно. Я рассказывала студентам об американской исследовательнице Барби Зелицер, которая говорила о журналистике как о деятельности, предполагающей чутьё: понимание того, что какая-то история заслуживает внимания и будет развиваться, а какую-то следует забыть в самом начале.То же связано, наверное, с умением писать. Научить критически оценивать свой текст, дать человеку способ его совершенствовать, думаю, возможно, так что образование ценно в любом случае.

— Иногда кажется, что стоит студенту стать преподавателем, как он тут же забывает всё, что сам перетерпел (бессонные ночи, нервную сессию). Как вас изменила эта смена ролей?

— Я стараюсь помнить о том, что у студентов есть много других заданий, что у них есть своя интересная жизнь, и она проходит не только в стенах факультета. Я приветствую любую активность. Я также понимаю, что студенты в разной степени могут интересоваться разными предметами.

— Мне одна студентка рассказывала, как ей недоставало одного балла до автомата, она должна была писать из-за контрольную, но вы ей поставили автомат. Спасибо вам!

— Дело не в одном балле. Понимаете, это же очень тонкая материя. Университет – это, конечно, формальная структура, образовательное учреждение, у нас есть документы, определяющие правила взаимоотношений в процессе обучения. В то же время и преподаватели, и студенты — это живые люди, у этих живых людей бывает разное настроение, у них бывают разные возможности, они располагают разными временными ресурсами. Но без студентов жизнь преподавателя теряет смысл — и об этом всегда нужно помнить.Я думаю, что вот это человеческое измерение — лекарство от многих сложностей и«болезней», возникновение которых возможно в факультетской среде.И человеческие отношения не всегда исчисляются баллами. Это взаимоотношения, которые нужно ценить и развивать, учитывая и уважая те формальные рамки и правила, которые существуют. 

Мария Аникина. Фото: Journ.msu.ru

— Как вы относитесь к студентам, которые поступают в вуз «ради корочки», а не ради дела?

— Я предполагаю, что, люди, пришедшие на факультет с самыми разными намерениями, могут взять то, что им необходимо, от факультета, и это будет, я думаю, всё-таки полезный взаимный обмен. Когда человек проводит четыре года в университете, иногда такие прагматичные намерения могут преобразовываться, трансформироваться во что-то более глубокое и больше связанное с профессиональной деятельностью.

Ястараюсь и студентов настраиватьна то, чтобы не оценивать однозначно, опираясь на распространённые суждения и мнения, а попытаться проникнуть вглубь какой-то проблемы, которую мы пробуем массово исследовать. Те два полюса, которые вы назвали, — «корочка» и «дело», — не единственные, список мотивов поступления очень длинный. И очень хорошо, что факультет продолжает привлекать большое количество таких разнообразных будущих профессионалов.

— Важна ли в университете дисциплина или можно работать только на положительной мотивации?

— Нужно и то, и другое. Нынешняя система образования как раз позволяет и преподавателям, и студентам искать новые возможности для того, чтобы поставить оценку и оценку получить. Сегодня, наверное, это чуть более сбалансированная, чуть более разнообразная система, чем она была в предшествующие десятилетия. У нас есть возможности использовать балльно-рейтинговую систему, предлагать альтернативные варианты заданий студентам в зависимости от их интересов. 

На журфаке МГУ. Фото: Letopis.msu.ru

— В Фейсбуке вы поздравляли подписчиков с Пасхой. Что вера значит для вас? Как уживается научное, эмпирическое, и религиозное, интуитивное, знание?

— Есть профессиональная сфера деятельности, а есть личное пространство, и они могут сосуществовать. Не так давно мы разговаривали с нашими университетскими физиками, которые работают в крупной международной исследовательской корпорации. Один из них сказал то же самое: внутренне для себя мы определяем сферу духовных практик и можем этим практикам следовать, а в научной деятельности используем научные подходы, прибегаем к рациональному способу познания. Человек – существо очень многообразное, в нём может всё сочетаться. Для меня вера — эта значимая часть жизни, которая не препятствует научной деятельности.

— Вы пишете много работ в соавторстве с иностранными учёными. Что нового для вас открыла работа с людьми другой культуры?

— Взаимодействие показывает, насколько разными могут быть научные подходы. Если это протяжённое во времени взаимодействие, оно позволяет освоить новые методики, показывает ценность разных научных школ и традиций, даёт возможность обогащать свои исследования, адаптируя что-то, заимствуя из разных национальных практик. И ко всему прочему, это учит терпимому отношению к разному опыту и разным традициям, даёт возможность находить гармоничные условия сосуществования, взаимодействия с людьми, имеющими иные — по сравнению с нашими — психологический, социально-культурный, социально-политический контексты. Всё это, конечно, обогащает и исследование, и личность исследователя. 

Мария Аникина на конференции «Медиаконтент: взгляд молодого исследователя» Фото: Лаборатория массовых коммуникаций РГГУ

— Один из современных трендов — онлайн-образование. Как вы думаете, в каком направлении будет развиваться этот тренд, как онлайн-образование будет взаимодействовать с классическим образованием?

— Он уже становится частью практики — онлайн-образование дополняет классическое, реальное взаимодействие преподавателей и студентов в университетских аудиториях. Я думаю, что это хорошая возможность для тех, кто оказывается далеко от центра, обогащать себя, расширять кругозор, знакомиться с новыми преподавателями, с новыми исследователями. Это хорошее дополнение, которое, тем не менее, не может быть единственным способом получения полноценного образования.

Онлайн-образование — привлекательная перспектива будущего развития образовательной среды. Но я получала классическое университетское образование в стенах факультета, будучи вовлечённой в разные университетские виды деятельности, и продолжаю считать, что, несмотря на те возможности, которые нам предоставляют медиаресурсы, личное общение преподавателя и студентакрайне важно. Это общение на семинаре, лекциях или индивидуально после занятий в рамках того времени, которое сегодня называется «контактными часами». Энергетика этого общения необходима и студенту, и преподавателю. И, к сожалению, по моему опытуэта энергетика в рамках онлайн-коммуникации не столь богата.

— В крупных компаниях существуют большие отделы тестирования «гипотез». Как в будущем академическая наука будет взаимодействовать с научными исследованиями коммерческих компаний?

—Это взаимодействие было, и я думаю, сохранится в ближайшем будущем. Другое дело, что вопрос слишком широкий.Я думаю, что наука без практического воплощения,без того, чтобы результаты исследования были использованы для жизни, в том числе деятельности коммерческих компаний, часть своего предназначения теряет. Есть теоретические исследования, есть исследования прикладные, и те, и другие необходимы. Теория — значимый, необходимый фундамент для проведения эмпирических исследований, но эти исследовательские практики должны быть связаны с реальной жизнью. Получается непрекращающийся цикл: из практической деятельности получаем необходимые данные для того, чтобы их обобщать и обновлять теорию, а без теории невозможно проводить исследования и применять их результаты на практике.

И я думаю, что в будущем коммерческий интерес к научным исследованиям не исчезнет, может быть, даже будет развиваться.

Беседовал Илья Школьный