Читалка аспирантки журфака Евгении Васильевой: женщины о женщинах — книги к 8 марта

Евгения Васильева

Луиза Мэй Олкотт,«Маленькие женщины», «Маленькие женщины замужем»

Эти романы я перечитывала перед просмотром новой экранизации, недавно снятой американским фем-режиссером Гретой Гарвиг. Впервые я прочла Олкотт в среднем школьном возрасте, но с тех пор в памяти остался только образ главной героини — великолепной Джо Марч, которая из всего гардероба с удовольствием носила только бутафорский костюм разбойника, откликалась на мужское имя и мечтала о карьере литератора. В любви к Джо, кстати, признавались все, с кем мне приходилось говорить об этих книгах. Думаю, главный секрет ее обаяния в том, что персонаж этот был любимым и для самой Луизы Олкотт: в образе Джо автор запечатлела многие свои черты.

История взросления четырех сестер Марч была написана Олкотт по следам собственного детства. Удивительно, но лишь перечитывая книги, я испытала к ним подлинный интерес. Раньше мне казалось, что романы написаны для ровесниц его персонажей, самой старшей из которых было 16 лет. И вовсе нет! Личностный опыт каждой из героинь, их отношения с другими девочками и матерью не имеют ни возрастного, ни временного ценза. Экранизация Греты Гарвиг хорошо показала, что Олкотт писала не столько о женском мире XIX века, сколько о самой женщине в мире. И книги интересно читать потому, что главным их событием становится не замужество сестер — но их поиск себя. А ещё потому, что Олкотт убеждена: залог хорошего вечера — не узкие туфли на высоких каблуках, а друг, с которым ты можешь танцевать даже в старом платье.

Джейн Остин, «Гордость и предубеждение»

Я узнала об этом произведении благодаря фильму «Вам письмо»: главная героиня пришла на свидание с любимой книгой в руках — это был роман Остин. Прочитав его, я поняла, что сюжет фильма был целиком и полностью навеян этой книгой. Теперь я перечитываю «Гордость и предубеждение» каждый год. Не раз я слышала, будто читать роман довольно скучно, ведь единственное событие книги — это замужество главной героини. Если быть точной, двигателями сюжета становятся даже несколько свадеб. Как человек, который регулярно перечитывает не только этот роман Джейн Остин, но и другие ее произведения, я должна заметить, что, например, в книге «Доводы рассудка» свадьбы вообще сыплются одна за другой. Что же делает читатель между этими бракосочетаниями? Почему книга с такой очевидно скучной структурой раз за разом находит новых читателей и переосмысляется, осовременивается и наливается свежими водами?

Я убеждена, что это происходит как раз благодаря «промежуткам» между свадьбами героев. Эти главы наполнены ироничными и тонкими наблюдениями за отношениями людей, а главное — жизнеутверждающим взглядом автора на мир.

В условиях, когда чуть ли не единственным способом обеспечить себе независимое от родственников положение для девушки было замужество, Джейн Остин с ее личной несчастливой любовной историей могла бы написать трагедию. Однако с первых строк романа «Гордость и предубеждение» она обратилась к читателю с ироничной фразой, точно передающей мысли матери, которая беспокоится о будущем своих дочерей: «Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену». Джейн Остин улыбнулась там, где можно было бы расплакаться. Ее героиня Элизабет с улыбкой преодолела горести и сделала собственный выбор в любви и в жизни, следуя за своим сердцем, а не за мамиными страхами и социальным одобрением.

Надежда Тэффи, «Воспоминания»

Надежда Тэффи как мне кажется, все ещё мало известна. На мой взгляд, она очень интересный автор и её дарование ничуть не меньше, чем, у ее коллег по журналу «Сатирикон» Аркадия Аверченко и Саши Чёрного.

Популярность Тэффи во время её работы в журнале была необыкновенна: современники вспоминают, что раньше даже продавались конфеты и духи с её именем, а сама Тэффи шутила, что читатели называют в ее честь своих фоксов и левреток.

Тэффи — это псевдоним писательницы Надежды Лохвицкой. Есть несколько версий его происхождения, и обе говорят о ее веселом нраве. Версия, изложенная в воспоминаниях самой писательницы, гласит, что ей хотелось найти имя, которое принесло бы счастье: «Лучше всего имя какого-нибудь дурака — дураки всегда счастливые». Тогда Надежде вспомнился «один знакомый дурак» по имени Степан, которого домашние звали Стеффи. Другой вариант происхождения имени связан с рассказом Киплинга «Как было написано первое письмо». Героиня этого рассказа — маленькая девочка по имени Таффи. Ее имя Киплинг расшифровывает так: «девочка-которую-нужно-хорошенько-отшлепать-за-то-что-она-такая-шалунья».

Тэффи написала множество юмористических рассказов, которые я очень люблю. Особая их соль — в хрупком сочетании смешного и грустного. Например, в рассказе с характерным названием «Смешное в печальном» Тэффи писала: «Время мы переживаем тяжелое и страшное. Но жизнь, сама жизнь по-прежнему столько же смеется, сколько плачет. Ей-то что!». Она всегда очень остро чувствовала обе стороны жизни и говорила: «Я родилась в Петербурге весной, а как известно, наша петербургская весна весьма переменчива: то сияет солнце, то идет дождь. Поэтому и у меня, как на фронтоне древнего греческого театра, два лица: смеющееся и плачущее».

В этом отношении удивительны «Воспоминания» Тэффи о том, как она через Константинополь бежала из России в Париж под прикрытием гастролей. В этих строках смех перемешан с ужасом, однако воспоминания не оставляют гнетущего впечатления. Вот, например, как Тэффи описывает один из эпизодов: в пути на железной дороге писательнице часто приходилось проходить досмотры, которые организовывали большевики. Чтобы во время досмотра не забрали багаж, Тэффи «попросила в случае опасности заявить, что сундук пролетарского происхождения, принадлежит бывшей кухарке Федосье». А чтобы лучше поверили и вообще отнеслись с уважением — положила сверху портрет Ленина с надписью: «Душеньке Феничке в знак приятнейших воспоминаний. Любящий Вова».

Сама тема вынужденного отъезда из России, где остается то, чем питается творчество Тэффи — русская жизнь и русский язык — на первый взгляд, не имеет никаких сатирических потенций. Но Тэффи в творчестве очень жизнелюбива: какие бы ужасы не являла ей человеческая история (частная и общая), она всегда помнит, что всюду жизнь — и что есть люди, которые в любых условиях сохраняют способность радоваться ей.