Читалка литературоведа Михаила Голубкова: от Владимира Набокова до Александра Жданова

Владимир Набоков, «Лолита»

Считаю, что Набоков, Горький и Солженицын – писатели мирового масштаба, но это мой субъективный взгляд. Кто-то то же самое говорит о Бродском, Пастернаке, Булгакове; в двадцатом столетии было много хороших писателей. Но критерий состоит, наверное, в мировом признании (все три автора им обладают) и в актуальности для нынешнего дня. Полагаю, что для думающего читателя они актуальны, другое дело – круг думающих читателей редеет, и с этим ничего не поделаешь.

«Лолита» – роман со сложной судьбой. Его не принимали в Соединенных Штатах, отказывались печатать. В конце 1970-х – начале 1990-х годов судьбы людей, которые привозили «Лолиту», уже опубликованную на Западе, сюда, складывались не самым лучшим образом, потому что Московский городской суд квалифицировал этот роман как порнографический. Но никакой порнографии там нет – в «Лолите», честно говоря, я и эротического вижу очень мало. Это не роман о любви к девочке-подростку, это роман о нелюбви к женщине. Это роман, который рассказывает и о жизни в США, и о жизни в любой стране света – о той ситуации, которая может случиться с каждым. При этом необязательно иметь преступную связь с Лолитой, можно быть просто другим.

Эдуард Лимонов, «Это я – Эдичка»

Я не люблю ни этого писателя, ни этот роман. Герой неприятен, атмосфера, в которой он живет, неприятна. Помните, там есть сцена, где Эдичка отдается негру на помойке? Мне кажется, весь роман – немножко о помойке. Еще немножко о негре и немножко об Эдичке. По-моему, в русской литературе есть тупиковые ростки, и это – один из них.

Гузель Яхина, «Дети мои», «Эшелон на Самарканд»

В свое время я в устной и письменной форме высказывал гипотезу о «проблеме второй книги». Это связано с современной литературной ситуацией: она не знает политической цензуры, но знает цензуру рынка. Цензура рынка заставляет писателя создавать себе некий образ, который потом превращается в репутацию. Когда я разговаривал в издательстве с одним из сотрудников, спросил: «Как же так получилось, что Яхина из ниоткуда ворвалась с „Зулейхой“?» В шутку услышал такое выражение: «Целая Казань приезжала создавать ей репутацию». Репутация создается, в писателя вкладываются деньги (обычно этим занимается издательство), и эти деньги должны окупаться – следует вторая книга. Но книги не пишутся по заказу, тем более – каждый год. Это редчайший случай, когда интересный писатель создает по книге в год. Честно скажу: я таких писателей не знаю, по крайней мере, в современной литературе. Приходится писать вторую книгу, которая слабее первой, но она продается и имеет коммерческий успех, и репутация все больше и больше «надувается» – прямо как в «Козленке в молоке» Полякова.

К «Детям моим» отношусь очень плохо: мне кажется, это неудачный роман, который абсолютно высосан из пальца и описывает невозможную в двадцатом веке ситуацию робинзонады, не спасает даже обращение к гофмановским сказкам. Несмотря на то, что вроде бы там все документально – «не верю», как говорил Станиславский. Следующий роман Яхиной – «Эшелон на Самарканд» – парадоксальным образом очень сильная и необычная вещь, как и «Зулейха», которая, казалось бы, описывает знакомые многим явления, но при этом обнаруживает совершенно новые ракурсы.

Евгений Водолазкин, «Лавр»

Мне кажется, каждая его последующая книга хуже предыдущей: первая заметная книга – «Лавр» – постмодернистская деконструкция русской истории, очень сильный текст, дальше следует «Авиатор» – роман, на мой взгляд, вторичный и ни о чем, затем пошли пьесы и «Оправдание Острова» – это тот случай, когда писать не о чем, но надо.

Виктор Пелевин, «Чапаев и Пустота»

Его творчество после двух культовых романов «Чапаев и Пустота» и «Generation „П“» мне откровенно не интересно. Я сломался на романе «t» и понял, что не буду тратить деньги на то, что называется коммерческим проектом – выпускать в год по одному роману.

Дмитрий Быков, «Медведь»; Юрий Поляков, «Чемоданчик»; Людмила Петрушевская, «Квартира Коломбины»

Юрий Поляков и Михаил Голубков

Если говорить о драматургии, есть несколько текстов последнего времени, которые мне очень понравились. Во-первых, это «Медведь» Дмитрия Быкова – очень глубокая политическая драма. Во-вторых, драматургия Полякова, в частности – «Чемоданчик», «Золото партии», «Хомо эректус, или Обмен женами». В-третьих, я считаю шедевром пьесу «Изображая жертву» братьев Пресняковых.

Кроме того, очень талантливый и яркий драматург – Людмила Петрушевская, но мне кажется, что по времени ее оттягивает в двадцатый век. Ее пьеса «Квартира Коломбины» – замечательная, выстроена абсолютно мастерски.

Михаил Холмогоров, Вера Галактионова и Александр Жданов

Есть, например, такой писатель – Михаил Холмогоров. Его роман «Жилец» – очень интересный, прослеживает биографию человека на фоне исторических событий двадцатого века. Из малоизвестных авторов я назвал бы еще, пожалуй, Веру Галактионову. Не так давно я познакомился с творчеством Александра Жданова – писателя, который живет в Калининграде, бывшем Кёнигсберге. Он тоже пишет очень интересные вещи: новеллистику, повести. Предметом его исследования оказывается жизнь современного человека в ее парадоксальных, сложных ситуациях. Книга, которая недавно попала мне в руки, называется «Пока туман не расселся» – очень интересный сборник рассказов, но писатель неизвестный. Таких, к сожалению, сейчас много.

Подготовила Надежда Михалкина