Возвращение к любви
Героям этих историй - около сорока. У каждого из них есть солидный профессиональный багаж, любимая работа, дети от распавшихся, увы, предыдущих браков. Не хватало только любви.
На первый взгляд может показаться, что «устроить личную жизнь» для мужчины в том возрасте, когда женихов остается уже в разы меньше, чем невест, да еще православному, не сильно пьющему, работающему и при всем при том - «здоровому на голову», - вообще не проблема. Проблема, скорее, в том, как оградить себя от роя потенциальных невест хотя бы у себя на приходе. Ну, чтобы хоть помолиться спокойно можно было на службе, не попадая под артобстрел «в угол - на нос - на предмет». Тем не менее, у всех трех наших героев «не было судьбы» так упорно и долго, что их холостяцкий статус казался непоколебимым. Настолько, что после того как один из закоренелых холостяков все-таки сыграл свадьбу, компанию его друзей постиг когнитивный диссонанс.
- Что мы сейчас делаем? - спрашивали друзья один за другим, тщетно пытаясь совместить горлышко графина и стопку.
- Ваня женился, мы празднуем его свадьбу, - пытались внушить они сами же себе в ответ.
- Этого не может быть. У Вани нет жены и быть не может. Это бесспорно, как тот факт, что солнце завтра встанет на востоке, а сядет на западе, - по-прежнему не хотелось им верить.
- Но тем не менее, Ваня женился, - еще раз пытался убедить всех чей-то одинокий голос.
- Как страшно жить. Куда мир катится! Если с Ваней это произошло, то как можно быть уверенным, что завтра на Землю не упадет Луна или не изменят своего положения континенты. Последние времена! - вздохнули они дружно.
Время от времени в Ивана, равно как и в других героев этой истории, влюблялись чудесные, добрые, идеально созданные для семьи девушки. Они потчевали Ваню пышными пирогами и затейливыми салатами, умели вести беседу в милых его сердцу направлениях политики и философии, блистали нарядами и прекрасной спортивной формой, но ничто из этого не помогало потенциальным невестам сделать отношения с их возлюбленным серьезными. Иван доедал салаты и пироги, допивал то, к чему они служили закуской, изящно сворачивал философский диспут, говорил на прощание комплимент вечернему платью и ехал домой к маме.
От мамы наш герой слышал очередное: «Ну чем же тебе, сынок, Настенька-то не угодила! Красавица, на семнадцать лет тебя моложе, а фигура, а «оливье» и диплом! Когда ж я буду внуков-то нянчить, и доживу ли?». В ответ, как всегда, сын хлопал дверью и удалялся в свою бывшую детскую с обещанием не приходить больше никогда, если мама еще раз «поднимет тему».
Потом Настенька, Дашенька, Анечка, Юленька и все прочие барышни со вдребезги разбитыми Иваном сердцами собирались вместе, сплетничали, жаловались на жизнь и дружно приходили к выводу, что Ваня - на самом деле Дэйви Джонс, потому что у него в груди нет сердца. А если оно где-то и есть, то в ларце, а ларец - у какой-нибудь злобной стервы, которая, собака такая на сене, и сама не любит, и другим не дает.
Сам Ваня своему бессердечию был не рад. В глубине души он понимал, что мама права, что любовь и семья - это нормально и должно быть, вот только не работает у него та душевная сила, с помощью которой можно было бы это построить. Ну, есть глухие, слепые, хромые, а кто-то любить не способен. Бывает.
Время от времени Ваня пытался вспомнить: а когда-нибудь он любить мог? Ведь была же, например, Светка на первом курсе. В субботу у Вани было на пару меньше, чем в ее группе, и он еще полтора часа маялся на «сачке», чтобы «случайно» ее встретить. Романтика! Жаль, так ничем эта история и не закончилась. Света вдруг вышла замуж за иностранца и уехала, а потом еще кому-то призналась, что ждала-ждала от Вани предложения - целых четыре года! - да так и не дождалась, а тут иностранец, предел мечтаний студентки конца восьмидесятых, по тем понятиям - все равно что принц и миллионер.
История второго нашего героя, Вадима, очень похожа на иванову, с той небольшой разницей, что период его юношеского романа совпал с порой церковного неофитства, и были они славной приходской парочкой: он - с едва пробивающейся бородкой, она - в пуховом платке, в юбке серой до пят. За ручки возьмутся и идут со всенощной - умилительно! А потом возлюбленная, опять же, взяла да и вышла замуж, только не за иностранца, а за отечественного бизнесмена. Тоже ждала-ждала от Вадима решительных действий, не дождалась, а тут вдруг богатый... При богатом-то муже можно сколько угодно детей рожать, всех прокормит! Через два года сбежала от бизнесмена с синяками по всему телу и ребенком на руках. А еще через год ее бывшего супруга убили.
В юности все казалось важным: учеба, карьера, поездки, иностранные языки, связи, знакомства и возможность войти в «круг приличных людей». Все, кроме любви. Казалось, что красивых девушек и интересных парней впереди еще бесконечно много, а количество проб и ошибок не ограничено. В том же мнении укрепляли родители: «Главное, сынок, - учеба, а хомут на шею всегда надеть успеешь». И молодые люди учились жить так, как будто никакой любви и нет. В первый раз ее труднее всего было предавать, во второй - уже легче перешагнуть, а после третьего разрыва сердце уже отвыкало к кому-либо прилепляться надолго.
Один известный священник, выступая перед молодежью, сказал примерно следующее: «Любовь - это как лента-скотч. Один раз она склеивает и держит прочно. Если отлепить и попробовать еще раз приклеить - держит, но уже слабее. А если еще раз отодрать, то потом уже не держит вовсе. Липучка - вещь одноразовая». Где-то к сорока годам каждый из героев нашей истории понял, что, хотя молодых, привлекательных и свободных женщин кругом полно, лимит возможных соединений для его личного «скотча» давно исчерпан. Есть все атрибуты благополучия, присущие мужчине средних лет, нет только того волшебного клея, который мог бы соединить сердца в «плоть едину», и ни за какие заработанные за все эти годы деньги его не купишь.
Но стоило только каждому из них понять, что тогда, в 89-м или 95-м году он сделал между настоящей любовью и чем-то еще неправильный выбор, как свершилось чудо.
Оказалось, что тонкая ниточка, которая казалась давно и решительно оборванной, на самом деле никуда не исчезла. Можно ее нащупать, потянуть, и окажется, что человек на другом ее конце тоже страдает от одиночества. Человек, который всегда для тебя будет двадцатилетним, несмотря на морщины у краешков губ, лысину или лишний вес. Как сорокалетняя Света, которую Иван зовет не иначе как «моя девочка».
