«К нам могут прийти все». Серафим Сашлиев — о цензуре, угрозах и хейтерах

Серафим Сашлиев родился в 1996 году в городе Жуковском Московской области. Окончил бакалавриат факультета социологии и политологии Финансового университета при Правительстве РФ, затем магистратуру Высшей школы телевидения МГУ. В 2018-2021 гг. — специальный корреспондент телеканала «Спас».

Серафим Сашлиев. Фото Ивана Харламова

— Серафим, вас не раз спрашивали, как вам пришла идея сделать ток-шоу на YouTube об актуальных проблемах православия, но не могу не задать этот вопрос снова.

— Я пришел работать на телеканал «Спас» и хотел делать свое шоу. Но так как у меня не было никакого опыта работы на телевидении и никакого журналистского образования, я не знал, будет ли такая возможность. Я предлагал руководству идею передачи (файл с проектом назывался «Православные дебаты», хотя сейчас слово «дебаты» мы не используем — предпочитаем «диалоги»), её откладывали, я относился к этому адекватно — кто я такой, в конце концов. Но в какой-то момент знакомые по творческому цеху стали настойчиво предлагать делать что-то свое. И я подумал: сейчас все, кому не лень, идут в YouTube, почему бы и мне не попробовать? Попробовал — и с первого же выпуска о событиях в Беларуси получил обратную связь, которая убедила, что надо продолжать.

— Кого вы тогда видели своей целевой аудиторией? И есть ли миссия у вашего проекта?

— Я бегу слова «миссия» так же, как слова «дебаты», потому что миссия в моём понимании означает переубеждение, а для нас это не главное. Хотя, например, отец Олег Стеняев предложил мне осмысление миссии как свидетельства — это для меня ценно. Но прежде всего было важно удовлетворить собственный интерес: создать такую площадку, на которой можно будет совершенно свободно говорить о любой христианской теме. Без всяческих запретов, без чёрных списков гостей, без цензуры — мы почти не редактируем речь наших спикеров, кроме каких-то оговорок. Само создание и существование такой свободной площадки и есть главная миссия нашего YouTube-канала. А какая у него будет аудитория, я тогда не представлял.

— И как получилось, что вы стали в YouTube первым в своем роде?

— Не знаю. Я не считаю, что я особенно талантливый, более того, не считаю, что я журналист. Думаю, много кому приходило в голову сделать нечто подобное, но они не решались это сделать в Церкви. Кто-то недостаточно знает Церковь и думает, что здесь без благословения нельзя ступить ни шагу, кто-то считает себя частью «системы» и не хочет портить карьеру. Мне терять было особенно нечего. Я работал на телеканале, который мне нравился, но не видел никаких проблем и угроз: я достаточно давно живу в Церкви, чтобы понять, что здесь можно самому решать, как действовать, а не бесконечно утверждать и согласовывать все до каждой мелочи.

Митрополит Псковский и Порховский Тихон (Шевкунов), продюсер Сергей Гарнаев, публицист Александр Архангельский и Серафим Сашлиев на съёмках выпуска, посвящённого Февральской революции. Фото из архива программы «12 сцена»

— Ваш проект — церковный и лояльный священноначалию, но при этом вы поднимаете весьма острые темы. Вы сталкивались с отказами прийти к вам на передачу?

— Да, сталкивался. В том числе один священник сказал, что у него приход и поэтому он к нам не собирается. Но это было на первых порах, когда казалось, что мы слишком рискованные вещи делаем. Сейчас он уже иначе относится к нашей программе и, будем надеяться, появится у нас. Другой батюшка заявил, что ко мне не придет, потому что я действую во вред Церкви и сам этого ещё не понимаю, что меня «либералы изнасилуют» (цитата) и вернут обратно, и только тогда я пойму, что делаю. Я, конечно, был в шоке это слышать. Было множество других отказов по невнятным причинам — и священников, и мирян.

Были отказы и с нецерковной стороны: как вы представляете меня на православной площадке? Конечно, это озадачивает, особенно от людей, которые мне интересны. Например, писатель Дмитрий Глуховский, который не раз выступал с критикой Церкви, сказал, что не готов открыто обсуждать свою критику и охотно уступит человеку, который хоть сколько-нибудь в теме. Надеюсь, мы его ещё уговорим.

Один раз отказался прийти мусульманин — это публичная история, она есть в интернете. Он испугался редактуры, и хотя я обещал ничего не вырезать, он потребовал письменных гарантий. Такой тон мне не нравится, поэтому я сказал: «Либо приходите, либо нет. Я вам сказал, что мы ничего не вырезаем, на этом строится репутация нашего канала». Его это не удовлетворило, он рассказал о своём отказе публично, а мы нашли другого гостя-мусульманина.

— Вы сказали, что у вас нет «чёрных списков». А есть люди, которых вы не позовёте сами, по внутренним соображениям?

— Не могу сейчас представить себе ни одного. Мне важно, что человек имеет возможность высказаться, свободный микрофон, и эту возможность ему предоставляют христиане — атеисту, диссиденту внутри Церкви, кому угодно. И мы не будем его позицию подрезать, хотя она может возмущать, мы можем внутри программы на нее реагировать, как часто и бывает — например, с отцом Андреем Кураевым мы спорили. Наш проект — не про одобрение или продвижение другой точки зрения, а про то, что каждый может её выразить.

Конечно, это риск: может получиться скучно и несодержательно, человек выдать что-то резкое и неожиданное. Жаль, если не получается конструктивный диалог, но мы знаем, на что идём.

Серафим Сашлиев. Фото Ивана Харламова

— И как вы «разруливаете», если разговор идёт не в то русло?

— Иногда про себя молюсь — «Господи, разрули!» И нужное решение, фраза, неожиданная эмоция приходят. Могу с уверенностью сказать, что пока провальным не был ни один диалог.

— Вам поступали прямые угрозы — прикрыть программу или «прикрыть» вас?

— Разного рода намеки от разных людей были (не только в комментариях — их мы можем просто не упоминать), и мне даже сообщали о некоторых действиях по отношению ко мне, а вот угроз я не слышал. Но и то, что слышал, вряд ли стоит озвучивать, поскольку это всё на уровне «мне рассказали, что тот рассказал». То, что программа доставляет определенное неудобство, напряжение и желание каким-то образом её контролировать, до меня доносится с первого выпуска. Но, может быть, люди, которые обладают реальными полномочиями и прочтут нашу беседу, только посмеются над тем, что я говорю с чужих слов. Хотя и мне лично высокие церковные начальники говорили о — цитата — «сложном» отношении к проекту.

— Некоторые журналисты считают, что сегодня независимая церковная журналистика в России невозможна. Вы с этим согласны?

— Мы есть. Не знаю, насколько мы журналистика, хотя по формальным критериям подходим и сейчас даже стали номинантами первой национальной премии за высшие достижения в области журналистики «ТЭФИ-Мультимедиа». Надеюсь, что, глядя на нас и на наш пример, другие люди без всякого епархиального финансирования тоже будут делать совершенно свободные, живые проекты. Нашей программе год, интерес к ней не стихает, она только развивается и по аудитории, и по содержанию.

Проблема еще в том, что Церковь на самом деле интересна немногим талантливым журналистам. Сначала нужно добраться до их умов, развенчать их собственные стереотипы о Церкви, потому что для них Церковь — это попы на «Мерседесах», деньги и злобные бабушки, а то православие, которое показываем мы, их очень удивляет.

— Да, меня тоже изумляет, когда, например, под открытой дискуссией биолога Александра Панчина со священником Павлом Островским пишут: «Я не думал, что бывают такие священники». Конечно, отец Павел — искренний и яркий священник, но не сказать чтобы экстраординарный, таких много. Получается, люди, пишущие о «попах на "Мерседесах"», реальное духовенство часто в глаза не видели.

— Меня мое окружение, преимущественно атеистическое и антицерковное, периодически спрашивает: «Что ты там забыл? Ты вроде нормальный парень, адекватный, с чувством юмора, со вкусом. Что ты там делаешь?» Бывает, некоторые из них тоже приходят в Церковь (не говорю, что благодаря мне). В этом смысле мы пытаемся подбирать к нецерковным гостям интересных и незаезженных церковных собеседников, разбирающихся в конкретной проблеме.

Протоиерей Олег Мумриков и Серафим Сашлиев на съёмках выпуска, посвящённого теории эволюции. Фото из архива программы «12 сцена»

— За это отдельное спасибо. Что самое сложное в вашей работе? Какие выпуски вам кажутся удачными, а какие — не получились?

— Мне бы хотелось, чтобы в нашей программе спикер, которого мы приглашаем, прозвучал особенно ярко. И время от времени так получается. Мне очень нравится, например, каким у нас оказался Саша Гудков: были и драматичные нотки, и смеялись, естественно, очень много. Здорово, что Гудков пришёл к христианам, потому что раньше, как я слышал, он отказывался идти на подобные площадки. Сложно найти ключик к герою: после записи мы всегда обсуждаем на летучке, что нам не удалось, где разговор пошел не туда. В выпуске с Александром Панчиным мы заявили главной темой теорию эволюции, но можно было бы предусмотреть некоторые повороты, которые он предложил нам в канве разговора.

Я бы сказал, что не самый удачный выпуск — «Богоугодна ли война на Донбассе?» с писателем Захаром Прилепиным и лётчиком-испытателем Александром Гарнаевым, хотя он очень интересный и важно, что он вообще случился. Мы не ждали, что гости обнимутся в конце, но, мне кажется, с точки зрения христианского осмысления темы можно было бы сделать и глубже, и значимей.

Мне очень нравятся наши межрелигиозные и межконфессиональные выпуски — они интересные и полезные по выводам.

— Кстати, как появляются новые темы? Вы придумываете их самостоятельно или вместе с группой? Насколько это ваш внутренний запрос, а насколько — реакция на актуальную повестку?

— В основном темы придумываю я, а дальше мы обсуждаем и корректируем их, как и гостей, внутри команды. Тема может быть как реакцией на повестку (Беларусь, выпуск про женщин, вышедший 8 марта), так и вопросом, который до сих пор в публичном пространстве Церкви не обсужден трезво и обстоятельно — язык богослужения, бывшие священники, политический активизм и так далее.

— У вас встречаются не очень понятные визуальные эксперименты: то гостя-старообрядца подсвечивают красным, как будто он горит, то за ведущим ставят прожектор, так что вокруг головы образуется нимб. Смотришь и думаешь: зачем это им было надо?

— Здорово, что вы замечаете, потому что мы в нашей программе ставим на визуальную составляющую: нам важно, чтобы нас не воспринимали как подкаст. Но если визуальное решение не сработало, то объяснять его нет смысла. Хотя никаких намеков на сожжение, конечно, не было — мы используем подсветку и в других выпусках.

— Я читал и о том, что ваша программа «придворная» и «пропагандистская», и о том, что вы «либерал» и «враг России». А вам вообще важно, что о вас пишут?

— Мне интересно. Не думаю, что особенно важно. Но когда вдруг Антон Красовский у себя в прямом эфире призвал всех подписываться на наш канал и сказал, что консервативную повестку нужно продвигать с помощью такого рода проектов, мне, конечно, было любопытно и приятно. Но это не определяет траекторию развития нашего канала. Мы не ориентируемся на зрителя, иначе можно просто запутаться. Мы ориентируемся преимущественно на мой личный интерес и желание разобраться в конкретной теме, которое я пытаюсь передать нашей съёмочной группе. А там уже как получилось.

Серафим Сашлиев. Фото Ивана Харламова

— В комментариях к вашим видео (как, впрочем, и ко всем остальным) встречается немало откровенной ругани. Одна из звёзд русского YouTube Ирина Шихман завела специальную рубрику, в которой зачитывала подобные излияния — после этого они постепенно сошли на нет. А как вы справляетесь с эмоциями при чтении хейтерских комментариев?

— В основном меня это очень веселит. Я делаю репосты самых смешных комментариев в Instagram. Например, недавно написали, что я Иуда Искариот, что я внутри Церкви разлагаю Церковь и так далее.

То, что откровенный бред, ложь или ошибка восприятия, стараюсь пропускать мимо. Например, как в выпуске с Панчиным — ну что вы требуете, чтобы я позвал философа науки? Мы же обсуждали теорию эволюции! Или как в выпуске с Владимиром Познером на меня наехали, что я не нейтрален. Ребята, я нигде себя модератором не называю — я ведущий этой программы, я могу говорить, что я хочу, и делать, что я хочу! Если мне почти нечего сказать, я молчу, как в выпуске с Антоном Долиным. В выпуске с Панчиным ровно то же. Я ничего не понимаю в естественных науках, хотя прочел Дарвина, готовясь к программе, и вообще интересуюсь этим вопросом.

Неоправданные ожидания меня иногда злят, потому что я этих ожиданий не создавал — особенно когда пытаются доказать, что случился провал. Но может задеть комментарий, в котором заметили реальную ошибку. Вот тогда я жалею.

— В комментариях довольно много и нападок на вашу национальность. Та же Ирина Шихман говорила, что до того, как прийти в YouTube, она вообще не знала, что в России еще существует антисемитизм, потому что никогда с этим не сталкивалась. У вас та же ситуация?

— А она еврейка, да? Я просто никогда об этом не думал.

В школе сталкивался, но не скажу, что это нападки. А потом, кроме каких-то шуток, никогда не сталкивался, и в метро у меня паспорт не спрашивают. Я даже спорил с подругой, которая доказывала, что русские — шовинистический народ. Но в YouTube много действительно вопросов на этот счет, я просто обалдел. До сих пор воспринимаю их с улыбкой — мне кажется, люди немножко несерьезно настроены.

Мне интересны все крови, которые во мне бурлят, а их много: туркменская, еврейская, грузинская, про русскую, украинскую и белорусскую и говорить нечего. С удовольствием и интересом все изучаю — что-то больше откликается, что-то меньше. Я искренне, даже если бы хотел, не смог бы сказать, к какому этносу принадлежу. А по самоопределению я, конечно, русский.

Стендап-комик Александр Гудков, Серафим Сашлиев и священник Павел Островский на съёмках выпуска, посвящённого православию и юмору. Фото из архива программы «12 сцена»

— Не могу немножко не побыть Юрием Дудем. Сколько стоит один выпуск «12 сцены»?

— Траты на один выпуск обходятся в несколько десятков тысяч рублей. Но нужно понимать, что это не рыночные цены. Многие выпуски мы снимаем у знакомых, которые сдают нам площадки бесплатно. А съёмочная группа — мои друзья, которым я плачу с доходов от YouTube и рекламодателей: на рынке они выставляют совсем другие расценки. Всё остальное — аренда аппаратуры, такси, еда и множество необходимых мелочей.

— А из каких источников вы финансируете программу?

— Сейчас она самоокупаемая за счет рекламы. А когда начинали, вкладывал свои деньги — в основном то, что на «Спасе» зарабатывал.

— Я видел анонимные намёки, что вам помогают родители…

— Родители?! Нет, конечно. В принципе я не вижу здесь ничего плохого, если не нарушается закон. Но лично мне стыдно представить, что я хоть копейку возьму на этот проект у родителей.

— Вы сказали, что у вас нет журналистского образования, и тем не менее, вы окончили Высшую школу телевидения МГУ. Почему вы выбрали именно этот небольшой факультет, а не журфак?

— Да, я никогда не считал себя журналистом и не считаю. Долгое время на вопрос о профессии отвечал цитатой Довлатова: «репортер — не журналист», и мне было хорошо. Но сейчас я уже и не репортер… Высшая школа телевидения была замечательным компромиссом, потому что мне было интересно телевидение как таковое. Там было много пар, которые касались и журналистики, и документалистики, и продюсирования, и кинокритики, и телевизионной критики. Мне кажется, это было как раз то, что мне нужно, потому что по первому образованию я политолог. А потребности окончить журфак как-то не возникало.

Иеромонах Никон (Белавенец), протоиерей Максим Первозванский, Серафим Сашлиев, протоиерей Алексий Уминский и священник Николай Бабкин на съёмках выпуска о Пасхе. Фото из архива программы «12 сцена»

— Какие православные YouTube-каналы вы считаете удачными?

— Вообще говоря, я почти не слежу за православными каналами. Чаще всего, там повторение того, что мы уже слышали, да еще и не в лучшем качестве поданное: плохая съемка, неумелый монтаж, «елейные» беседы или, напротив, пропаганда какой-либо политической идеологии, делающей из Церкви «скрепу».

Дорогое моему сердцу православие — и эстетичное, и срывающее шаблоны о жизни, о самом себе — не так-то просто разглядеть в YouTube.

— Да, православных YouTube-каналов много, но это либо официальные площадки, либо блоги, снятые на смартфон. И то, и другое важно и нужно, но не имеет отношения к YouTube как «новому телевидению». Исключения можно пересчитать по пальцам. Почему так происходит? Ведь православные вовсе не бесталанны…

— Повторюсь: те, кому Церковь по-настоящему интересна, не очень способны сделать крепкий продукт в YouTube. И это нормально, у всех разные дарования. А те, кто мог бы это сделать, недостаточно интересуются Церковью, либо интересуются отдельной частью её жизни. Например, Дмитрий Дибров вёл интервью на «Спасе», но то, что интересно в Церкви ему, неинтересно мне.

— А какие «неправославные» YouTube-каналы вы смотрите?

— «Ещёнепознер» очень ценю. Дудя иногда смотрю, Собчак и Шихман, если приходит какой-нибудь интересный мне гость.

Католический священник Штефан Липке, православный священник Антоний Борисов и Серафим Сашлиев на записи выпуска, посвящённого различиям между конфессиями. Фото из архива программы «12 сцена»

— Не буду спрашивать, какие программы выйдут в ближайшее время, но спрошу, какие темы вы хотели бы затронуть в будущем.

— Мне очень важно, чтобы развивалась наша рубрика «Церковь. Критика». Я надеюсь, что все больше людей публичных, критикующих Церковь, будут приходить к нам, что разбирать самые разные проблемные точки. Будем обязательно развивать рубрику «Верую, ибо разумно?», потому что в публичной сфере очень плохо с диалогом православия и науки. Будем продолжать межконфессиональные и межрелигиозные диалоги.

Мне один человек написал: «Смотришь вас и понимаешь, как соскучился по правде, чтобы она просто звучала». Может создаться впечатление, в том числе у наших критиков, что мы акцентируем внимание только на проблемах. А мне, например, живо интересно Евангелие, и я бы хотел его разбирать в нашей программе. Церковь вызывает у меня очень много тепла, и я хочу, чтобы это тепло чувствовалось.

— Раз мы сегодня говорили о Познере и Дуде, вот последний вопрос. Оказавшись перед патриархом Кириллом, что вы ему скажете?

— Это хорошая традиция, надо будет её использовать. Вообще мне сегодня приснился патриарх Кирилл, и я не шучу (смеётся). Мне бы хотелось сказать: «Ваше Святейшество, приходите к нам на передачу! Есть множество важных и болезненных тем, которые связаны с Вами, Церковью и её современной жизнью». Потому что если кто-то думает, что замалчивать — эффективная и полезная стратегия, он ошибается.

Беседовал Даниил Сидоров