В школах Европы язык и литература — это один предмет, а экзамены сдают по незнакомой книге

Класс в одном из французских лицеев. Фото: Министерство национального образования Франции

Об этом сообщает Bookmate Journal.

Испания

Исабель Альмерия, учитель литературы в Интернациональной школе имени Джузеппины Николи в Мадриде. Обучает 2–4 классы средней школы, ее ученикам примерно от 12 до 16 лет. В Испании дети до 12 лет получают начальное образование, затем до 16 лет посещают «среднюю школу», и потом выбирают: учиться дальше для поступления в вуз или сразу получать профессиональное образование.

В 1990 году был принят закон LOGSE, который до сих пор работает по всей Испании: тогда литературу и язык объединили в один предмет. А до этого они велись отдельно. Исабель Альмерия тоже объединяет эти две дисциплины в одном предмете.

— Раньше я делала так: разделяла уроки на блоки, и мы отдельно изучали грамматику и лексику, а потом занимались литературой. Но сейчас мы с коллегами решили попробовать другой подход: с прошлого года мы всё преподаем более-менее вперемежку. Например, сейчас мы начинаем с литературы — и изучаем правила языка, уже отталкиваясь от текстов, и по этим же текстам задаем вопросы по грамматике.

Всё ещё зависит от возраста. Более младшие, в 1–2 классе средней школы (примерно 6–8 классы в русской школе), читают «Хроники Нарнии», «Гарри Поттера» или другую общеизвестную литературу, и по ней дети изучают правила языка. А в более старших классах, например в 3-м (9 класс в российской системе), язык изучают именно по испанским текстам.

Сами уроки проходят по-разному. Мы, например, когда начинаем какой-то новый период, разбираем разные произведения искусства — не только литературные, но и из музыки, живописи, чтобы ученики лучше понимали картину происходящего в искусстве в то время. Конечно, рассказываю об исторических событиях, чтобы было понятно, почему писатель вообще мог написать такие произведения и о чем они на самом деле. Ну а дальше я лишь хочу, чтобы ученики просто больше читали и спрашивали — именно исходя из их вопросов я рассказываю о самом произведении.

Какие литературные произведения входят в школьную программу, зависит от разных факторов. Во-первых, есть минимальная государственная программа, которая в разных регионах используется по-своему. Поэтому в Мадриде, например, один список, а в Каталонии — другой. Во-вторых, в этой общей программе много текстов, и каждая школа может выбрать, какого автора и какие произведения изучать. Но есть, конечно, тексты, которые читают везде, — и даже не потому, что они входят в обязательную программу, а потому, что они в принципе важны для истории испанской литературы.

Когда изучают Средневековье, все обязательно читают «Песнь о Сиде», героическую поэму о народном герое и рыцаре Сиде Кампеадоре, жившем в XI веке. Позже может быть «Селестина», новелла 1499 года о любви молодого рыцаря к девушке из богатой семьи; «Жизнь Ласарио с Тормеса: его невзгоды и злоключения» XVI века — одно из первых в Испании произведений в жанре плутовского романа.

Исабель Альмерия. Фото: Bookmate Journal

Потом, конечно, тексты Лопе де Вега, Сервантеса, драматурга XVII века Тирсо де Молина. Из XIX века читают двух Хосе: поэтов Хосе де Эспронседа и Хосе Соррилья. У последнего, кстати, читают драму «Дон Хуан Тенорио», и это тот самый Дон Жуан — нужно только иметь в виду, что существует множество произведений об этом литературном персонаже, он своего рода кочующий герой в текстах разных эпох и писателей.

Из XX века мы успеваем изучить, например, творчество поэта и драматурга Федерико Гарсиа Лорки; Пио Барохи, ключевой фигуры «поколения 1898 года» (движение писателей, убежденных в социальном и экономическом крахе страны на рубеже веков. — Прим. ред.). В последних классах обычно читают литературу Латинской Америки, тут всем известные имена: Борхес, Маркес, Кортасар.

А еще, помимо испанской литературы, в школах бывает предмет «мировая литература» — но он не обязательный и предлагается на выбор. Этот предмет был в прежней школе, где я работала. Там дети читали Чехова, что-то из Достоевского, скорее, из его коротких текстов. Но в целом, мне кажется, русской литературы было немного. Я думаю, у нас дети особо не знают русских писателей — как в России все знают Сервантеса.

У нас, к сожалению, нет привычки учить наизусть. Я говорю «к сожалению», потому что думаю, что некоторые поэмы или лирику все же нужно знать. Я пробую давать такие задания, но обычно ученики от них не в восторге.

В первую очередь хороший ученик по литературе — это тот, кто начинает любить произведения и может, скажем так, «разговаривать» с текстом. То есть он может по мере чтения задавать себе вопросы, находить на них ответы, даже если произведение ему не по душе. Еще он может находить в тексте что-то цепкое для себя и объяснять, чем его это привлекло или, наоборот, оттолкнуло. Мне кажется, лучшие студенты как раз не те, что знают некий набор фактов, а те, которые понимают тексты: могут представить эпоху, контекст и вообще о чем в этом тексте идет речь.

Германия

Габриэль Эбелинг преподает в частной школе в Магдебурге одновременно русский и немецкий языки, ее ученикам примерно 17–19 лет. В Германии приблизительно до 10 класса во всех школах стандартный набор предметов, а затем старшеклассник выбирает: учиться еще три года и после этого сдавать экзамены в университет, пойти в училище или бросить учебу. Язык и литература здесь тоже объединены в один предмет.

— В нашей школе, как и в целом в Германии не существует отдельных предметов по этим дисциплинам. В старших классах мы обычно делаем больший акцент на литературу, но во время чтения обращаем внимание на стиль, грамматику, обсуждаем особенности языка — мы исходим из того, что правила правописания ученики уже узнали в младших классах. В нашей школе занятия разделены по «эпохам» — так называется часть учебного года, это не имеет отношения к историческому периоду. Например, одна «эпоха» немецкого языка и литературы в старших классах — это три интенсивные недели, когда мы преподаем немецкий каждый день с 8 до 10. В старших классах обычно 2 «эпохи» языка в учебном году.

За учебный год я стараюсь прочитать с учениками минимум два прозаических текста, одну драму и какую-нибудь лирику. В 9 классе мы проходим, например, Гете — отрывки из его романа «Страдания юного Вертера», его пьесу «Гёц фон Берлихинген». Читаем новеллу Шиллера «Преступник из-за потерянной чести». В 8 классе читаем пьесу Шиллера «Разбойники», а в 10-м — его же драму «Коварство и любовь».

Фиксированный государственный список литературы есть, но это скорее предложение, а не обязательный список. Каждый учитель волен сам выбрать нужные произведения. Даже с коллегой по немецкому языку в школе мы выбираем разные романы — ведь у каждого из нас своя специализация, свой интерес и любовь к определенным текстам. Но тут нужно оговориться, что в разных федеральных землях своя ситуация. Например, у нас, в Саксонии-Анхальт, обязательного списка нет, а в Баден-Вюртемберге есть. У каждой земли отдельный министр, который решает, как функционирует образование в этом регионе.

На уроке в школе Германии. Фото: Lenta.ru

Аттестат об окончании школы и сами заключительные школьные экзамены служат в том числе критерием для поступления в вуз. Но в этом экзамене по литературе, который ученики сдают по окончании школы, нет знакомых для них текстов. Им дают отрывки из произведений, и они уже по этим фрагментам выполняют задание: анализируют стиль, грамматические особенности, как построены диалоги, как возникает и развивается конфликт. Им не нужно знание полного текста, чтобы выполнить это задание.

У нас есть рабочие тетради, адаптированные под языковой уровень учеников. Там есть тексты Толстого, Грина, «Ночевала тучка золотая» Приставкина. Есть, конечно, и стихи, которые ученики учат наизусть, — Пушкин, Лермонтов. Вообще, урок русского у нас — это в первую очередь сам язык, затем страноведение и только потом литература. У нас всего три часа русского в неделю и не хватает времени, чтобы читать большие романы.

«Фауст» Гете, «Песнь о Нибелунгах», «Парцифаль» Вольфрама фон Эшенбаха — эти тексты мы изучаем обязательно. А из русской литературы, думаю, они в первую очередь должны знать не тексты, а просто кто это — Пушкин, Толстой, Достоевский. Других авторов я предлагаю уже в зависимости от того, что ученикам нравится. Иногда мы вместе читаем даже маленькие юморески Чехова.

Очень важные вопросы для учеников — как найти главную в жизни задачу, в чем смысл жизни. Эти вопросы есть во многих романах. Например, у Макса Фриша в романе «Homo Фабер» хорошо описано, как человек живет, что на него влияет, как он находит свою истинную цель. Другой очень интересный роман — «Чтец» Бернхарда Шлинка (хотя иногда и говорят, что это уже немного устаревшая литература). Здесь речь идет о том, как развиваются отношения между мальчиком и женщиной, как парень в 15 лет может любить 36-летнюю женщину, как это возможно. Это все очень важные разговоры — школьники открывают мир чувств, а еще всем полезно поговорить об ошибках, которые тоже важны. Иногда я вообще удивляюсь, насколько искренне ученики делятся своими переживаниями на уроках.

Кроме этого, затрагиваем и актуальные сегодня темы — ксенофобию, гомосексуальность. Учеников интересует, почему общество так строго реагирует на «других». Отношение к наркотикам как тема их тоже интересует, в меньшей мере — феминизм. Мы много говорим о том, что будет в жизни дальше, что их ожидает после школы, когда они будут взрослее.

Если бы я могла на уроках немецкого проходить русские тексты, я бы предложила «Станционного смотрителя» Пушкина. Я прочла эту повесть еще в школе, и для меня было удивительно, почему Дуня ушла от отца и вернулась только когда он умер. Почему она жила с этим офицером? Думать про это тогда было так трудно и грустно!

Франция

Эмили Шофа преподает французский в лицее имени Жака де Вокансона в городе Тур. Ее ученикам 15–17 лет. Во Франции дети получают начальное образование приблизительно до 11 лет, дальше начинается этап среднего образования: они переходят в коллеж на 4 года, после чего еще на 3 года в лицей.

— Наши уроки разделены по «сессиям», в основе каждой из них — текст, и именно его разбор подталкивает, например, объяснить новое в грамматике. То есть сам урок обычно состоит из тщательного разбора произведения с помощью различных точных критериев: речевые обороты, стилистические особенности, интонация, структура, грамматика, лексика. Кроме этого текст также может стать основой для анализа фильма или живописи. Так что об отдельном предмете «литература» до высшего образования речи не идет, но на уроках французского мы показываем, как язык и текст существуют вместе. В течение года ученики заполняют читательский дневник, и мы все больше берем в расчет, какие книги нравятся им самим.

В нашем последнем классе (во Франции отсчет классов в средней школе, то есть в коллеже и лицее, идет в обратном порядке; коллеж начинается с 6 класса, а последний класс лицея — это 1 класс), мои ученики читают обязательный список книг, который разработан национальной программой образования.

Всего там есть четыре жанра текстов: лирика, роман, драма и «литература идей». В этот последний жанр обычно входят журналистские тексты: с их помощью мы учимся понимать развитие настроений, освещенных в массмедиа, критически мыслить, вести дебаты. В целом это могут быть тексты как XIX, так и XXI века.

Эмили Шофа. Фото: Bookmate Journal

В каждом из этих жанров — по три произведения. Преподаватель должен выбрать для изучения по одному тексту от каждого жанра. Помимо этого есть список дополнительного чтения, в рамках которого нужно тоже выбрать еще 4 произведения. Эти тексты выбираются уже студентами, но они в основном мало обсуждаются в школе, их читают дома.

Во втором классе (предпоследний класс французского лицея. — Прим. ред.) ученики читают приблизительно 8 книг в год. Здесь и те книги, что я выбираю для чтения в классе, и те, которые ученики выбирают сами для чтения дома. Ограничением тут служит лишь эпоха, которую мы проходим: книга не должна выходить за временные рамки, выделенные для каждого класса.

Также в этих классах мы со студентами составляем таймлайн, на котором они отмечают каждый текст, — это делается, чтобы они имели представление об изменениях в литературных течениях. В целом же мы двигаемся по хронологии — например, в поэзии: от Средневековья до XVIII века и c XIX века до наших дней.

Включенные в канон авторы в основном принадлежат нашему литературному наследию: Гюго, Бомарше, Монтень. Довольно редко попадаются тексты XX или XXI веков. Но вот, например, в этом году нужно было выбрать между произведением 1990 года — «Это всего лишь конец света» театрального режиссера Жан-Люка Лагарса (по мотивам которого был снят одноименный фильм Ксавье Долана), каким-либо текстом Мольера и одной из пьес драматурга XVIII века Мариво.

В 2019 году в школах прошла реформа системы, и это сильно на нас повлияло: теперь мы не можем свободно выбирать тексты, как раньше. Как я уже говорила, в première для тщательного изучения мы сейчас можем выбрать только один из трех предложенных текстов в рамках одного жанра. Например, в поэзии в 2019/20 учебном году тексты на выбор следующие: сборник стихов «Созерцания» Гюго (с первой по четвертую книги), «Цветы зла» Бодлера или «Алкоголи» Аполлинера. В таком случае сложно подготовить внеурочную программу, например посмотреть спектакль по какой-либо книге, — ведь мы эти книги больше не выбираем. Аналогичным образом становится сложнее организовать конкурсы чтецов, так как большая часть текстов навязана сверху.

Великобритания

Пенни Рош — преподавательница английского языка и литературы в интернациональной школе в Кембридже. Ее ученикам 11–16 лет, в британской системе образования этот возраст соответствует средней школе, которая состоит из двух этапов: Key Stage 3 (11–13 лет) и Key Stage 4 (14–16 лет). По окончании Key Stage 4 ученики сдают британский аналог ОГЭ — GCSE — и дальше могут уже работать или продолжать учиться. В школах Великобритании так же, как и в ранее упомянутых странах, не существует отдельного предмета «литература», она входит в курс английского языка.

— Департамент образования разрабатывает программы для преподавателей, но в этих документах нет конкретных перечней книг. Есть только общие предложения и перечисление навыков, которыми ученики должны обладать к определенному возрасту. Например, на уровне Key Stage 3 (аналог российских 5–7 классов) мы должны обязательно прочитать два любых произведения Шекспира, любую пьесу, по одному прозаическому, поэтическому и нон-фикшн тексту. Причем это могут быть тексты разных эпох: и литература, написанная до 1914 года, и современная.

Британские школьники. Фото: Babycompy.com

Литературу в Англии преподают не в хронологическом порядке. Например, по той же государственной программе, но уже для следующего уровня Key Stage 4 (аналог российских 7–9 классов. — Прим. ред.) в перечень чтения должны войти как минимум одна пьеса Шекспира, работы XIX, XX и XXI веков, а также поэзия с 1789 года, в том числе ключевая лирика эпохи романтизма. Нам же, в свою очередь, очевидно, что чем раньше был написан текст, тем сложнее его язык, тем сложнее будет ученику его понять. Поэтому лучше начинать изучение с более простых, доступных текстов.

Как преподаватель в целом я свободна в выборе конкретных книг. Мы ожидаем, что студенты будут знать большое количество разной литературы, от нон-фикшна и журналистских текстов до классики. А основной упор, конечно, сделан на том, чтобы человек научился получать удовольствие от чтения. Единственный писатель, которого в Великобритании изучать нужно обязательно, — это Шекспир. В остальном мой выбор ничем не ограничен, я сама решаю, что именно преподавать.

Кстати, недавно началась работа по деколонизации учебной программы из-за движения Black Lives Matters. Мы выясняли, не рассказывают ли тексты, которые мы используем, лишь об избранной части общества. Поэтому в нынешнем году у меня есть возможность преподавать «Лиловый цветок гибискуса» нигерийской писательницы Чимаманды Нгози Адичи и избегать, как говорит сама писательница, «опасности единственной точки зрения на историю».

Наша экзаменационная система устроена так. Существуют разные экзаменационные комиссии, которые равноправны на общегосударственном уровне. Каждый преподаватель сам решает, какой из этих комиссий он следует. На самом экзамене ученику предлагаются все варианты вопросов от разных комиссий, а он просто находит вариант своей аттестации и решает именно его.

Например, я следую аттестации Cambridge Assessment International Education board (Кембриджская международная образовательная экзаменационная комиссия), чьи экзамены можно сдавать не только в Великобритании, но и в других англоязычных странах. Мне как преподавателю Key Stage 4 обычно дается выбор из 5 текстов. Допустим, среди этих текстов есть «Макбет» Шекспира, и я выбираю его для изучения. В таком случае мои ученики находят в экзаменационном варианте вопрос о «Макбете» и отвечают только на него.

То же самое по части прозы и поэзии. В целом же эти наборы текстов у всех комиссий похожие: обычно там есть Чарльз Диккенс, Джейн Остин, сестры Бронте, Мери Шелли, Джон Стейнбек; такие пьесы, как «Визит инспектора» Джона Бойнтона Пристли (написана в 1992 году), «Конец путешествия» Р.К. Шерриффа (1928 год), «Кровные братья» Вилли Рассела (1981 год), ну и широкая выборка из текстов конца XX — начала XXI века.

Я преподаю только четыре часа в неделю, и в это время входит как английский, так и английская литература. Часто на материалах по английской литературе я объясняю, что студенты должны делать на уроках по английскому. Сейчас, кстати говоря, есть большой интерес к преподаванию грамматики через литературу. Совсем недавно ученые из Эссекского университета сформулировали, что ученикам намного проще запоминать правильные грамматические формы, если они видят их в тексте.

А есть и занятия, которые я посвящаю лишь чтению произведения вслух. Например, для изучения пьесы мне кажется очень важным понимание, что это написано именно для сцены. Поэтому мы читаем по ролям. Но если ученики отказываются от такого задания, предлагаю другое — отправляю их в разные концы комнаты и прошу читать вслух монологи. Ведь когда слова произносятся вслух, они обретают совершенно другой смысл.

Одна из экзаменационных комиссий, к которой обращается большая часть страны, запрашивает знание исторического контекста книги. Но знание истории здесь нужно только чтобы объяснять реалии, события в тексте. Например, при чтении современного английского писателя Ричарда Мейсона школьникам, конечно, нужно немного понимать о 1930-х годах в Америке, о Великой депрессии, об апартеиде.

Но мы в нашей школе придерживаемся идеи, что реалии XXI века создают новые смыслы при чтении более ранней литературы. Ведь даже если книга написана в прошлом столетии, современный читатель может увидеть в ней что-то более созвучное и понятное именно ему. У Уильяма Голдинга есть очень смешное эссе — там он рассказывает, как «Повелителя мух» еще при его жизни включили в экзаменационный список, и он получал миллионы писем от школьников, которые сдавали экзамен для получения среднего образования. Они спрашивали, что именно хотел сказать автор, предлагали свои интерпретации.

Примерно четверть моих студентов, когда дело доходит до экзамена по литературе, пишут довольно личные ответы. Ведь мы можем только гадать, что хотел сказать автор, у многих-то и не спросишь. Мне кажется как раз самым интересным то, что каждый из нас может привнести в текст новый смысл после его прочтения.

На уровне Key Stage 4 мы еженедельно задаем писать эссе. На экзамене у них на это отведено только 45 минут, и, соответственно, им нужно развить навык быстро переводить свои идеи в текст. Другое возможное домашнее задание — написать текст, который будет их официальным ответом в какой-либо жизненной ситуации. Например, это может быть письмо-реакция на заявление директора о том, что все должны носить одинаковую школьную форму.

Фото: Lithub.com

В классе же большая часть занятия проходит в общении. Думаю, что именно в разговорах ученики начинают понимать, что они думают по поводу текста. Поэтому я задаю много открытых вопросов: почему вы думаете так, а не иначе? Почему этот герой поступил именно так? Мы часто устраиваем дебаты: совсем недавно у нас был урок, где мы обсуждали, кто был в первую очередь виновен в смерти короля Дункана из «Макбета». Был ли это сам Макбет — или ведьмы? Мы делимся на команды, и дети моментально, с большим запалом включаются в обсуждение. Вот такой шумный урок и есть отличная основа для письменного задания — после него я прошу их записать все мысли, которые мы обсудили на уроке.

Из-за недостатка времени в школьную программу приходится включать в основном лишь отрывки, короткие рассказы или стихи. Недавно я использовала короткий рассказ Чехова «Поцелуй» как мостик к разговору о силе нашего воображения, — особенно во время изоляции, когда физические контакты были ограничены. Как-то мы слушали пьесу одного британского писателя о смерти Толстого в Астапове. Более взрослым ученикам, которым могут быть любопытны тексты посложнее, я советую «Войну и мир» и «Анну Каренину» Толстого, «Идиота» и «Братьев Карамазовых» Достоевского, пьесы Чехова, поэзию — в первую очередь Пушкина, Лермонтова.

Сейчас в научном сообществе очень популярна идея о том, что преподаватель не должен разделять учеников на сильных и слабых, потому что от детей можно ожидать чего угодно. Каждый ребенок — это в первую очередь личность, и мне хочется думать, что любой может быть отличником. Ведь проблема может быть и не в том, что человек не любит читать, — бывает, что школьник просто совсем не верит в себя и в свои силы, и тогда ему становится сложнее говорить о своей точке зрения. У меня был подобный опыт во время преподавания Шекспира. Дети часто кричат: «Ужас, я не могу читать это старье!», но в итоге задают такие вопросы, о которых я даже не могла и подумать.